Подарок на Рождество, или Невероятные приключения в московском метро - Людмила Романова

В это время, в воздухе снежинки стали падать все чаще, подул приятный ветерок и снежинки закружились так, что ничего, кроме их кружевного танца видно не было. Это была удивительная метель, и когда она рассыпалась, то Лена увидела, что вокруг елки собрались люди, которые по форме напоминали обычных людей, но они были одеты в прозрачные сверкающие балдахины, которые искрились неоновым светом, причем, у каждого своим. Лена посмотрела вниз и поняла, что шарики, в которых они сидели, теперь висят на елке. Она разглядела шарик с Толиком, с Маринкой, с мужчиной, который украл кошельки. Шарики были прозрачные и не мешали смотреть и слушать.

– Начинай Серафима! – услышала Лена чей-то голос.

– Начинаю! – провозгласила Серафима.

– Люди! – обратилась она к пассажирам, сидящим в шариках. Сейчас вы вспомните все свои самые счастливые моменты. Каждый вспомнит свой. Вы уже входите в память о нем, вы уже там, вы там… Ее голос снова стал очень медленным, казалось, что ее слова текут и образуют круговорот, как у речки, текущей вокруг камня. Они текли и затягивали всех в свой водоворот, из которого, выбраться уже было не возможно. Лена ощутила себя кленовым листиком, который крутился, крутился, и его затягивало, затягивало все ближе к центру.

Лена старалась сохранить свои отдельные признаки мышления, но ее мозг, как не сопротивлялся водовороту, все-таки вошел в него, и она очутилась в своем детстве!

Лена держалась за руки мамы и папы, ей было пять лет, и они вместе шли гулять по городу. Светило солнышко, на асфальте деревья отбрасывали тени, Лена скакала на одной ножке и иногда поджимала ноги, чтобы папа и мама пронесли ее через кусочек дороги, как на качелях. Она летела и снова становилась на асфальт, радостно посмотрев на маму, увидев ее улыбку, посмотрела на папу, который, подмигнул ей и предложил прокатиться так еще. Потом было эскимо, шарики и кукла, с головой из фарфора, с настоящими глазами и длинными волосами.

– Теперь вспомним самый свой плохой поступок. Тот, который остался в вашей душе до сих пор, который вы прячете от самого себя, чтобы не причинять самому себе боль, а про тех, кому вы причинили ее, вы не думаете? – услышала она завораживающий и в тоже время вкрадчиво командующий голос.

Мысли Лены побежали к другим дням, когда она обидела одного мальчика, сказав ему, что он толстый.

Она вспомнила, как он покраснел и убежал от нее.

– Это было в третьем классе. А я помню это до сих пор, и мне так хочется сказать ему сейчас, что это просто вырвалось у меня, от того, что он мне нравился, но я не знала как себя вести. Ведь вокруг бегали на переменке другие одноклассники. Как мне хочется рассказать ему все это сейчас, чтобы он не вспоминал этого дня с обидой, чтобы ему на душе стало легче.

Лена, почему – то, думала, что мальчик до сих пор помнит этот случай тоже.

– Возвращаемся, возвращаемся! – услышала она, как сквозь сон, слова Серафимы. – Достаточно.

– Все записали, все учли? – строго спросила Серафима существ, которые сидели впереди пассажиров и смотрели внимательно на них.

А! Поняла! Они зрители! А мы? Кто для них были мы? Подопытные? Котлетки для льва в клетку? Старикашка – то был почти – что прав. Да и Серафима предупреждала, что все это не для нас, а для них, – подумала Лена.

– И так! – прозвенел голос Серафимы. Рабочий момент закончился. А теперь к экзаменам. Каждому, по, соответствующему психотипу. – Так, выходим, и снимаем с елки свой шарик. Имейте, в виду, что выполнить инструкцию, надо на сто процентов. Все занести в журнал. Приступайте, но помните, работу буду проверять! До встречи за праздничным столом! После посиделок с туристами! – усмехнулась она, показав на шарики сверкающей указкой, и на пустой праздничный стол на экране, светящемся прямо в воздухе над сценой.

– Бывший вор! – вызвала, из неоновых существ, сидящих перед сценой с елкой, Серафима.

Мужчина с ангельским выражением лица первым подлетел к елке и снял с нее шар. Лена увидела, что в нем сидел мужчина, который каялся в воровстве, и который успел стащить пару кошельков прямо в вагоне, а потом выбросил их.

– Бывшая сплетница! – провозгласила Серафима.

Подлетевшая к елке, женщина с добрыми глазами сняла с нее шарик с Лизой.

– Бывший убийца…

Слышать такое было не только неприятно, но и страшно. Потому что, каждый раз после вызова Серафимы, существо в неоновой одежде, подлетало и срывало очередной шарик. Эти существа, похожие на людей, казались ангелами, и совсем не напоминали своим видом тех грехов, которыми их наделяла Серафима.

– Первый шарик с вором сорвал бывший вор! – просчитала в уме Лена. Сплетница? Неприятно, но кто из нас не сплетничал, хоть один раз? – подумала она. И Лиза не исключение. Но в этом нет ничего страшного. Подумаешь, сплетница! Но, убийца?!! Это уже другое! Неужели среди нас, в метро ехал убийца? – Лена пробежалась в памяти по запомнившимся лицам, и не смогла догадаться, кого выберет эта женщина в лиловом сверкающем балдахине, приближающаяся к елке.

Это была женщина с кротким выражением лица. Она сорвала шарик с безвкусно одетой женщиной.

– Эта женщина убийца?! – ужаснулась Лена. – Она сидела рядом со мной, когда я стояла в вагоне! – Да, она мне не понравилась. Но убийца!?

– Бывший прелюбодей! – продолжала вызывать Серафима.

Лена выглянула наружу, и увидела шарик с лысым мужчиной.

– Господи, этот мухомор, прелюбодей?! – ей даже смешно стало.

В это время она услышала писк из сумки.

– Ты что, малыш, еще там? – удивилась она.

– Ой, а я надышался шоколадом и заснул. Да еще конфету понадкусал. Прикрой меня Лена, мне надо улететь, а то, меня не пустят на праздник, скажут, что и так наелся!

– Подожди, – попросила Лена. – Объясни сначала, что здесь происходит! И кто эти люди, которые снимают шарики? И почему вы все хихикаете?

– Да ничего особенного не происходит. Такое у нас каждый день. Грешников– то много. Вот они и отрабатывают свои грехи. А тем, кто полностью отработал, как вы говорите, свою карму, дают сдать экзамен, то есть вразумить и отвратить человека от тех поступков, которые он может совершить, или открыть ему его заблуждения.

– Впадший в уныние! – услышала Лена, и шарик с Толиком улетел.

Лена посчитала, сколько же шариков должно остаться. Оставался только ее шарик. Она не успела дослушать все ответы маленького существа, как услышала:

– Детоубийца… – услышала Лена, и волосы на ее голове встали дыбом.

– Кто?!! – возмутилась она, и в это время рука сверкающая и прозрачная протянулась к шарику, и Лена увидела красивое лицо и небесно-голубые глаза девушки.

– Почему я?! – хотелось закричать Лене.

– Не бойся, это тебе на пользу! – услышала она тихий щебет растаявший вдали.

В следующую минуту Лена полетела вместе с этой рукой по воздуху и вскоре мягко приземлилась. Дверь шарика распахнулась как в метро, разъехавшись плавно в сторону и она, почувствовав в воздухе запах сирени, ландышей или еще какие– то незнакомые цветочные ароматы и, с восхищением, вышла наружу.

Голубая девушка

Перед Леной стояла прозрачная девушка, с длинными серебряными волосами, в которых, казалось, сверкали искорки голубого неонового света. Стайка, каких– то существ, прозрачных и сверкающих, похожих на маленьких шустрых птичек, запорхали над ними. И, со звонкими, хи – хи, разлившимся в воздухе, как серебряные нити, улетели куда – то вдаль.

Девушка улыбнулась и, взяв Лену за руку, усадила ее на что-то напоминающее плотный туман.

И вскоре, пространство вокруг них стало приобретать более понятные очертания, хотя еще оно и было лишено полного соответствия той реальности, которая осталась там, в привычном для Лены мире. Все здесь было какое-то не законченное. Здесь не было стен. Стулья, пол, потолок, просвечивались отдельными неровными поверхностями, и все вокруг было, как в легкой дымке, которая скрывает действительность. Да и про стул, куда ей предложили сесть, Лена поняла по обозначившейся в тумане плоскости. Не смотря на это, ей почему – то пришло на ум кафе на Павелецкой. Все это напомнило ей те счастливые дни, когда она сидела в нем с Геной, и они разговаривали, разговаривали, и не видели никого вокруг. Они пили шампанское, и ели мороженое с вареньем из лепестков роз. Потом он читал ей стихи, которые сам сочинил для нее. И в стихах, она была нежной ведьмой с рыжей копной волос.

– …Мне улыбнулась чудесная женщина темно – зелеными с грустью глазами… – вспомнила она строчки стихотворения. – Он тогда подарил мне коробочку французских духов. Коробку моего любимого зефира в шоколаде и веточку мимозы. Это был мой день рождения. Был март. И в тот день, казалось, что наша любовь не кончится никогда.

– Ах, вот почему я вспомнила это кафе, – поняла Лена.

Это воспоминание вызывал запах, вернее его оттенки, которые были здесь повсюду. Казалось, что она сидит в этом запахе, как в коконе! Странно, но запах и чувства существовали вместе. Воспоминание о том дне, было как этот тонкий аромат. А этот тонкий аромат, был как те ощущения счастья и любви. Но, ведь это были разные понятия. Но, они существовали вместе, как будто, они вместе написали ту волшебную мелодию любви. Запах и чувства! Лена закрыла на минуту глаза, вспомнив тот день, и когда открыла, то увидела, что сидит именно там, за тем же столиком, с тем же тусклым освещением зала, с тем же интерьером, только одна. Вернее, не одна, а с прозрачной девушкой в голубом платье.