Враг моего врага. «Ийон Тихий» - Натали Р.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сдристни, – сказал Бен. – Мы тут за дело перетираем, – и снова повернулся к Аддарекху. – Все-таки, не массой единой жив человек. В коре массы немного, а там, в извилинах, вся логика.
– О! – Вилис вспомнил еще один анекдот. – Привезли в анатомичку труп строителя-кетреййи, производят вскрытие. Достали мозг, студенты ахают: да там же всего одна извилина! А профессор им: это не извилина, это вмятина от каски.
Аддарекх не засмеялся, а кивнул:
– Примерно так.
– Да ладно, – не поверил Бен. – Почему они тогда так много знают и умеют? Ну, в смысле, для своих мозгов много?
– Потому что мы очень хорошо умеем учить, – ответил шитанн со сдержанной гордостью.
– Так научи, – попросил Бен.
– Не вопрос, научу, раз так хочешь. Только время надо выбрать, чтоб ты на службу не отвлекался.
– А сколько времени потребуется?
– Тебе-то? – Аддарекх окинул его оценивающим взглядом. – С твоими мозгами – дней пять.
Бен присвистнул. Он рассчитывал на стандартный ответ: год, или там полгода… Пять дней! Похоже, шитанн и впрямь хорошо умеют учить.
– А мне? – встрял Вилис.
– А тебе, колючка ты этакая – месяц, – ехидно бросил Аддарекх. – И то акцент останется.
Вилис, оскорбленный в лучших чувствах, наконец убрался – но недалеко, подсел за столик к Винку Траггу и Зигленку Арранцу, дабы осчастливить и их анекдотом-другим, пока не забыл. Вилис в последнее время полюбил общаться с шитанн. Здоровенному улыбчивому блондину вампиры подсознательно доверяли, а когда становилось ясно, что язык у него, как рашпиль, было поздно. Почему он не огребал в лоб – загадка. Может, слишком напоминал кетреййи, и у шитанн рука не поднималась? Последняя теория, которой он вчера грузил вампиров – это якобы общее происхождение слов «шитанн» и «shit». Бен на их месте врезал бы.
– Зачем тебе учить язык? – спросил Аддарекх. – Собрался все-таки в Рай?
Тот кивнул.
– Да. Я хочу поехать за моей Эйззой. Только я не знаю, как туда попасть.
Аддарекх грустно засмеялся.
– Я вот тоже не знаю! Но когда-нибудь мы, наверное, вернемся домой. Езжай со мной, я тебе помогу, чем смогу.
Вокруг стояла ночь, но темно не было. Фонари – желтые, белые и голубые; прожектора на площади, светящаяся реклама на стенах зданий, подсветка сквериков. Падал пушистый снег, но не было и холодно. Кто-то проследил, чтобы Эйзза тепло оделась, надела шапку, застегнула как следует куртку – гражданскую, женскую, расшитую блестящими бусинами. Наверное, хирра Айцтрана. Айцтрана куда-то ее вела, крепко и надежно держа за руку. Высокий кетреййи из Селдхреди нес ее большую сумку и поддерживал под локоть на ступеньках и порожках. Айцтрана что-то говорила – что-то успокаивающее, – а потом вдруг, на середине фразы, сама начинала плакать. Эйзза не хотела слушать, потому что тот момент, когда она срывалась на слезы, был ужасен. Девушка машинально переставляла ноги, воспринимая действительность не то как кино, не то как сон, не зная, куда идет. Хирра Айцтрана знает. Хирра Айцтрана все уладит. Наверное. Если бы Эйзза могла поверить в это полностью, она была бы спокойна и счастлива. Но она была умной девушкой, а потому очень несчастной. Она чувствовала, что изящная красавица шитанн, украдкой вытирающая слезы, так же беспомощна перед реальностью, как и она.
Этот уголок планеты казался нездоровым, неестественным. Мерзкая слякоть под ботинками: снег, перемешанный с черным пеплом и желтой серой, отвратительный, словно содержимое сортира. И пахло здесь так же гадко, чем-то протухшим и одновременно острым, будто несвежий кесальский перец. Дохлые деревца черными раскоряками торчали из грязи, норовя подставить подножку. А на небо было вообще тошно смотреть. Мячик солнца ошалело носился низкими кругами по закопченному своду, не заходя за горные пики, напоминающие нарывы с изливающимся гноем. Противное место. В самый раз для погрязших во грехе колдунов. И совершенно неподходящее для адмирала космических сил Гъде, прославленного Ена Пирана.
Улыбка славы погасла, неудача следовала за неудачей, потеря за потерей. Ен Пиран в точности знал, когда началось его невезение и кто в нем виноват. Трижды проклятый линкор «Райская молния» и его капитан, чтоб греховоднику в дерьме потонуть! Сперва он просто сделал неполной победу адмирала над райской эскадрой, ускользнул от его орудий. Потом он привез на Землю погрязшего во грехе посланника кровососов, и из-за него все пошло кувырком. Земля с Раем заключили союз против Гъде, да так хитро, что король Имит обвинил в этом его, Ена Пирана! Адмирал поклялся разделаться с «Молнией». План был тщательно продуман, одинокий линкор никак не мог выстоять против шести эсминцев. Но «Молния» ушла. Ушла, взорвав два гъдеанских корабля!
До сих пор адмирал сражался за Гъде. Враг был для него абстрактным, обобщенным понятием. На кого укажет король Имит, с тем он и воевал. Но теперь у него появился личный смертельный враг. Мрланк Селдхреди, раздери его напополам, многогрешного урода! И для того, чтобы раздавить этого врага, хороши любые средства. Даже те, что являются грехом против высшего промысла и закона.
Из-за проклятого Мрланка Селдхреди адмирала и занесло в эту смердящую тухлятиной дыру. Не будь этого греховодника, и нога бы его здесь не стояла! Из-за Мрланка Селдхреди адмирал потратил массу времени и денег, чтобы разузнать про обиталище колдуна и добраться туда. Из-за дерьмового негодяя он собирался взять на душу несмываемый грех. Ибо общение с мерзкими колдунами есть грех само по себе, но принести им жертву – сие грех, который не искупить. И все же он шел на это, шел в здравом уме и твердой памяти. Шел, потому что иного способа погубить скользкого и опасного, как медуза, Мрланка Селдхреди он более не видел.
Закопченные камни повисли над головой, и он понял, что перед ним пещера. Та самая? Он сошел с грязной тропинки – под ногами булькнуло – и ступил на плоский валун. Своды пещеры сужались в глубину, и под ними сгущался мрак, несмотря на непрерывный день, длящийся здесь месяцами.
– Есть тут кто? – спросил он. Адмиральский голос, зычный и командный, прозвучал здесь как-то противоестественно робко.
Когда на плечо ему легла холодная рука, он чуть не подпрыгнул.
Почему-то он считал, что колдуном будет жуткий старик. Ничего подобного. Греховодник был юношей, почти подростком, и от этого становилось еще страшнее. Мрак в юных глазах, нежная кожа на костлявых руках. Ен Пиран был в теплой куртке, плотных брюках и респираторе, колдун же – полностью обнажен. Босые ноги стояли в каше из снега с грязью, но почему-то не мерзли и не пачкались.
– Новая жертва, – скрипуче молвил колдун, не поздоровавшись, и констатировал: – Это хорошо.
Подвинув Ена Пирана плечом, юноша вошел внутрь
