Оружие времен Античности. Эволюция вооружения Древнего мира - Джек Коггинс

Покрытый кожей таран на колесах — солдат льет воду, чтобы погасить зажигательную стрелу

Если же, как случалось довольно часто, штурмующие бывали отбиты или же стены оказывались слишком высокими, а городской гарнизон слишком сильным, чтобы предпринимать попытку штурма с применением длинных лестниц, то к стенам города подтягивались стенобитные орудия, и наступающие начинали готовиться к осаде. Стены городов в этой части света чаще всего делались из высушенных на солнце глиняных кирпичей, что делало применение тарана вполне возможным — и ассирийская армия, похоже, располагала такими орудиями во множестве. Некоторые из них представляли собой устройства, внешне напоминавшие танк, поставленный на колеса; другие были стационарными, но все они были защищены деревянной или плетенной из ивняка рамой, а сверху покрыты шкурами. Эти последние, помимо того что давали некоторую защиту от стрел, использовались в основном для предохранения всего сооружения от огня, одного из самых эффективных средств, применяемых осажденными.

Казни пленных — посажение на кол, снятие кожи, обезглавливание

Пока действовали стенобитные орудия — осыпаемые камнями, зажигательными стрелами и корчагами с горящим маслом, — другие группы штурмующих пытались сделать подкоп под стены. Одни работали под прикрытием передвижных навесов или под землей, но на рельефах есть и изображения отдельных воинов, которых мы назвали бы саперами. Эти воины, работая под прикрытием больших плетеных щитов, выламывают кирками из стен глиняные блоки. Чтобы преодолеть высокие городские стены, иногда возводились громадные земляные насыпи. Применялись также передвижные башни с солдатами, которые придвигались к городским стенам. С этих башен, по высоте превосходивших стены города, на обороняющихся обрушивался град стрел.

Многие крупные города имели не одну линию обороны. Внутренние стены обычно были выше наружных по всему периметру. Город, защищенный такими концентрическими кольцами укреплений, невозможно было взять штурмом, поэтому нападавшие в таких случаях прибегали к осаде. Стены приходилось проламывать одну за другой, пока не падала последняя линия обороны. Теперь, когда город был взят, судьба и его жителей, и солдат гарнизона зависела от тяжести их «преступлений». Если они только защищали себя от ничем не спровоцированного нападения, то могли отделаться небольшим грабежом да пострадать от рук разъяренной сопротивлением солдатни. К этому еще могли добавиться выкуп либо наложение ежегодной дани, подчинение местному царю, сатрапу или установление напрямую правления ассирийской короны. Местный правитель мог быть оставлен по-прежнему править городом либо мог быть заменен «своим» человеком, на которого завоеватели могли бы положиться в том, что установленная дань будет выплачиваться. Также — и это была обычная практика последних лет империи — в город назначался ассирийский губернатор и оставлялся гарнизон, в этом случае бывший правитель «устранялся», а если ему очень везло, отправлялся в ссылку.

И это «самое гуманное» обхождение с завоеванным городом применялось лишь в том случае, если ему предстояло стать полезным дополнением к ассирийской державе. Гораздо чаще город просто подвергался разграблению, а жители его угонялись в Ассирию, где продавались в рабство. Все награбленное сносилось солдатами куда-нибудь в центр города, где оно сортировалось и переписывалось под наблюдением королевских писцов. Как можно предположить, основная часть добычи шла в царскую казну, и, несомненно, боги и их жрецы получали свою долю. Городские правители представали перед царем в оковах, а то и влекомыми за кольца, продетые сквозь нос или губы. Их судьба зависела теперь от политических соображений, а то и просто от царского настроения.

Ассирийский штандарт

Храмы местных божеств также подвергались разграблению, их скульптурные изображения сносились во славу главных богов Ассирии — так утверждалось превосходство ассирийских божеств над всеми другими.

Но куда хуже приходилось тому городу, который навлек на себя царский гнев либо продолжительным и отчаянным сопротивлением, либо, что было куда страшнее, восстанием против царя. Тогда гарнизон города ждала неотвратимая смерть, а его выжившим обитателям предстояло отправиться в рабство или стать жертвами ярости победителей. Предводителей восстания ждала мучительная смерть — их сажали на кол, сдирали с них кожу или сжигали заживо; менее виновные могли остаться в живых, лишившись части своих тел — им отрезали уши, губы, носы, руки или ноги. Писаная история царей Ассирии полна свидетельств подобного варварства — рассказов о массовых казнях населения и опустошенных землях.

«Богатых и знатных, — повествует одна из царских наскальных надписей, — которые все были повинны в бунте, я освежевал; кожей их я обтянул пирамиду… три тысячи их приближенных я сжег на костре. Я не оставил ни одного человека из них как заложника…  некоторым я отсек руки и ноги, другим я отрезал носы, уши и пальцы; некоторым из солдат я вырвал глаза… их юношей и дев я сжег на жертвенниках».

Возможно, что поведение завоевателей других народов и не было многим лучше, но многократное и хвастливое повторение рассказов о подобных жестокостях на протяжении многих лет говорит о зверствах из ряда вон выходящих, даже по меркам тех жестоких времен.

В период процветания Ассирия наложила свою тяжелую длань на большую часть народов Западной Азии. Когда же, в свою очередь, на ее земле раздалась тяжкая поступь завоевателей, когда над ассирийскими городами вознеслись клубы дыма, оставалось еще много тех, кто помнил ее жестокое правление — и возрадовался возмездию. Как это бывало со многими строго централизованными государствами, железной рукой правившими множеством покоренных царств, когда наступал час их заката, конец приходил быстро. Так и конец Ассирийской империи наступил вскоре после периода ее наибольшего расширения. Ашшурбанипал был одним из величайших царей Ассирии. Под его предводительством был покорен Египет, завоеван Элам, жесткой хваткой управлялся Вавилон, его победоносные армии маршировали в глубине Армении и переваливали через суровые горы Тавра на средиземноморском побережье Малой Азии. Но уже тогда, когда ассирийский завоеватель еще праздновал свои новые победы, начали собираться силы, которым было суждено стереть его империю в пыль. На востоке крепло новое государство — Мидия. Некогда сборище мелких племен стало объединяться под властью единого правителя. Пробуя свои мышцы, они уже пытались вторгаться на ассирийскую территорию. Конечно, тогда их безрассудная попытка завершилась ошеломляющим поражением, но сам факт нападения на величайшую военную машину в тогдашнем мире свидетельствовал об их растущей мощи и вере в свои силы. Но самая большая опасность угрожала империи с севера — опасность, которая нависала не только над Ассирией, но и над всей Западной Азией.

СКИФЫ

Неоглядные степи породили одну из тех неистовых бурь, которые время от времени обрушивались с ужасающей яростью на цивилизованные земли Европы и Азии. Во все исторические времена негостеприимные степи Центральной Азии давали жизнь неисчислимым ордам варваров. Из поколения в поколение орды эти росли и множились. Затем, подобно стадам скота, бредущим сначала с утомительной монотонностью, они начинали движение, постепенно убыстряя его и переходя в неукротимый ураган. Рожденные в кочевых ордах толпы людей внезапно вырывались из глубины своих суровых степей и обрушивались на заселенные оседлыми народами страны, оставляя за собой смерть, опустошение и бесчисленные следы конских копыт.

Ужас с севера, обрушившийся на народы южных стран, на этот раз принесли с собой скифы — неприятной наружности и с жестокими обычаями люди, жившие в повозках и войлочных юртах, обожествлявшие обнаженный меч. Непревзойденные всадники и искусные стрелки из лука, они, подобно морскому приливу, захлестнули большинство стран Западной Азии, по свидетельству Геродота — от границ Египта до Кавказа. Через двадцать восемь лет, по словам того же историка, воинственные орды отхлынули, оставив после себя развалины Ассирии и Мидии.

Скифский воин-кочевник

МИДИЙЦЫ И ПЕРСЫ

Представляется, что мидийцы первыми оправились от этого нашествия, и вполне возможно, что их страна (или часть ее, в особенности холмистые плато) не испытала на себе всей ярости скифов. Или, будучи молодой и полной сил нацией, не отягощенной правящим механизмом и сложной социальной структурой, установившейся в Ассирийской империи, они оказались способными лучше противостоять этому налетевшему из глубины степей урагану и быстрее устранить причиненные им разрушения. Как бы то ни было, мидийский царь Киаксар, вскоре поддержанный с юга восставшим Эламом, оказался в состоянии вторгнуться со своим войском в пределы ослабевшей Ассирии. Преданный своим вассалом Вавилоном, Саракус (преемник Ашшурбанипала) сжег себя в своем дворце; Ниневия была осаждена и пала (606 н. э.), ознаменовав этим конец Ассирийской империи. Когда почти двести лет спустя Ксенофонт [7] вел свои «десять тысяч» мимо некогда великого города, от него остались одни обветшалые руины, и даже само имя его было забыто.