Чужая. На пороге соблазна - Анастасия Тьюдор

С вызовом. И с уже успевшей мне надоесть ухмылкой.

Испытывал, гад.

Повернувшись, достала из шкафчика пепельницу и подтолкнула ее к Нику. Керамическое донышко проскользило по гладкой столешнице и с тихим звоном столкнулось с кружкой.

Ник щелкнул ногтем по сигарете, сбивая пепел, покачал головой и вновь затянулся. В повисшей тишине я слышала треск тлеющей бумаги.

— Ладно, — проговорил он, резко став серьезным. — Давай начнем. Почему мой друг не знает, чем занимается его любимая девушка?

— Это не твое дело.

— Так мы с тобой ни к чему не придем.

— Никита, мне правда жаль…

— Мою машину мы обязательно обсудим, не переживай, — махнул рукой он. — Сейчас меня интересует, с кем связался Димка.

— Я повторяю — это не твое дело.

— Сколько стоит твоя тачка? — плотоядно улыбнулся этот… этот… — Кусков шестьдесят зелеными? Это минимум, без учета прокачки, верно? И откуда у обычной студенточки, — обвел он взглядом довольно скромную обстановку моей съемной квартиры, — такие бабки? Я мог бы предположить, что Дима подарил, вернее, его отец, но про машину он не знает… Осталась от предыдущего папика?

Щеки опалило огнем, а ладони сами сжались в кулаки. Оттолкнувшись от холодильника, я уперлась руками в стол и наклонилась вперед, всматриваясь в глаза самоуверенного гаденыша, который почему-то думал, что вправе задавать мне такие вопросы.

— Я не знаю, откуда ты, родимый, вылез, но разговаривать со мной подобным образом не позволю, — отчеканила, не разрывая зрительный контакт. В глазах парня плясали смешинки, ему нравилось, что удалось вывести меня из себя. — Поверь, не будь ты другом моего парня — вышвырнула бы тебя из квартиры и имени не вспомнила. Тачку ты проиграл по своей глупости, твои терки с Маем меня не касаются, правил заезда я не нарушала, так какие ко мне могут быть претензии? Секреты мои интересны стали? — Я угрожающе улыбнулась и выпрямилась. — Они тебя не касаются, дорогуша. Хочешь рассказать о тачке и гонках Диме? Валяй. Я найду, как объясниться. Но потом сделаю все, лишь бы убрать помеху с дороги. А ты должен помнить — подобное мне удается превосходно.

Мне бы хотелось думать, что этот спич произвел на недоумка впечатление, но… Он даже бровью не повел. Продолжил прожигать меня изучающим взглядом, от которого мороз по коже шел. Чувствовала себя лабораторной мышью, распятой на подносе под занесённым уверенной рукой скальпелем.

Чтобы хоть как-то замаскировать накатившее волнение, вырвала у Ника почти дотлевшую сигарету, затянулась, обжигая пальцы, и бросила окурок в его все ещё полную кружку. Несколько мелких коричневых капель осели на черной футболке. Ник смахнул их, поморщился, глядя на мокрые пятна, и открыл рот, чтобы ответить, но я жестом заставила его замолчать:

— Забирай тетради и выметайся. Я люблю и уважаю Диму, поэтому не стану открыто враждовать с его лучшим другом, но учти — при необходимости и когти выпущу, и зубами поклацаю.

Я вышла в коридор и дернула один из нижних ящиков тумбы, где хранила старые учебники и лекции. Вытащила стопку тетрадей, развернулась и почти сразу же уткнулась в мужскую грудь, обтянутую черной футболкой.

— Какая бы смазливая мордашка у тебя ни была, Димка заинтересуется, почему его подружка скрывает некоторые моменты своей жизни, — холодно проговорил Ник. Сильные пальцы обхватили мое запястье и дёрнули на себя, ещё больше впечатывая мое тельце в гранитную скалу из мышц. — Можешь сколько угодно строить из себя…

Я не стала ждать окончания фразы. Воспользовавшись неведением Ника, разжала пальцы свободной руки, отчего лекции шмякнулись на пол, а через мгновение, дернувшись, дотянулась до черной неприметной коробочки, что лежала на тумбе.

Щелчок.

Хорошо узнаваемый треск.

И полностью готовый к использованию электрошокер оказался в опасной близости от шеи растерянного Ника, который тут же замер, в изумлении уставившись на меня.

— Повторяю последний раз — выметайся.

Глава 4. Никита

— И это ещё один пунктик, который вызовет интерес у Димона. Малыш с шокером? — протянул я и перехватил тонкое запястье. Нажал на болевую точку, вынуждая Амели разжать пальцы, и оскалился: — Вопросов меньше не стало, но мы обязательно обсудим каждый. Когда ты выключишь стерву, крошка.

Я отпустил руку девушки, перешагнул через ворох тетрадей на полу и усилием воли заставил себя выйти на улицу. Черт побери, ещё вчера мне хотелось схватить эту двуличную дрянь за шиворот и вытрясти из нее правду. По поводу гонок, о которых не должен и не знает Димон — охренеть какое доверие и забота. По поводу Мая, с которым общается, а может, и работает в паре девушка друга. Это предположение было озвучено не мной, но оно засело в голове занозой, и я не исключал такой вариант. Увидев, где и как живёт девушка Дымыча, у меня появилось навязчивое ощущение какой-то подставы.

Может ездить на его машине, но не ездит — почему?

Может жить с Димоном, но живёт отдельно — ещё один вопросик в копилку.

Скромная квартирка, но Чарджер — подозрительное сочетание. Ровно такое же, как и внезапное появление ГТРа у Мая. Который вряд ли впахивал на покупку такой машины. А если и впахивал, то далеко не самым законным способом.

— Ту мач, — произнес я.

Сел за руль взятого в каршеринге «Поло» и задушил в себе желание вернуться в квартиру Амели. Пусть подергается и проникнется мыслью, что мое молчание в первую очередь выгодно ей, а не мне. Пусть подумает, к чему может привести и приведет разговор с Дымычем. Может, он и проглотил крючок «внезапной и бескорыстной любви», но схавать и спустить на тормозах общение Лилечки и Мая… Не верю.

Ровно так же я не поверил в удивление Мая, когда приехал в кафешку в центре города, чтобы подписать договор купли-продажи Стихи и передать ему привет от его подружки.

— От кого? — решил уточнить Игнатов, не отрывая взгляда от подписанных документов, и рассмеялся моему уклончивому ответу:

— От той, с кем ты работаешь в паре.

— Дай-ка подумать. Интересно, с кем это я работаю? — задумался Май. Пару секунд старательно изображал мозговую активность и заржал в голос, показав на выложенный мной телефон: — По стопам папочки решил пойти или пересмотрел детективов? — выгнул бровь Игнатов и снова сорвался в хохот: — Ебать, ты лошара, Лукашин. Даже если представить на минуту, что у меня есть напарник, и мы с ним проворачиваем, само собой, грязные делишки, с какой радости ты решил, что