У истоков русской контрразведки. Сборник документов и материалов - Николай Батюшин

Итак, контрразведка нуждалась в основательной перестройке. Требовалось срочно искать новые пути и средства для решения задач, теперь уже в боевых условиях. Однако как ни парадоксально, как ни горько признавать, но не это было главной заботой лиц, ответственных за специальные службы в русской армии. Сначала нужно было их создать! Ибо случилось привычное, российское: опоздали, не подготовились, война началась так же неожиданно, как неожиданно в наши края, по мнению острословов, приходит холодная зима.

Процесс создания и становления органов контрразведки в действующей армии растянулся на несколько первых месяцев войны. Иначе и не могло быть, поскольку реальных и детально разработанных мобилизационных планов по линии КРО не существовало. Ради исторической точности надо признать, что штабы Варшавского, Виленского и Киевского военных округов по заданию Главного управления Генерального штаба еще в начале 1913 г. подготовили свои предложения по созданию новых КРО на случай войны.

Руководители Виленского и Варшавского округов, например, задолго до объявления мобилизации рекомендовали Главному управлению ГШ либо увеличить штат существовавших КРО, либо прикомандировать к ним необходимое число сотрудников. Это было необходимо для заблаговременного изучения ими обстановки на театре предстоящих военных действий. Эта мера позволила бы быстро создать костяк новых контрразведывательных аппаратов армейского и окружного звена. Однако указанные предложения остались на бумаге и никакого влияния на процесс организационного строительства контрразведки не оказали. Много пришлось делать на пустом месте и наспех в боевых условиях.

Будет, конечно, несправедливо возлагать на кого-либо особую вину за недостатки и неразбериху первых военных месяцев в сфере спецслужб. Тем более говорить о «преступном бездействии высшего командования», как привычно фиксировалось в исторических трудах недавнего прошлого. По нашему мнению, речь должна идти не только и даже не столько о том, как понимали в военном ведомстве роль и место поистине юных органов контрразведки в масштабной современной войне, а о том, какие направления разведывательно-подрывной деятельности противника им прогнозировались.

По взглядам тех, кто разрабатывал стратегию ведения войны, вооруженная борьба предполагалась достаточно манёвренной и скоротечной. Разгром противника мыслился в ходе нескольких крупных сражений уже в 1914 г., в крайнем случае – к весне 1915 г. Поэтому роль контрразведки сводилась в основном к защите секретных мобилизационных планов, стратегических и тактических замыслов ведения боевых действий (особенно на начальном, наиболее сложном этапе войны) и сбережение сведений о новых образцах военной техники.

Проблема обеспечения безопасности в войсках, тем более силами контрразведывательных органов, вообще не ставилась в расчете на чувство патриотизма солдат и офицеров, на их высокий морально-боевой дух в условиях ведения наступательных операций. Естественно, никто не учитывал возможное массовое дезертирство, пацифистскую, националистическую и революционную пропаганду в войсках как противником, так и антиправительственными силами внутри страны.

Недооценка командованием действующей армии и руководством Главного управления Генштаба роли контрразведки в боевых условиях наглядно проявлялась во многом. Например, в статусе КРО в штабной иерархии (второстепенные роли), в тайном существовании контрразведывательных органов от своих граждан и военнослужащих, нежелании вывести их из подчинения (хотя и номинального) начальника разведывательного отделения и предоставить права на прямой доклад начальнику соответствующего штаба.

Много лет спустя Батюшин с горечью скажет: «Почти весь первый год войны контрразведкой никто из высших военных органов не интересовался, и она поэтому велась бессистемно, чтобы не сказать спустя рукава». По его словам, Ставка Верховного главнокомандования не обращала на контрразведку внимания, ее сотрудники работали по собственному усмотрению, без общего руководства и поддержки (эти и другие свидетельства подобного рода читатель найдет в публикуемой книге).

Волевой руководитель фронтовой разведки и контрразведки Н. С. Батюшин, поддерживаемый во всех своих начинаниях генерал-квартирмейстером штаба фронта генералом Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем, который, в свою очередь, пользовался безграничным служебным и личным доверием со стороны главнокомандующего армиями фронта генерал-адъютанта Н. В. Рузского, сравнительно легко преодолел неурядицы начального периода войны. Действующий на протяжении двух с лишним лет (с некоторыми перерывами) тандем Батюшин – Бонч-Бруевич оказался исключительно плодотворным для контрразведки.

В кадровом отношении фронтовые и армейские КРО с самого начала не испытывали особых недостатков. М. Д. Бонч-Бруевич вспоминал: «Произведенный в генералы Батюшин оказался хорошим помощником, и вместе с ним мы подобрали для контрразведывательного отделения штаба фронта толковых офицеров, а также опытных судебных работников из учреждений, ликвидируемых в Западном крае в связи с продвижением неприятеля в глубь империи». «Энергичным и знающим свое дело» называл Батюшин, например, начальника контрразведывательного отделения фронта жандармского ротмистра Сосновского.

Велика была территория обслуживания фронтовых и армейских КРО: Прибалтика, Финляндия, побережье Балтийского моря, Петроградский военный округ.

По мере накопления опыта становилось очевиднее, что функции контрразведки гораздо шире непосредственного противодействия усилиям вражеских разведок: «Сама жизнь заставляла все более и более раздвигать рамки понятия о контрразведке» (Батюшин). Контрразведчики учились оценивать любую складывающуюся ситуацию с точки зрения оказания помощи в ведении боевых действий на фронтах войны. Поэтому контрразведчики не могли игнорировать в своей работе многие моменты, не предусмотренные в инструкциях и наставлениях. В Петрограде, где имелась масса заводов, работающих на оборону, – рабочий вопрос, в Финляндии – проявления «центробежных стремлений финнов и шведов», в Прибалтике – столкновения немецких баронов с латышами – представителями коренного населения. В роли куратора фронтовых спецслужб Батюшину приходилось иметь постоянно дела с высшими правительственными чиновниками. Нельзя ему не верить, когда он говорит: «Кажется, не было министерства, с которым мне не приходилось иметь дело, за исключением лишь Святейшего правительствующего Синода».

Скоро пришли и первые результаты, о которых Батюшин рассказывает совсем скупо. Более щедрым в этом смысле оказался М. Д. Бонч-Бруевич, хотя его новеллы требуют серьезной проверки. Здесь уместно сказать, что изучение деятельности контрразведчиков времен Первой мировой войны пока не началась в тех масштабах и с той серьезностью, которой она заслуживает. Можно быть уверенным, что в этой области историков ждут ценные открытия и приобретения.