Русская фантастика 2011 - Василий Мельник

Но разве это что-то меняет?

III. Новый порт

Новый порт, неудержимо разрастающийся, пускающий в бухту все новые метастазы-пирсы, с воды казался стеной из кораблей. Левее, под щербатыми склонами Монте-Боки, хмурились серые борта броненосцев, справа, в мутной дымке, зависшей над устьем Баллены, создавали суету речные трамвайчики, шлюпы, яхты и прочая мелочь, а прямо по курсу возвышались гордые обводы торговых парусников — темное дерево, золотые буквы имен, лес мачт.

Катер Баклавского в несколько галсов пробрался к отдельному пустому причальчику, закрепленному за Досмотровой службой.

Одинокий офицер застыл у поручней. Долгополая Морская шинель смотрелась на плотной фигуре немного кургузо. Ветер налетал порывами, и одной рукой офицер придерживал фуражку, а другой — как-то по-дамски придерживал полы шинели, не давая им распахиваться. Немного комичный, но такой домашний, в доску свой Савиш. Баклавский был рад видеть своего помощника и заместителя, хотя его появление и стало сюрпризом — тот заведовал конторой Досмотра на Стаббовых пристанях.

Савиш не выглядел моложе шефа из-за ранней седины, хотя ему едва исполнилось тридцать семь. Свои внешние недостатки он умело направлял во благо и слыл одним из главных кетополийских ловеласов. Впрочем, смертоубийственный шарм и невероятно развитое умение договариваться использовалось им не только в амурных делах, и Баклавский часто засылал помощника туда, где сам не смог проломиться напрямую.

Когда Баклавский поднялся на причал, Савиш уверенно взял его за локоть и потянул в сторону конторы. Заговорил быстро и негромко, чуть склоняя голову к уху старшего инспектора:

— Кажется, снова пришло письмо. Если так, то игнорировать уже нельзя. Это какая-то провокация, нам нельзя просто отмалчиваться. Ежи, давай сообщим в контрразведку…

Баклавский молча протянул руку. Савиш вложил ему в ладонь холодный латунный патрон пневмопочты класса «лично в руки». Отвинтив пробку с торца цилиндра — она характерно хрустнула, подтверждая, что патрон еще не был распечатан, — Баклавский взглянул на номер отправителя. Судя по первым двум цифрам, письмо отправили откуда-то с восточных окраин.

— Как на пристанях?

— Без эксцессов, — сказал Савиш. — Галлийский шелк, кельнская вода — ничего сверхъестественного. «Клео», мне кажется, уже почти разгрузилась.

— А мы накрыли бобы, — не без гордости сообщил Баклавский.

— Ух ты! Много?

— Пару тонн.

Савиш присвистнул. Баклавский выудил пальцем из цилиндра свернутое в трубочку письмо — стандартный узкий и длинный листок формата «пневма». Развернул тонкую хрустящую бумагу.

Дорогой Ежи, лес ощетинился ветками. Патройские смертники лишь длят агонию. Очищение застанет нас на руинах Хрустальной башни. Ты справился с Сиамом — подчинишь и моих новых друзей. В мире было бы грустно без тебя.

Искренне и отчаянно,

Баклавский поймал заинтересованный взгляд помощника.

— Чуть позже, — сказал он Савишу и сунул письмо в карман, видя, что от дверей конторы к ним спешит незнакомый смуглый офицер в мышино-сером мундире.

— Господин инспектор, — издалека загнусавил таможенник.

— Старший инспектор, — поправил его Баклавский. — Слушаю вас, господин майор. И давайте без чинов, не на плацу. — Протянул руку. — Баклавский.

— Ривейра. Я по поводу любековских контейнеров. Можете, как сосед соседу, объяснить, что происходит?

Савиш изменился в лице и тихо отдрейфовал в сторону.

— А что-то происходит? — уточнил Баклавский. — Обычная процедура — Досмотровая служба по своему усмотрению проверяет грузы, входящие или покидающие порт. Торговый дом «Любек и сыновья» — один из наших основных подопечных. Что вас волнует?

— Все обеспокоены, — сказал таможенник. — В Ганайских копях взрывом метана искорежило несколько жужелиц, добыча угля почти остановлена. Техника нужна как воздух, а вы тормозите отправку. Груз срочный, идет под пломбой Канцлера. Зачем устраивать волокиту?

— Думаете, Канцлер лично пломбировал ящики? — улыбаясь, спросил Баклавский. Он всегда улыбался, когда злился, а сейчас был просто взбешен.

Никаких разумных доводов задерживать двенадцать тяжелых морских контейнеров, принадлежащих главному торговому дому города, у него не было. Только чутье, знаменитое лисье чутье, сделавшее его начальником Досмотровой службы. С грузом что-то не так, но из-за пломб Одноногого контейнеры нельзя вскрыть. Из допустимых трех суток на проверку уже шли последние, а ответа из Дворца так и не было. Ни положительного, ни отрицательного — никакого.

Все это типично, так типично для Его Величества, думал Баклавский. Немудрено, что практик и прагматик Канцлер давным-давно подмял под себя всю власть — государство не терпит пустоты, а королю откровенно плевать на собственные обязанности. Скорее всего, он даже не подозревает, что они у него есть.

— Не надо шутить, Баклавский… — Выскочка из центральной таможни сразу включил увещевающие интонации, так разговаривают с непослушными детьми и капризными больными. — Разрешения на досмотр у вас нет и не будет. Любековский сухогруз под парами, так зачем ссориться со всеми? Соблюсти букву?

Интересно, подумал Баклавский, а когда мою службу вольют в таможенное управление, мне с этой крысой еще и работать придется вместе? Увольте! Все катится киту под хвост…

— А вот еще занимательный вопрос, — сказал он. — Горное, как вы мне напомнили, оборудование следует из Кетополиса в Ганайские копи. Чисто внутренняя перевозка. Так кто же вас, любезный Ривейра, уполномочил просить досмотровиков за этот груз? Может быть, мне побеседовать сразу с этим человеком?

— Баклавский… Мы же делаем общее дело. Сейчас непростое время, там бирманцы, тут сумасшедший генерал, в городе неспокойно… И если уж на этих чертовых ящиках оказались пломбы самого Канцлера…

— Милейший Ривейра! — Баклавскому в чем-то было жаль незадачливого служаку. Неужели не могли кого-нибудь поиезуитистей прислать? — Не знаю, кому сейчас присягают в вашем ведомстве. Но я руковожу Досмотровой службой Его Величества и ответ за свои решения держу во Дворце. Передайте, пожалуйста, тому, кто послал вас ко мне, следующее. Будь у меня на каплю больше уверенности в том, что эти контейнеры надо открыть, я уже трижды наплевал бы на все пломбы. Если там внутри не совсем то, что написано в накладной, у Любеков будут серьезные проблемы.

Ривейра молча развернулся и с деревянной спиной направился по набережной в сторону таможенного управления.