Мужчина ее мечты (СИ) - Казакова Екатерина "Красная Шкапочка"

Господи, как же я боюсь не справиться, не удержать, испугаться…А вдруг Жрец или один из его помощников ошибётся, и ритуал пойдёт не так, и я больше не увижу его потрясающие глаза и улыбку?….Черти бы подрали традиции его рода и сумасшедшие обряды потомков демонов. На моих глазах Темка должен уйти за грань, чтобы через сто тридцать ударов моего сердца возродится. Его агония символизирует прощание с детством, смерть — умение принимать мужские решения, а первый вздох — желание жить на благо Темной Империи. Это так, в примитивном варианте. На самом деле ритуал настолько аллегоричен, что понять какую роль играет каждая буква в заклинании, каждый жест жрецов, каждое моё движение, могут только Боги…

Кажется, начинается…Гаснут свечи, алтарь вспыхивает нестерпимым светом, фигуры в балахонах начинают читать заклинание, сопровождая каждое слово ударом кинжала по беззащитному телу, прикованному к камню. Слово-удар, и мне хочется кричать от боли, разрывающей душу. Обсидиановые кинжалы режут нас обоих, только у Темки они выписывают кровавые узоры на теле, а у меня на сердце…

Сколько же это может длиться…минуты растягиваются на часы, наполненные диким страхом. Мои мышцы сведены от напряжения, глаза застилают слезы… губы искусаны, и я молюсь, не знаю кому, но молюсь за него…Пусть он выживет…пусть все будет хорошо…он должен жить… Это невыносимо видеть, как убивают того, кто является частичкой тебя. Но Хранитель не может позволить себе слабость, в моих руках его жизнь. Я должна отринуть все чувства. Вот поэтому Хранитель, а не члены семьи, держит в своих руках души. Слишком велико желание родителей прекратить муки ребёнка, слишком часто в прошлом материнская любовь губила сыновей, отважившихся занять трон отца.

Мне нужно молчать и, не двигаясь, смотреть, как от нечеловеческого усилия сдержать рвущийся из горла крик на знакомом до боли теле бисеринками выступает пот. Как глаза, в который совсем недавно светилась жизнь, почувствовав поцелуй смерти, начинают покрываться пеленой беспамятства.

Я шепчу про себя:

Потерпи, малыш, я с тобой, пожалуйста, потерпи, мы справимся…только не вздумай умереть по-настоящему….я не смогу жить без тебя…пожалуйста, не бросай меня…

И он будто услышал меня…По лицу пробегает слабая улыбка, в оглушающей тишине слышится тихих вздох…и он умирает, глядя мне в глаза…

Хочу завыть, вцепится ногтями в скрытое под маской лицо Жреца, но вместо этого встаю на колени и, как заворожённая, наблюдаю, как от тела Темки поднимается рой маленьких звёздочек и устремляется к моим ладоням, сложенным лодочкой. Руки опалило огнём, а кто-то внутри меня начинает выкрикивать древние, как сам ритуал, слова:

Кусками истоки жизни ложатся в ладони.

Помогать мне будут металл, огонь и вода.

Воздух с землей пропоют в твоем сердце —

Я есмь то, что повелевает материей мира.

Внимай же: упокойся и предкам вернись —

Тебя ждут великие тени прошлого.

В настоящем ты милость боли почувствуй.

В будущем встань и величай ту боль матерью.

Ибо боль-мать тебе даст защиту и знание.

От пороков избавит, от страха и добродетелей.

В дань отдай свои детство-отрочество,

И вознесись на законный престол мужчиною.

И вознесись на законный престол Повелителем,

Пройдя сквозь горнило мучений неведомых.

Миллионами правят Князья — не рабы —

Они страха боятся. Рабом Князь не может быть.

Сотвори себя заново — предки помогут тебе.

Пройди через пытку — купи себе мужество.

Докажи свою власть и свое на нее искушение.

Поднимайся, ибо твое назначение вижу я.

(автор стихотворения А.Джейн)

Последнее слово отскочило от гладких стен, а я жадно впилась взглядом в неподвижную фигуру Темки. Мгновение ничего не происходило, а потом искорки души начали безумный хоровод на моей плоти. В голове закружился целый вихрь чужих голосов:

Отпусти. мне тут плохо

Разожми руки…дай мне уйти…

Не держи…

Не мучай меня…

Но я, упрямо сжав челюсти, продолжаю держать частички сущности Темки. Боль в руках стала нестерпимой, казалось, будто плавится кожа, из прокушенной губы потекла кровь, а на ладони навалилась такая тяжесть, что было настоящим чудом, что я их не опустила, позволяя душе вырваться из мира.

Теперь вместо стонов я слышала:

Ты готова поделиться с нами своими воспоминаниями, мечтами, страхами, болью?

Да!

Что ты готова отдать, чтобы я вернулся?

Все!

Даже бессмертие?

Зачем мне оно, если мне не с кем его разделить?

Медленно, как будто неохотно, сверкающие искорки устремились назад к Темке, чтобы через мгновенья втянутся в безжизненное тело. Я считаю про себя, отсчитывая бег времени в незримом секундомере, но оно как застыло. Мне хочется орать от бессилия, и когда я была готова вскочить, и в ярости наброситься на Жреца, тело Темки стало меняться. Как воск с горящей свечи, оплывали юношеские черты лица, уступая место мужественности. Пепельные волосы на моих глазах становились темнее, и там, где раньше серебрились светлые прядки, алыми всполохами запылали красные змейки. Раны на теле заживали, и на смену кровоточащим надрезам приходил замысловатый узор татуировки. Темка привстал над алтарём, и за его спиной раскрылись огромные крылья. Можно перевести дух, все получилось, сейчас мы будем приветствовать нового Темного Лорда.

Но почему он не открывает глаза и не дышит? Почему он снова упал на камень, а жрецы виновато опускают головы, стараясь уйти в тень? Мой испуганный взгляд натыкается на растерянный взгляд его отца.

— Что пошло не так? — беззвучно кричу и не слышу ответа.

Как безумная ищу глазами его мать и натыкаюсь на взгляд, в котором плещется ужас.

Вскакиваю колен, подлетаю к Жрецу и, задыхаясь от боли и гнева, ору:

— Почему он не оживает?!

— Соконорт не прошёл ритуал, Боги не отпускают назад слабых, — виновато отводит потухшие глаза.

— Сделай же что-нибудь! Вы же убили его!!! Верни мне его назад!

— Не в моих силах…

Во мне поднимается ярость, как он посмел сказать, что мой Тёмка слабак! Наотмашь бью по лицу убийце. Отворачиваюсь от его скорбно застывшей фигуры и замечаю, как один из младших жрецов накрывает моего мальчика плащом. Плащом, который должен был стать мантией победителя, а станет погребальным саваном. Саваном? Не позволю! Что-то страшное поднялось у меня в душе. В голове бьётся только одно: “Он должен жить, даже если мне для этого придётся умереть”. Подлетаю к алтарю, обхватываю руками уже остывающее тело и вою раненым зверем:

— Нееет!!!!! Не уходи!!!! Не смей! Если ты уйдёшь, я переверну небо и землю! Я не позволю тебе оставить меня одну! Слышишь, не позволю!

Я трясу Темку, плачу, грожу самыми страшными карами. Кто-то пытается меня оторвать от него. Рычу, как волчица, у которой отнимают ее детеныша. Барабаню кулаками по груди моего крылатого, целую бесчувственные губы и откуда то из глубин памяти всплывает:

Пот солёный каплями застывал на лбу.

Я тебе шептала, будто бы в бреду:

Подожди, послушай, нет, не уходи,

Столько дней не прожито, столько впереди.

Как твои ладони были холодны.

И застыло время каплей тишины.

В крике заходилась. Как же я звала!

Как отдать хотела хоть чуть-чуть тепла!

Пальцы снова резала гранями судьбы

И, шепча проклятья, вознося мольбы,

Душу твою слабую цвета серебра

Я от смерти прятала. Не пришла пора!

И на целом свете, среди всех миров

На дороге жизни, на пути из снов

Все отдам, не глядя, цену не спросив

За твое дыханье, чтобы ты был жив.

Улыбнись мне, слышишь? И глаза открой.

Возвратись обратно, снова будь со мной.

(автор Ашвина)

Я тихо плакала, прижимаясь мокрой щекой к его бездыханной груди, и вдруг услышала первый удар его сердца. Ещё не веря себе, я смотрела, как затрепетали его ресницы, как дрогнули веки, и на меня посмотрели пока ещё чужие темно-фиолетовые глаза. Волна непередаваемого облегчения прошла по всему моему телу, и я, размазывая слезы, ворчу: