Тень Лунного замка (СИ) - Майя Фабер

И отец не узнает ничего. Никто обо мне письмо не пришлёт и не расскажет. Так и будет думать, что я сбежала, бросила семью без средств, нарушила слово графа Лурье перед герцогом. Да, так меня и запомнят. Как последний позор графства. Хорошо, если мать успеет выносить ещё одного наследника. А если нет…?

В голове всё окончательно перемешалось. Лошадь дёрнулась, тварь снова нападала на неё, а вместе с лошадью и вся повозка. Вернулась угнетающая тишина.

Справа, где стояла ведьма, что-то сверкнуло. В землю ударила молния…

Нет, не в землю. В чёрную тварь. Та с воем покатилась по траве, затихла и больше не шевелилась.

Вторая тварь на дороге смотрела теперь на своего собрата.

«Хочу быть ведьмой», — с горя подумала я и полезла к левому краю повозки.

Свесилась с него, плюхнулась на землю, слишком громко, ни дать ни взять — мешок картошки. Больно ударилась локтем, но сцепила зубы и поползла под повозку.

Что-то ударило мне в лицо, я зажмурилась и чуть не рухнула носом в землю, подводили дрожащие руки.

— А ну, пошла отсюда, — угрожающе прошипела на меня темнота. — А то сам убью.

«Вот куда подевался наш смелый мужчина», — с ненавистью подумала я и поползла обратно. Ни вытолкнуть, ни сдвинуть его у меня бы всё равно не получилось, он весил раза в два больше.

Я затравленно посмотрела на лес. Оставаться здесь было самоубийством, бежать в темноту — тоже. Там я стану отличной мишенью. Мысли оставались на удивление ясными, из-за злости на торговца, я как будто забыла, что мне надлежало бояться. Страх прошёл, сменился обречённой решимостью.

Не раздумывая, я снова полезла на повозку, а потом принялась скидывать с неё мешки. Один, второй, третий… Выходило медленно, мягкие под боком ткани оказались жутко тяжеленными, если пытаться их поднять.

Я запыхалась и дышала открытым ртом. Сбоку опять сверкнуло, я слышала глухой удар, но не молнией…

«И не по твари», — поняла я.

По всему выходило, что мой единственный союзник выбыл из строя.

«Что ж, — злорадно подумала я, — есть ещё торговец, который выпирает из-под повозки со всех сторон».

Мысль была жуткая, неправильная, недостойная, но я ничего другого к нему в этот момент не испытывала. Ни капли жалости или сострадания.

Я справилась со следующим мешком, потом раздвинула оставшиеся, улеглась на дно повозки и наклонила их к себе. Один больно придавил мне ноги, но это чувство вызывало странное подобие восторга. Давит, значит, тяжёлый, без опоры и одной пастью его легко не сдвинуть.

Неба больше не было видно, меня окружала темнота. Под накренившимися мешками оказалось так тесно, что мне перестало хватать воздуха. В груди нарастала паника, словно разливалась по телу, поднимаясь из каких-то тёмных глубин. Хотелось бежать. Выскочить отсюда и бежать без оглядки, неважно куда, лишь бы на свободу, туда, где воздух…

Повозка качнулась.

Медленно, по одному сантиметру, чтобы не зашуршать, я подняла руки вверх, протиснула между собой и мешками. Плотно закрыла ладонями уши, зажмурилась, вспоминая первую пришедшую на ум детскую сказку, отчего-то она звучала у меня в голове голосом отца.

Когда я проснулась, вокруг уже рассвело.

Глава 7

Где-то рядом со мной неистово надрывалась противным голосом неизвестная птица. Я злилась на неё, не желая открывать глаза, и мысленно ругала слуг, которые распахивали шторы так рано. Вставать не заставляли, и то ладно, но отец велел, чтобы самое позднее к шести утра дом выглядел живым и бодрым. Не дай богиня, он увидит на одном из окон неприветливо задёрнутую штору, словно повязку на глазу пирата, — достанется всем. Вот и сейчас мне было слишком светло даже через закрытые веки, а открывать их не хотелось и вовсе.

Птица не замолкала, её крики ввинчивались в мозг, как будто пытались достучаться до чего-то. Поделиться важным…

Я распахнула глаза.

Нет, мне это не приснилось. Вокруг стояли серые, плотно набитые мешки, наваливались на меня сверху.

А я была в лесу…

Наверное, стоило шевелиться медленно, по сантиметру раздвигать мешки, чтобы выглянуть наружу одним лишь глазочком, но в этот момент моё сознание проснулось окончательно. Ощущения накрыли меня волной. В основном болезненной — мешки совсем отдавили мне ступни. Я не чувствовала пальцев на ногах. В первое мгновение едва не закричала от ужаса, решив, что у меня и ног-то больше нет.

Не медля ни секунды, я принялась выкарабкиваться наружу, подтягиваясь на руках. Жар прилил к ногам, в ступни вонзились сотни крошечных иголок. Я громко зашипела сквозь зубы. Ни о какой осторожности или осмотре местности больше не шло и речи, я должна была немедленно выбраться отсюда и размяться. Как угодно изменить положение тела.

С трудом я уселась на мешок, потом подняла ноги на соседний, одну за другой. Они ощущались ватными и совсем чужими. Словно две палки с места на место переложила.

Вернулся и страх.

«Если бы тут кто-то был, уже бы напал», — решила я, уговаривая себя взбодриться.

Отчего-то я была уверена, что стать чьим-то главным блюдом до заката мне не грозило.

Страшнее оставалось другое: я понятия не имела, где находилась, а убраться отсюда требовалось до темноты. Сначала я решила было остаться здесь и дождаться следующих путников. Кто-нибудь обязательно меня подберёт… если я не умру с голоду раньше. Но потом я отбросила эту идею. Что если ночные твари и в самом деле вернутся к вечеру, а потом окажутся упорнее в том, чтобы добраться до меня. Ведь другого мяса тут больше не было.

Я прикрыла глаза и очень аккуратно осмотрелась, готовая зажмуриться в любую секунду, если увижу что-нибудь жуткое. Например, то, что осталось от моих спутников.

Ничего примечательного не было видно. Я рискнула повернуться и проверить место, где вчера рядом с повозкой упала раненая лошадь.

С облегчением выдохнула, когда не обнаружила и её.

Вообще.

Словно унёс кто-то. Не осталось даже костей, только небольшое тёмное пятно на земле свидетельствовало о произошедшем. А заодно и доказывало, что с ума я пока не сошла. Мне всё это не померещилось.

Мои зубы всё равно принялись предательски стучать, а невесть откуда взявшийся в такой глуши ветерок пронизывал насквозь, пока я тщательно разминала ноги.

Решив, что, наконец, смогу встать, я аккуратно спрыгнула с повозки. Ноги предательски подломились, а я повисла на ней, попискивая то ли от боли, то ли от нежелания узнавать правду