Том 2. Дипломатия в новое время ( 1872 - 1919 гг.) - Владимир Пугачев

Императору Францу-Иосифу очень хотелось хотя бы чем-нибудь компенсировать себя за потери, понесённые в Италии и Германии. Поэтому он с большим сочувствием прислушивался к голосу аннексионистов. Эти политики энергично поощряли антитурецкое движение в Боснии и Герцеговине. Весной 1875 г. они организовали путешествие Франца-Иосифа в Далмацию. Во время этой поездки император принимал представителей герцеговинского католического духовенства, которые приветствовали его как защитника христиан от мусульманского ига. Эта поездка наряду с предшествовавшей хорватско-католической агитацией в немалой мере способствовала тому, что герцеговинцы решились на восстание.

Русское правительство также считало необходимым оказать помощь восставшим славянам. Оно надеялось таким путём восстановить среди них свой престиж, подорванный поражением в Крымской войне. Однако русское правительство отнюдь не желало затевать серьёзный конфликт с Австро-Венгрией,

Стремясь поддержать авторитет России среди славян и при этом не поссориться с Австро-Венгрией, Горчаков решил проводить вмешательство в балканские дела в контакте с этой державой. Такая политика соответствовала и принципам соглашения трёх императоров.

В августе 1875 г. Горчаков заявил в Вене о необходимости совместного вмешательства в турецко-герцеговинские отношения. Он высказал мнение, что восставшим провинциям нужно предоставить автономию наподобие той, какой пользуется Румыния, иначе говоря, близкую к полной независимости.

Создание ещё одного южнославянского княжества отнюдь не улыбалось Австро-Венгрии. От нового государства нужно было ждать установления теснейшего сотрудничества с Сербией и Черногорией. Таким образом, освобождение Боснии и Герцеговины могло явиться первым шагом к образованию «Великой Сербии». Тем не менее Андраши согласился на совместное выступление. Он не желал передавать герцеговинское дело в руки одной России; более того, он считал нужным кое-что предпринять в пользу повстанцев, дабы предупредить вмешательство Сербии. Но при этом Андраши намерен был ограничиться самыми минимальными мероприятиями. В конце концов он добился значительного сужения первоначальной русской программы. Покровительство христианам свелось к плану административных реформ, которых державы должны были потребовать у султана.

30 декабря 1875 г. Андраши вручил правительствам всех держав, которые подписали Парижский трактат 1856 г., ноту, излагавшую проект реформ в Боснии и Герцеговине. Нота приглашала к совместным действиям с целью добиться принятия этой программы как Портой, так и повстанцами.

Все державы изъявили своё согласие с предложениями Андраши. Однако, соглашаясь с его программой, Россия вкладывала в неё свой собственный смысл. Андраши в требовании реформы усматривал путь к восстановлению власти султана; напротив, Горчаков видел в реформах шаг к будущей автономии, а затем и к независимости восставших областей.

31 января 1876 г. проект Андраши в форме отдельных нот был передан Порте послами всех держав, подписавших Парижский трактат.

Порта приняла «совет» держав и дала своё согласие на введение реформ, предложенных в ноте Андраши. Но вожди повстанцев, почуяв враждебный им характер австро-венгерского проекта, решительно его отвергли. Они заявили, что не могут сложить оружие, пока турецкие войска не будут выведены из восставших областей и пока со стороны Порты имеется одно лишь голословное обещание, без реальных гарантий со стороны держав. Они выдвинули и ряд других условий. Таким образом, дипломатическое предприятие Андраши потерпело крушение.

Тогда на сцену снова выступила русская дипломатия. Горчаков предложил Андраши и Бисмарку устроить в Берлине свидание трех министров, приурочив его к предстоящему визиту царя.

Предложение Горчакова было принято. В мае 1876 г. встреча состоялась. Она совпала с отставкой великого визиря Махмуд-Недима-паши. Махмуд являлся проводником русского влияния; его падение означало, что Турция склоняется на сторону Англии. Разумеется, такое изменение курса турецкой политики не могло не отразиться на отношении русского правительства к Турции.

Привезённый Горчаковым в Берлин план разрешения восточного вопроса коренным образом отличался от ноты Андраши. Горчаков требовал уже не реформ, а автономии для отдельных славянских областей Балканского полуострова; он предусматривал предоставление и России и Австро-Венгрии мандатов на устройство такого управления.

Проект Горчакова был явно неприемлем для Андраши. Австрийский министр не допускал и мысли, чтобы дело освобождения славянства увенчалось успехом, а влияние России восторжествовало хотя бы над частью Балкан. Андраши решил провалить горчаковский план. Он не отверг его открыто. Превознося записку Горчакова как шедевр дипломатического искусства, Андраши внёс в неё столько поправок, что она совершенно утратила свой первоначальный характер и превратилась в расширенную ноту самого Андраши от 30 декабря 1875 г. Новым по сравнению с этой нотой было лишь то, что теперь намечалось некоторое подобие тех гарантий, которых требовали повстанцы. Окончательно согласованное предложение трёх правительств, названное «Берлинским меморандумом», заключалось указанием, что, если намеченные в нём шаги не дадут должных результатов, три императорских двора договорятся о принятии «действенных мер в целях предотвращения дальнейшего развития зла».

Берлинский меморандум был принят тремя державами 13 мая.

На другой же день английский, французский и итальянский послы были приглашены к германскому канцлеру; здесь они застали Андраши и Горчакова. На этом совещании русский канцлер заявил, что Порта не провела ни одной из обещанных ею реформ. Цель трёх императорских дворов заключается в. сохранении целости Оттоманской империи; однако это обусловливается облегчением участи христиан, иначе говоря, «улучшенными status quo. Таков был новый дипломатический термин, которым Горчаков выразил основную идею Берлинского меморандума.

Франция и Италия ответили, что они согласны с программой трёх императоров. Но английское правительство в лице Дизраэли высказалось против нового вмешательства в турецкие дела. Англия не желала допустить ни утверждения России в проливах, ни усиления русского влияния на Балканах; для руководителей британской внешней политики Балканы являлись плацдармом, откуда можно угрожать Константинополю. Как раз в это время Дизраэли подготовлял целый ряд мероприятий по расширению и укреплению британского владычества над Индией. Он замышлял подчинение Белуджистана и Афганистана; с другой стороны, он уже приступил к овладению Суэцким каналом и установлению английского господства в восточной части Средиземного моря. После открытия Суэцкого канала (в 1869 г.) через Средиземное море пролегали основные коммуникационные линии Британской империи. Этим линиям мог угрожать французский флот. С переходом же проливов в руки России 'Или при наличии русско-турецкого союза в Средиземном море могла бы появиться и русская эскадра. Ввиду этого английское правительство стремилось подчинить своему контролю не только Египет, но и Турцию. К этому присоединялось и ещё одно соображение. В случае конфликта из-за Балкан Англия могла рассчитывать на Турцию и на Австро-Венгрию. Вот почему для Англии было несравненно выгоднее развязать борьбу с Россией не в Средней Азии, где она одна стояла лицом к лицу с Россией, а на Ближнем Востоке.

Англо-русская борьба в Средней Азии в 70-х годах XIX века. Ещё в первой половине xix века британскоеправительство выдвинуло своеобразное объяснение англо-русских отношений в Азии. Согласно английской версии Россия непрерывно надвигалась на подступы к Индии, захватывая одну область за другой, сама же Англия лишь обороняла свои индийские владения и защищала неприкосновенность Оттоманской империи, через которую пролегает как бы мост из Европы в Индию. Эта версия развивалась во множестве английских «Синих книг» и в парламентских дебатах. Она подхвачена была известным публицистом Урквартом, а позже Раулинсоном и усвоена авторами многих исторических книг. Влияние её распространилось и за пределы Англии.

Версия эта была явно тенденциозна. Положение было вовсе не таково, будто бы Россия наступала, а Англия оборонялась. В Средней Азии сталкивались два встречных потока экспансии. И Россия и Англия вели наступательную политику, и при этом обе опасались друг друга.

Не иначе обстояло дело и на Ближнем Востоке. Обе державы добивались преобладающего влияния в Константинополе и всячески старались помешать друг другу в достижении этой цели. Царская Россия, стремясь к контролю над проливами, конечно преследовала наступательные цели. Но при этом, разумеется она и оборонялась, ибо старалась предотвратить возможный переход к Англии ключей от Чёрного моря.