Непара - Эллин Ти

Лиса помогает снять коньки и натянуть любимые угги, а Антон просто находится рядом, что даже немного странно, но в то же время приятно.

— Так и не выпили латте, — говорю подруге, кивая на кафешку, которую видно с нашего местонахождения, и Алиса опускает голову, как-то странно хмурясь. — Блин, Лис, только не говори, что чувствуешь вину. — Нет, ну вот я так и знала. Дурочка моя. Кусает губу так, что я точно знаю — своей догадкой попала в цель.

Руки уже замерзли, поэтому боль немного поутихла, и мы решаем ехать в больницу на такси. В любом случае нам нужно в дежурное отделение, а на автобусе туда мне сейчас не доехать.

— Я отвезу. — Голос справа заставляет вскинуть брови от неожиданности. Вот странный какой-то, ей-богу. То ходит улыбается, то злится, то спокойный как удав, хотя мог бы и извиниться ради приличия, если уж на то пошло.

— Без тебя справимся, — говорит Алиса, и я мысленно ее целую в прекрасные розовые щечки. Моя девочка, обожаю.

— Вы в больнице будете не меньше часа, назад тоже на такси поедете? Не страшно ночью-то? — Он вскидывает бровь и смотрит на нас с легкой улыбкой, чувствуя себя победителем, видимо. Только вот мальчик забыл, с кем связался.

Демонстративно достаю телефон и набираю номер. Смотрю Артему прямо в глаза, мол, видишь, в твоей помощи никто не нуждается. Правда, если Леха сейчас не возьмет трубку, будет полный провал…

Но Леха не подводит. Обожаю его.

— Да, малявка, что случилось?

— Лешенька, а ты сейчас очень далеко? Мне твоя помощь нужна…

Леха — мой старший двоюродный брат. Единственный его минус — имя, как у моего бывшего. Никогда в помощи не откажет, люблю его как родного, серьезно. А еще Леха работает в такси, и, если мне очень нужно куда-то поехать, я всегда звоню ему. Денег он, конечно, не берет, но в качестве оплаты всегда заходит на ужин, в чем я никогда не могу отказать братишке.

Рассказываю в двух словах о проблеме, периодически шикая от боли в руке. Черт, я очень надеюсь, что там нет перелома…

— Лешка приедет? — улыбается Алиса, а Артем закатывает глаза и через секунду возвращается на каток. Кажется, он что-то бубнит, но мне как-то абсолютно плевать, если честно.

— Ты в следующий раз аккуратнее, — улыбается Антон, и я в миллионный раз не понимаю, что он делает с этими кретинами в одной компании. Подмигивает мне и тоже возвращается на лед, где у бортика стоит недовольный Егор и сверлит мою подругу взглядом.

— За что по яйцам-то дала? — спрашиваю, когда наконец-то остаемся вдвоем.

— Прижал к бортику и целоваться полез, ну я и треснула коленом, — улыбается подруга, — будет знать, как ко мне лезть. Я ему не очередная легкодоступная девица, на секундочку.

— Точно нет, ты вообще золото, — раздается голос слева, и мы вздрагиваем, чтобы тут же громко запищать:

— Лешка!

— Ну что, красавицы? Допрыгались?

— Докатились скорее… Поехали к врачу, а?

* * *

Чертов ушиб не дает нормально спать. Мне больно, некомфортно, грустно и обидно.

Я, конечно, дико счастлива, что перелома нет, но ушиб сильный. Мази, таблетки и плотная повязка, которая, кажется, пережала кровоток и сделала только хуже. Мне больно, и мне это не нравится.

Утром я пью двойную дозу обезболивающего, чтобы не быть на учебе скулящим щенком, и не без труда собираюсь в универ, стараясь скрыть мешки под глазами от бессонной ночки консилером и литром тональника.

Видок, конечно…

С таким внешним видом только детей пугать, но точно не идти на учебу.

Одеваться неудобно, умываться неудобно, даже завтрак себе сделать катастрофически неудобно. Хорошо, что мама была еще дома и сделала мне кофе, в котором я после почти бессонной ночи нуждалась не меньше кислорода.

Чувствую себя калекой какой-то, и все из-за одного придурка, который захотел повеселиться. Ну супер, конечно. Он повеселился, а мне страдай. Даже варежку не могу натянуть нормально, больно очень. Хорошо, что до универа топать пешком, потому что в общественный транспорт я сейчас никак не влезу.

Иду, радуясь, что снег не летит в лицо, прячу руку в карман огромного пуховика, защищая конечность от холода, и топаю к Лиске, зная, что она меня уже ждет.

Но тут случается неожиданность.

Лиска стоит у своего дома и хмурится, рядом с ней Егор, а в метре от них его шикарная тачка. Они о чем-то разговаривают, но в шапке и капюшоне мне не слышно вообще ни черта, поэтому я спешу подойти ближе, чтобы спасти подругу от навязчивого парня.

— Что происходит? — спрашиваю в лоб, оказываясь рядом с ними. Егор на удивление самодовольным не выглядит и даже, наоборот, как-то… виновато, что ли, смотрит на мою Лису.

— Хочу подвезти твою подругу на учебу, но она делает вид, что пешком идти интереснее, — ухмыляется Егор, и вся растерянность испаряется с его лица. Надо же, какой хороший актер, пытался подействовать на Алису невинным видом. Наивный.

— Пешком действительно интереснее, чем в одной машине с извращенцем, — шипит Лиска и уходит в сторону, утягивая меня за собой за здоровую руку.

Не понимаю, какого черта этих хоккеистов стало так много в нашей жизни. Я искренне надеялась, что вчерашним днем все закончится, но сегодня с утра пораньше один из них тут как тут. Ну что за издевательство?

— Да блин, ну я извиниться за свое вчерашнее поведение хотел! Как еще? С цветами и шоколадом тупо, а так хоть на учебу подброшу, — доносится нам в спину, и Алиса громко вздыхает, опуская плечи. Да что у них произошло и почему я до сих пор ничего не знаю? Подозреваю, что извиняется он за то, за что вчера получил по яйцам, но фиг знает, вдруг между ними еще что-то случилось? Почему она так реагирует?

— Слушай, — Алиса поворачивается и закатывает глаза, — давай договоримся: я уже не обижаюсь, но ты меня больше не трогаешь, ладно? Ни словом, ни делом, ни ручищами своими огромными. Хорошо?

— Не могу обещать, Неженка, я же сказал тебе вчера: тянет к тебе, ничего поделать с этим не могу.

Егор разводит руки в стороны, словно сдаваясь, и опять улыбается, а я отчаянно не понимаю, что происходит. Что значит «тянет»? Когда он это сказал?

Алиса смотрит на него в последний раз, закатывает глаза и уходит в сторону универа, даже меня с собой не потянув. Егор вздыхает громко. Видимо, надеялся, что Нежнова таки сжалится, поведется на его улыбку и