Сейф командира «Флинка» - Владимир Черносвитов

Важное преимущество малых глубин — простота спуска-подъема водолазов. На больших глубинах водолаз работает полчаса, а то и меньше, а поднимают его часами, подолгу выдерживая на «ступеньках». Иначе — азотное вскипание крови и смерть, если рядом нет декомпрессионной камеры.

На «Абакане» она, конечно, была. Металлический цилиндр ее с двумя узкими койками, аптечкой, телефоном и даже библиотечкой, с герметической дверцей, смотровыми иллюминаторами и прочим оснащением был намертво принайтовлен поперек палубы возле огромной буксирной лебедки. Однажды экстренно «выдернутый» с глубины мичман Голодов провел в этой камере — на пару с фельдшером — почти сутки. Ничего, обошлось. Даже с пользой: Голодов наконец одолел «Братьев Карамазовых».

Прежде всего водолазам предстояло найти сам топляк. Сегодня это было особенно непросто — видимость никудышная: метрах в пяти-семи от водолаза — сплошная муть.

Придя на грунт, Тутаринов с Журбенко сориентировались, разделились и пошли на поиск. Назвать это поиском в прямом смысле едва ли можно. Приходилось действовать по интуиции. Минимальная прозрачность сделала свое дело, и первые шаги ничего не дали.

Но вот наверху открылось солнце, туманная дымка сгинула — и видимость на грунте сразу улучшилась. Вскоре Журбенко радостно объявил:

— Ага, ось, навить, вин!.. Пэвно — топляк! Та який гарнесенькый... Ходыть сюды, товарищ кап-три... Сообщаю командиру: корабль найден, стоит на ровном киле с небольшим креном на правый борт... А ну, хлопцы, вирайте менэ помалу... Стоп, добре... Сообщаю: нахожусь, вероятно, на полубаке... Иду... Точно: вышел к брашпилю. Занесло все на палубе... Майнайте мне по сигналу конец буйрепа... Есть, принял... Сообщаю: носовой буй прикреплен...

Тутаринов поднялся на ют и обозначил буем корму затонувшего корабля. Теперь, ориентируясь на поплавки-буи, «Абакан» мог сразу точно становиться «на точку».

— Добро. Хватит, выходите, — распорядился Ладога. — Обедать пора.

Поговорив с Тутариновым и Журбенко, Ладога связался по радио с командиром Коногоновым:

— Нашли, товарищ командир. Да, только что, перед обедом. Долгонько искать пришлось, видимости не было... На первый взгляд: топляк, несомненно, военного времени, стоит почти на ровном киле, в грунт не засосан, но сверху занесен песком изрядно... Нет, видимо, какое-то небольшое патрульное судно или сторожевик, пока трудно сказать... Вооружен довольно сильно для него. Нет, поднимать, пожалуй, нет резона. Порежем, сдадим на металлолом... Конечно, отмоем, посмотрим еще...

После адмиральского часа второй парой на грунт пошли командиры водолазных отделений Шнейдер и Шлунок. Пока они осматривали корпус топляка, с берега, где в зелени лесопарка мрамором сияло здание санатория «Белый камень», задул ветер и, окрепнув, развел на море волну балла на три. Вообще-то, на глубину волнение не проникает и работе водолазов не мешает. Но на малой глубине все же чувствуется, а главное — раскачивает наверху корабль и тот дергает шланги водолазов.

Не доверяя прогнозу, Ладога сам осмотрел небо, «потрогал» ветер, вздохнул и приказал сворачивать работу. К ночи «Абакан» вернулся на базу.

Немногим раньше вернулся к себе в Балтиморск и майор госбезопасности Рязанов. Как член экстренной комиссии, он вместе с другими офицерами подписал все акты спасения «Сирены» и ее моряков. Подписал без колебаний, но, возвратясь на берег, все же «мобилизовал» у пограничников двух лучших следопытов и вместе с ними лично проверил многие километры природной КСП[7], — совершенно пустынного здесь дикого пляжа. Никакого намека на след вышедшего из воды нарушителя найдено не было. Чекист мог спать спокойно. Мог, но не спал. И не потому, что ныли ноги, отвыкшие от таких переходов, — не давало беспокойство, вызванное всей этой историей, смутное, аморфное.

Лишь засыпающему уже Рязанову припомнился помощник капитана «Сирены» — и аморфное беспокойство сразу выкристаллизовалось: как это могло статься, чтобы помкапитана — ш т у р м а н — вдруг забыл взять в шлюпку компас и карту?!

Сомнение определилось, но осталось лишь сомнением. А оно, увы, не основание для официального допроса. Тем более иностранца. Но ни малейших фактов и улик у чекистов не имелось...

...Аквалангисты, конечно, не попали сразу на узкую каменистую полосу, пересекающую берег. Пришлось немало побродить по колено в воде, пока не углядели спины выступающих из воды валунов. Это были очень напряженные минуты: нарушители знали, что, получив извещение о ЧП в море, береговые пограничники тотчас выступят на усиленную охрану. Так что тут каждая секунда могла оказаться роковой.

Наконец, переступая с камня на камень, они вышли на травянистый берег. Рассвет застал их уже далеко от моря. А к полудню напарники добрались до живописного курортного городка Сосногорска. Встретить тут хабаровца, мурманчанина, алмаатинца или киевлянина было проще, чем местного жителя. Поэтому появление здесь еще двух курортников никак не могло привлечь чье-либо внимание. Закопав в сосновом бору свои мешки, напарники налегке вошли в город...

Прежде они мало знали друг друга. Оба состояли в ГОР — группе особого резерва генерала Z, что сразу указывало на их высокое положение в некоей разведывательной «фирме», — но были специалистами разного профиля и квалификации. Старший по возрасту Пауль — мастер еще гестаповской школы. Латыш по национальности Оскар — диверсант уже послевоенной выучки. Оба, конечно, хорошо знали русский язык, Россию и оба прекрасно дополняли друг друга, являя оптимальное для данного задания исполнительское целое.

Третьим был сам Федотов. А дабы троица не перегрызлась между собой, хитрый лис Z ограничил их осведомленность и функции. Федотову поручил финансировать оперативные расходы и всячески содействовать агентам. Паулю — обеспечивать организационно диверсию. Ему же были доверены пароль и явка к Федотову, а Оскару — информация о документах с затонувшего корабля и непосредственное исполнение диверсии. Таким образом, дружная работа троицы была гарантирована.

Паулю было за пятьдесят, но сил, подвижности и мастерства он не потерял. Округлое лицо его с мягкими чертами казалось простоватым и добродушным. Хорошее лицо, неброское — удобное для агента.

Оставив напарника на бульваре, он вошел в курортное посредбюро, реклама которого сулила уйму всяческих услуг, и вскоре вышел уже с листком в руке. Оглянулся по сторонам.

— Я здесь, Павел Иванович, — объявился Оскар, выступив из тени каштана.

Пауль махнул: пошли!..

В дома они зря не заходили: присматривались с улицы, оценивали и — шли дальше. Наконец вернулись к маленькому одноэтажному домику в глубине довольно обширного сада.

— Ступайте разведайте, — сказал Пауль. — Кажется, это то, что надо. Только не вздумайте отдать на прописку свою липу.

— Опасаетесь выборки?

— Даже не выборки, а сплошной проверки. После ночного чепе проверить на всякий случай всех прибывших сюда сегодня — дело отнюдь не глупое, а потому вполне вероятное. Так что остерегитесь.

— Да? А я, представьте, просто жаждал получить прописку в санатории с решетками! — Оскар усмехнулся и вошел в калитку.

Пауль пристально посмотрел ему в след. Нет, каков! И откуда у них, у нынешних, эта манера разговаривать со старшими этаким ерническим тоном?.. Ладно, черт с ними, с манерами, был бы напарником хорошим. А он хорош, говорили, смел, умен, находчив и везуч. А удачливость — бесценное качество! Недаром даже Наполеон, назначая командующих, интересовался всегда, удачлив ли этот генерал?..

Пристанище Оскару понравилось. Однокомнатная квартира-домик имела застекленную верандочку с диваном, столиком и еще выходом прямо в садик. Эту-то верандочку и сдавала курортникам одинокая пожилая хозяйка. Поторговавшись для блезира, Оскар снял веранду, заплатил вперед, но паспорт свой лишь показал и отправился с ним «на почту за переводом».

Прогулочным шагом напарники шли к вокзалу. День разгулялся, хвойный сосновый озон в смеси с морским делал воздух чудесным. После высадки и ночного марш-броска к Сосногорску путники сейчас действительно отдыхали. Но — только физически. Оскар зло сетовал:

— Черт бы побрал эти сложности! Тут каждый день на вес золота, так еще эта канитель...

— Все правильно, — возразил Пауль. — Ведь все побережье — погранзона. И не какая-нибудь, а советская! Иметь надежные документы, их подстраховку на всякий случай и точную ориентировку в обстановке нам просто необходимо.

— Да понимаю, понимаю. — Оскар сладко потянулся, взбодрился. — А хороша погодка! И местность тут... Чего вы хмуры, как сыч?

— Да так. Высадка удалась на редкость, проход тоже, дачку сняли отличную запросто... Меня всегда гнетет и тревожит, когда дело начинается так гладко.