Несносная заложница - Ядвига Благосклонная

— Я в порядке, — сиплю, стоит ему остановиться передо мной.

— Вот и славно, — усмехается незнакомец, — боссу ты нужна живой.

Парень резко дергает меня на себя, заставляя буквально впечататься в него. Накрывает ладонью рот и нос тряпкой, тесно прижимая. Я не дышу. Бью по ногам.

— Сучка, — шипит, когда мой удар приходится на голень.

Больно хватает за волосы, запрокидывает шею и невольно я вдыхаю токсины в себя. Этого не хватит, чтобы я тотчас же отключилась, но достаточно, чтобы закашлялась и через несколько минут ослабла, за которые меня успевают дотащить и засунуть в большую машину.

Вяло я еще сопротивляюсь, но сознание медленно, но верно покидает меня. Перед глазами плывет и, даже не понимая через сколько, я отключаюсь.

Глава 3

Демьян

- О боже! — стонет та самая красотка из офиса Павлова. Вера. На сей раз запомнил, но уверен, что уже завтра забуду.

Не церемонясь, впечатываю ее лицом к стене, задираю платье, касаясь обнаженных ягодиц. Я с ней не ласков, да и она не требует. Пальцами нащупываю тонкую едва ли ощутимую полоску трусиков и грубо стягиваю к её ногам.

— М-м-м, Демьян, — выгибается, точно пластилин в моих руках и я, как заправский мастер, прогибаю ее аккуратную спинку сильнее.

Послушная девочка. Вот так.

Она позвонила сама, когда я уже был на полпути к дому. Задала пару незначительных вопросов о моем дне, а после предложила заехать в этот морозный вечер к одной скучающей девушке «на чай». Искушение было велико, потому, недолго думая, я менее чем через полчаса стоял у ее дверей, а когда Вера открыла, не стал ждать и тратить время на прелюдии.

Она всхлипывает, стоит моим пальцам найти ее влажную глубину. Они играют с ней, дразнят, доводят до исступления.

Вера поворачивает голову в мою сторону, требуя поцелуя. Однако на поцелуи я крайне скуп и уж она-то с прошлого раза должна была усвоить этот урок. Умело уворачиваюсь, хватая ее за шею. Не больно, но достаточно чтобы зафиксировать и предотвратить последующие попытки. То, что мы спим второй раз, не дает ей привилегий.

— Давай, милый, — прерывисто шепчет, руками нащупывая ширинку.

Не так быстро, милая. У меня на тебя другие планы.

Разворачиваю ее к себе лицом, не сильно давлю на плечи, и она послушно опускается на колени.

— Он хочет ласки, — гляжу на нее сверху вниз.

— Тогда он ее получит, — растягивает на губах игровую бесстыдную улыбку.

Решительно тянется руками к ремню, с которым справляется ловко и быстро, расстегивает пуговицу и, слава яйцам, добирается до ширинки, после чего тянет бегунок вниз. Ее проворные шаловливые пальчики почти добрались к цели. Да, детка, еще немного…

И я готов к еще одной ночи без обязательств и условий, где чужда скромность и мораль, как…

— Тебе, кажется, звонят.

Черт!

— Секунду, — хриплю, достаю из заднего кармана телефон, принимаю вызов.

Вера так и остается сидеть на полу. Я ей подмигиваю, чтобы немного приободрить и отвечаю настойчивому нежеланному абоненту.

— Слушаю.

— Сына, — слышу знакомый самодовольный голос, тотчас же напрягаясь. И какого черта я не посмотрел, кто звонит? — Что ж ты про своего старика забыл? Не навещаешь, не звонишь, как в воду канул. А я тут сиди, да гадай, куда наследничек запропастился.

Это театр и пыль в глаза. Мы никогда не созванивались, чтобы просто поболтать. Исключительно по делу.

— Что-то срочное? Я занят.

— Знаю я, чем ты занят, — фыркает. — Пока ты телками стены обтираешь, эта гнида палки в колёса нам вставляет, — уже привычным грубым тоном цедит.

— Павлов? — сразу понимаю я, между тем застегивая ширинку и ремень под расстроенное сопение Веры.

— Он, шакалье рыло! — взрывается Мурчик. — Напролом попер, сучий потрох! Да я, таких как он, в девяносто втором за яйца на мосту подвешивал! Ультиматум мне поставил. Говорит, что если землю не отдам, то старому делу ход даст.

Теперь мне совершенно точно не до той, что кошкой трется о мою шею, осыпая жаркими провокационными поцелуями.

— Какому делу? — отодвигаю Веру. Нахожу куртку, натягиваю, пока девушка обиженно обжимает стену, уже без меня.

— Да мало-ли там этих дел! Че я каждое, что ли помню?! — он замолкает, а затем змеей шипит, — Ну, ничего-ничего, Андрюшка, поглядим, кто кого натянет. Ну, не дрейфь, сын, папка уже все порешал. Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал!

Это настораживает. Знаю, я его. И как решает - тоже прекрасно осведомлен.

— Что ты сделал?

Черт! Если он влез, то из этого дерьма не выплыть чистым.

— Дуй сюда мухой! — говорит, по-странному смеясь.

— Что. Ты. Сделал? — рычу, но он только громче хохочет и отключается.

Твою мать!

— Не в этот раз, детка, — бросаю взор на весьма недовольную Веру. — Мне пора.

Похоже, больше мне здесь ничего не обломится, и она это ясно дает понять, указывая рукой на дверь.

Пожав плечами, иду на выход. Сейчас у меня есть проблемы поважнее обиженной бабы. И одна из них, похоже, обдолбанный в сопли папаша.

С тех пор, как началась конкретная дележка территории с Лавровым (таким же «бизнесменом, как и Мурчик), он не просыхает. Пал Палыч Лавров известен тем же, чем и мой отец. Вор, мошенник, рэкетир. Ныне я говорю это без эмоций, принимая как должное. Однако в детстве всем врал, что мой папа космонавт. Папа.… Надо же, тогда я еще произносил это слово без отвращения. Возможно ли это, потому что до моих полных двенадцати я его видел исключительно на нескольких старых фотографиях, что мама хранила у себя под кроватью?! Он был слишком занят другими женщинами, и ему было не той, что всегда его ждала дома. Слишком любил ходить по краю, чтобы навещать своих сыновей, не боясь, что однажды, пойдя в школу, они могут не вернуться, а если вернуться, то только по частям.

Я прогоняю воспоминания многолетней давности. Слишком много воды утекло с тех пор. Да и вообще все, что связано с Мурчиком «слишком».

Я уже выезжаю с парковки, когда раздается очередной телефонный звонок. Несмотря на то, что номер не