Могучая крепость. Новая история германского народа - Стивен Озмент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему вклад Рима в Арминия не оправдался? Во время его восстания члены племени херусков страдали от налогов и законов Рима. Как и Арминий, многие видели в будущем только подчинение. На протяжении трех поколений род Арминия колебался, склоняясь то к верности племени, то к верности Риму, но никогда не решался на восстание. Заранее зная о планах Арминия, его раздраженный тесть, Сегест, который всю жизнь служил Риму, предал восставших, сдав их римлянам в ночь перед атакой. Брат Арминия Флавий был точно также предан Риму. Когда в 15 году н. э. римляне послали огромную армию Германика наказать херусков, Флавий вместе со своей объединенной армией отправился с ней. Сын Флавия, будущий вождь херусков Италик, рожденный и воспитанный в Риме, вернулся в племя, как преданный Риму наблюдатель. Его авторитарное правление стало причиной восстания, которое привело к его высылке из племени.
Несмотря на идеи и теории, внушаемые Римом, воинский успех, высокое положение и доверие, которым он пользовался в римской армии, Арминий сохранил верность племени. Тем не менее, в итоге он тоже оказался поражен лихорадкой авторитарности и попытался в 19 году н. э. править херусками в римской манере. Во имя свободы племен вождь племени хаттов пошел на него войной. В результате Арминий погиб от рук своих соплеменников, которые, будучи готовыми в равной мере сражаться как против римлян, так и против варваров, не стали терпеть у себя в лагере тирана, даже великого героя племени{46}.
Пример херусков дает ясно понять, что распад племенного общества на группы не производился одними римлянами. Несмотря на всю демонстрируемую римлянами жестокость, от которой захватывало дух, они также предлагали племенам, проживающим на их границах, цивилизованность и определенные возможности. Племена, в которые проникали римляне, были падки на соблазны. Они могли вступить с Империей в союз против других племен, готовые действовать ради личного обогащения. По этой причине Тацит, который почтил германские племена, дав им собственную историю, в некоторых аспектах считал их «зеркалом римлян». Он описал германцев со смесью восхваления и критики, как того и заслуживают сложные натуры.
Предметы потребления
В дополнение к расовой чистоте Тацит также хвалил племена за моногамность, равенство обоих супругов в браке, крепкие семейные узы и базовое уважение к женщинам (одно племя, ситоны, как он утверждал, относилось к женщинам, как к «правящему полу»). Он находил их верными и честными, как в мирных делах, так и в воинских, и приписывал им преподание римлянам «большего количества уроков», чем какие-либо другие враги{47}. Тем не менее, Тацит также указывал на серьезный недостаток их характера: склонность скорее погибнуть, чем заключить мир. Он находил показательным то, что члены племени всегда посещают собрания и ведут торговые и другие дела «полностью вооруженными», а также то, что они очень тщательно обучают детей владению оружием. Его ношение для подростка-варвара служило примерно тем же, чем тога для подростка-римлянина — признаком зрелости. Воинственная природа племен еще больше подтверждалась их поведением в мирное время, когда они или охотились, или вообще ничего не делали.
С другой стороны, германцы в представлении Тацита являются самыми простодушными и бесхитростными из современных ему народов. Им настолько несвойственны хитрость и изысканность, что они «могли выпалить свои самые сокровенные мысли… открыть саму душу». Тацит видел ту же наивность в их гостеприимстве — они позволяли гостям просить, чего те только пожелают в доме хозяина, но и хозяин в свою очередь мог просить подношений у гостей{48}. Хотя Тацит хвалил племена, он также считал их ниже римлян. Он описывал батавов, уступчивый и угодливый народ, который поселился внутри Империи, и считал их самыми смелыми из всех, называя «оружием и броней, которые следует использовать только в войне»{49}. Такое снисходительное отношение к варварам по большей части и являлось опытом жизни племен в Империи. Они служили «орудиями» для обработки римских полей и сбора налогов в мирное время, и ведения римских войн — в военное.
Если сыновья вождей племен и другие высокопоставленные чужестранцы и становились заметными исключениями из этого правила, то другие варвары могли оглядываться на четыре столетия дискриминации, жестокости и эксплуатации в руках римлян. Например, обедневшие фризы, которые подпали под римское владычество в первой четверти первого века н. э. Они восстали в 28 году н. э., протестуя против увеличивающегося размера дани, которую с них взимали. Римские требования начались со шкур животных, а затем возросли до целых стад, участков земли, даже жен и детей{50}. Через три столетия, в 376 году, двести тысяч готов, изгнанных из родных восточных земель гуннами, прибыли к римской границе на Дунае и попросили пищи и земли. Они обнаружили, что условия поселения все еще остаются драконовскими. Однако теперь появилась и большая разница: к четвертому веку способность Рима навязывать свою волю племенам значительно ослабла. А 376 год стал прелюдией к изменившей мир конфронтации между Римской Империей и варварскими племенами (готами).
ВАРВАРИЗАЦИЯ РИМА
Во время последнего столетия до н. э. и первых трех веков первого тысячелетия н. э. римляне успешно взаимодействовали и управляли германскими племенами, проживавшими на границах и внутри Империи. Но в четвертом столетии эти племена, к которым теперь присоединились мигрирующие на запад гунны, авары, аланы и мадьяры (венгры), стали бросать вызов римлянам, иногда добиваясь больших успехов. Племена, которые селились вдоль границ, проходящих по Рейну и Дунаю, все еще делали
