Феникс. Служение (СИ) - Светлана Залата

Неизменная боль от прикосновения сил Пламени Владыки к моему, человеческому, недостойному телу и разуму, усиливалась и усиливалась. Ни с чем не сравнимое чувство сгорания заживо. Сгорания изнутри.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Я прикусила губу, продолжая дышать. Пламя — воля Владыки. Я никто чтобы перечить Ему.

Боль раздирала на куски. Боль сжигала. Боль ширилась, заволакивая мир…

И исчезла за мгновение до того, как красные всполохи перед глазами стали бы чернотой обморока.

— Вам плохо? — удивленно осведомился парень.

Я моргнула, прогоняя все-таки выступившие от боли слезы. Говорил тот самый «умирающий». Ну хоть на смерть бледную больше не похож, и ладно.

Я оглядела юношу, бесцеремонно отодвинув промокшую одежду. Кольчуга осталась изодранной, как и шерстяная рубаха под ней, а вот на коже не было и следов от глубоких ран. Вот и славненько. Я тут больше не нужна.

— Нет. Мне более чем хорошо, — я не без труда поднялась на ноги.

Тело, только что вытерпевшее не самые приятные мгновения, протестовало против такой поспешности.

— Мой тебе совет — выпей сейчас сладкого чая. Или хотя бы воды. Много воды. Почини кольчугу и держись подальше от лап и зубов савров, — бросила я и не слишком резво потащилась к Ингрид.

Чай мне не поможет, а вот успокаивающий настой — вполне.

Спасибо, Фитай, за благость твою и за милость твою.

Ржание стихло. Крики ужаса тоже. Возницы успокаивали все еще подрагивающих от страха лошадей, другие обозники собирали оброненные саврами товары. Несколько стражников убирали тела савров подальше к болоту. Остальные все еще продолжали хлопотать над раненым владельцем каравана. Все при деле.

Почти все, точнее. Я дотащилась до первой повозки, чувствуя, что броня на мне весит теперь уже совсем много, а жара стала совсем нестерпимой — и обнаружила там сидящего и пьющего что-то из фляги Витора. Маг все еще был бледен. Впрочем, я бы выглядела сейчас так же, будь моя кожа менее смуглой. Наверное.

Многие сражения в прошлом не делают менее ярким сражение в настоящем. Чуть более привычным делают, но не более. И за обостряющей чувства яркостью следует неизбежная расплата.

Рубаха насквозь промокла от пота, да и не только она. Накатила усталость, и я, кажется, целую вечность искала нужный флакон в дальнем вьюке. Благо хоть Ингрид, не то чувствуя кровь на моем плече, не то просто проявляя благоразумие, почти не мешала. Только ткнулась пару раз губами прямо в щеку. Моя лошадь удивительно хорошо понимала, когда опасность уходила прочь, и валявшиеся в десятке шагов впереди тела савров ее теперь не пугали совершенно. Мертвые — и ладно.

— Можно подумать — ты меня любишь, — пробормотала я, делая глоток тайники.

Мерзкая кислая гадость. Но хотя бы тело скоро перестанет напоминать прожаренную изнутри котлету.

Ингрид, понятно, не ответила. Только еще раз ткнулась в щеку.

— Ты ранена, — неожиданно заметил Витор, как-то незаметно подошедший близко.

Видимо, хлопотать над раненным Алто ему наскучило.

Я спрятала почти пустой флакон, и, пару раз отмахнувшись от ставших исключительно назойливыми от запаха близкой крови мух, начала разглядывать плечо. Тонкий ручеек засохшей крови был хорошо виден на зелени рубашки.

— Ерунда. И не болит уже.

По сравнению с тем, что только что было… Ерунда.

— Хоть доспех сними. У меня есть чем обеззаразить.

— Меня не берет зараза, — я усмехнулась, — никакая. Я Служитель, помнишь? Позаботься о себе, вон бледен как упырь.

Витор поник.

— Я не… В общем, я больше исследователь чем воин.

— А. Никогда не видел как убивают и не чувствовал прекрасный аромат из дерьма и крови?

Я привыкла. Нет, не полюбила — я не берсерк с севера. Но привыкла. Почти.

Витор побледнел еще больше — и почти бегом полетел к обочине дороги. Кажется, мое напоминание стало для него последней каплей, и все, с трудом сдерживаемое, устремилось прочь. Спустя мгновения маг уже расставался с содержимым желудка. Его самого не было видно, наверняка иллюзия, но звуков она не скрывала. Тонкая натура.

Впрочем, мне было плевать. Не всем быть привычным к подобным вещам. Хотя интересно конечно, как Витор собирался охотиться на Семерку и уничтожать колдунов и их прислужников, если, похоже, сегодня первый раз отнял жизнь? Ну да и ладно, его дело.

Что ж, Узар весьма гостеприимен, ничего не сказать.

На удивление, путь до последнего перед прибытием в город-пирамиду места ночлега прошел без сюрпризов. Убитого охранника погрузили на расчищенную от товаров телегу его товарищи, эльф своими силами и с помощью чародейки привел в порядок Алто. Не исцелил, силы фронде — не Огонь, но отвел от смертной грани. Теперь глава каравана был погружен в лечебный сон на другой телеге, а командовать всем взялись его отец и Дамвит.

Охранники утроили бдительность, озирались через каждый десяток ударов сердца. Показывли свое рвение, которое, как по мне, стоило показывать раньше. Намного раньше. Но савры, получив отпор, возвращаться не собирались. Да и осталось из них меньше половины, остальные отправились на Путь от наших рук, так что едва ли кто-то из хладнокровных решил бы мстить в таком вот неравном составе. Да и на деле нападение было явно ради поживы. Усыпить всех вооруженных, тех, по кому иглы промажут — добить толпой, захватить все, что плохо лежит, и деру дать.

Вот только — зачем? Алто ведь вез ткани и некоторое количество всякого нужного портным товара: пуговиц, крючков, нитей, каких-то шнуров… Да, наверняка из последних были и серебряные, и золоченые. Да, наверное что-то и другое ценное имелось, бросился же купец не щадя живота своего на савра-похитителя коробочки своей. Но, все же — ящерам почти все обозные товары без надобности. Они не носят одежд, за исключением разве что повязок на бедрах, и то последние, кажется, переняли у людей. Не носят и не шьют. Думали, что у любого торговца что-то нужное им есть?

Или, что вероятнее, кто-то из людей готов платить чешуйчатым за товары сомнительного происхождения? Наверняка притом не золотом платить, а едой или травами.

Я была в Узаре очень давно в последний раз. Очень. Моя семья вела дела с кое-кем из тамошних богатеев, и в одно из путешествий за новыми контрактами отец взял меня с собой. С тех пор, конечно, немало воды утекло, но что тогда, что сейчас савры, при всей своей примитивности, не были глупцами. Это не отчаявшиеся крестьяне, в неурожайный год готовые иных путников есть заживо. Вовсе нет.