Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период) - Максим Горький

<1892>

Песня о Соколе[9]

Высоко в горы вполз Уж и лег там в сыром ущелье. свернувшись в узел и глядя в море.Высоко в небе сияло солнце, а горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень…А по ущелью, во тьме и брызгах, поток стремился навстречу морю, гремя камнями…Весь в белой пене, седой и сильный, он резал гору и падал в море, сердито воя.Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях…С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твердый камень…Уж испугался, отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три минуты…Подполз он ближе к разбитой птице, и прошипел он ей прямо в очи:— Что, умираешь?— Да, умираю! — ответил Сокол, вздохнув глубоко. — Я славно пожил!.. Я знаю счастье!.. Я храбро бился!.. Я видел небо… Ты не увидишь его так близко!.. Эх ты, бедняга!— Ну, что же — небо? — пустое место… Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно… тепло и сыро!Так Уж ответил свободной птице и усмехнулся в душе над нею за эти бредни.И так подумал: «Летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут, все прахом будет…»Но Сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повел очами.Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье темном и пахло гнилью.И крикнул Сокол с тоской и болью, собрав все силы:— О, если б в небо хоть раз подняться!.. Врага прижал бы я… к ранам груди и… захлебнулся б моей он кровью!.. О, счастье битвы!..А Уж подумал: «Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет!..»И предложил он свободной птице:— А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся, Быть может, крылья тебя поднимут, и поживешь ты еще немного в твоей стихии.И дрогнул Сокол и, гордо крикнув, пошел к обрыву, скользя когтями по слизи камня.И подошел он, расправил крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и — вниз скатился.И сам, как камень, скользя по скалам, он быстро падал, ломая крылья, теряя перья…Волна потока его схватила и, кровь омывши, одела в пену, умчала в море.А волны моря с печальным ревом о камень бились… И трупа птицы не видно было в морском пространстве…

В ущелье лежа, Уж долго думал о смерти птицы, о страсти к небу.И вот взглянул он в ту даль, что вечно ласкает очи мечтой о счастье.— А что он видел, умерший Сокол, в пустыне этой без дна и края? Зачем такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полетам в небо? Что им там ясно? А я ведь мог бы узнать все это, взлетевши в небо хоть ненадолго.Сказал и — сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой лентой блеснул на солнце.Рожденный ползать — летать не может!.. Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся…— Так вот в чем прелесть полетов в небо! Она — в паденье!.. Смешные птицы! Земли не зная, на ней тоскуя, они стремятся высоко в небо и ищут жизни в пустыне знойной. Там только пусто. Там много света, но нет там пищи и нет опоры живому телу. Зачем же гордость? Зачем укоры? Затем, чтоб ею прикрыть безумство своих желаний и скрыть за ними свою негодность для дела жизни? Смешные птицы!.. Но не обманут теперь уж больше меня их речи! Я сам всё знаю! Я — видел небо… Взлетал в него я, его измерил, познал паденье, но не разбился, а только крепче в себя я верю. Пусть те, что землю любить не могут, живут обманом. Я знаю правду. И их призывам я не поверю. Земли творенье — землей живу я.И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою.Блестело море, все в ярком свете, и грозно волны о берег бились.В их львином реве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни:«Безумству храбрых поем мы славу!Безумство храбрых — вот мудрость жизни! О смелый Сокол! В бою с врагами истек ты кровью… Но будет время — и капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света!Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!Безумству храбрых поем мы песню!..»

<1894>

Серов В. А.

«Солдатушки, бравы ребятушки!

Где же ваша слава?»

Журнал «Жупел», 1905, № 1

Песня о Буревестнике[10]

Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный.То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.И гагары тоже стонут, — им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах… Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!Все мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену волн крылом срывает.Вот он носится, как демон, — гордый, черный демон бури, — и смеется, и рыдает… Он над тучами смеется, он от радости рыдает!В гневе грома — чуткий демон, — он давно усталость слышит, он уверен, что не скроют тучи солнца, — нет, не скроют!Ветер воет… Гром грохочет…Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний.— Буря! Скоро грянет буря!Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы:— Пусть сильнее грянет буря!..

<1901>

СКИТАЛЕЦ[11]

Колокол[12]

Я — гулкий медный рев, рожденный жизни бездной,Злой крик набата я!Груб твердый голос мой, тяжел язык железный,Из меди — грудь моя!

И с вашим пением не может слиться вместеМой голос: он поетОбиду кровную, а сердце — песню местиВ груди моей кует!

Из грязи выходец, я жил в болотной тине,И в муках возмужал.Суровый рок меня от юных дней донынеДавил и унижал.

О да! Судьба меня всю жизнь нещадно била;Душа моя — в крови…И в сердце, где теперь еще осталась сила,Нет больше слов любви!

Я лишь суровые слова и мысли знаю,Я весь, всегда — в огне…И песнь моя — дика, и в слово «проклинаю!»Слилося все во мне!

<1901>

Кузнец

Некрасива песнь моя —Знаю я!Не похож я на певца —Я похож на кузнеца.Я для кузницы рожден,Я — силен!

Пышет горн в груди моей:Не слова, а угли в ней!Песню молотом кую,Раздувает песнь моюГрусть моя!В искрах я!

Я хотел бы вас любить,Но не в силах нежным быть:Нет — я груб!Ласки сумрачны мои:Не идут слова любвиС жарких губ.

Кто-то в сердце шепчет мне:«Слишком прям ты и суров —Не скуешь ты нежных словНа огне!Лучше молот кузнецаПодними в руке твоейИ в железные сердца —Бей!»

<1901>

«Колокольчики-бубенчики звенят…»

Колокольчики-бубенчики звенят,Простодушную рассказывают быль…Тройка мчится, комья снежные летят,Обдает лицо серебряная пыль!

Нет ни звездочки на темных небесах,Только видно, как мелькают огоньки.Не смолкает звон малиновый в ушах,В сердце нету ни заботы, ни тоски.

Эх! лети, душа, отдайся вся мечте,Потоните, хороводы бледных лиц!Очи милые мне светят в темнотеИз-под черных, из-под бархатных ресниц…

Эй, вы, шире, сторонитесь, раздавлю!Бесконечно, жадно хочется мне жить!И дороги никому не уступлю,Я умею ненавидеть и любить…

Ручка нежная прижалась в рукаве…Не пришлось бы мне лелеять той руки.Да от снежной пыли мутно в голове,Да баюкают бубенчики-звонки!

Простодушные бубенчики-друзья,Говорливые союзники любви,Замолчите вы, лукаво затаяТайны нежные, заветные мои!

Ночь окутала нас бархатной тафтой,Звезды спрятались, лучей своих не льют,Да бубенчики под кованой дугойПро любовь мою болтают и поют…

Пусть узнают люди хитрые про нас,Догадаются о ласковых словахПо бубенчикам, по блеску черных глаз.По растаявшим снежинкам на щеках.

Хорошо в ночи бубенчики звенят,Простодушную рассказывают быль…Сквозь ресницы очи милые блестят,Обдает лицо серебряная пыль!..

<1901>