Повседневная жизнь первых христиан - Адальбер-Гюстав Аман

Вполне возможно, что Аполлос, упомянутый в Первом послании Павла к Коринфянам, обратился в христианство в Египте, у себя на родине, как свидетельствует один из лучших письменных источников76. Первые бесспорные свидетельства о христианах здесь содержатся во фрагментах Евангелия, восходящих к началу II века77. Древнейшие христианские папирусы, имеющиеся в нашем распоряжении, написаны по-гречески. Переводы Библии (начиная с Нового Завета и Псалмов) на коптский язык, несомненно, выполненные в Великом Гермополе, появились в III веке и свидетельствуют о том, что Евангелие уже проникло внутрь страны на расстояние четырехсот километров вверх по Нилу. Центром распространения христианства был Гермополь — факт, возможно, объясняющий возникновение легенды о прибытии в этот город Святого Семейства, бежавшего от преследований Ирода78. В Гермополе не позднее 250 года имелся епископ по имени Конон79.

В Александрии, городе с богатыми культурными и философскими традициями, христианство вскоре совершило интеллектуальный переворот, прославивший этот город великими именами — такими, как Климент, Ориген, Дионисий, Афанасий, Арий, Кирилл. С конца II века можно говорить об «Александрийской школе». Если бы удалось доказать александрийское происхождение «Послания к Евреям» апостола Павла, мы имели бы первый документ, свидетельствующий об интеллектуальном авторитете здешней христианской общины80. Так называемое послание Варнавы, возникшее во II веке в культурной иудео-христианской среде, в которой перемешались самые различные влияния и где пользовался неоспоримым авторитетом Филон, еврей, выдающийся александрийский философ, также увидело свет, скорее всего, в Александрии, чем частично объясняется и то, сколь высоко ценили это послание все теологи города.

Около 180 года в Александрии обосновался Пантен, возможно, уроженец Сицилии81, много странствовавший по свету и даже, по утверждению Евсевия82, побывавший в Индии. Он сочетал в себе рвение евангелиста и рассудительность ученого — качества, которые мы предпочитаем отчетливо разделять. Он руководил школой по наставлению в вере, своего рода христианским университетом, где Климент обрел учителя, приведшего его к вере.

Христианская община была организована и управлялась епископом Димитрием, обращавшим на себя внимание своим высоким ростом. Он, похоже, понимал интеллектуальную потребность в проповеди Евангелия и посему прекратил распри со своими более просвещенными, чем он сам, теологами. Александрия отныне стала маяком, светившим Востоку и Западу, а особенно — Риму. Евсевий пишет о прочных связях, объединявших египетскую общину с братьями в Палестине, праздновавшими Пасху в один день с ней83.

Димитрий, видимо, рукоположил в сан первых трех епископов, управлявших общинами в Антиное, Навкратисе и Птолемаиде — трех уже эллинизированных городах Египта84. Его преемник Ираклий рукоположил в сан уже двадцать епископов. Если верить Евсевию, христиане Египта и всей Фиваиды, южной части страны, в 202 году приняли мученическую смерть в Александрии, что позволяет говорить о широком распространении христианства в долине Нила в течение II века85.

С равным основанием можно говорить и о распространении христианства в Восточной Азии вплоть до рек Евфрат и Тигр (современный Ирак). Расположенная между этими реками Эдесса (на месте современного турецкого города Урфы) была столицей маленького независимого государства, Осроэны, вклинившегося между владениями Рима и Парфией86. Географическое положение Эдессы делало ее важным центром караванной торговли Востока, вместе с тем открывая ее влияниям и вторжениям с Востока и Запада. Зато близость Харрана, где проживал Авраам, еще больше повышала ее престиж.

Траян завоевал Осроэну в 114 году, в интересующую нас эпоху. Страна вновь обрела свою независимость лишь ценой изъявления верноподданнических чувств в отношении Рима. Долгое время торговля шелком привлекала в Осроэну многочисленных евреев, с которыми, видимо, и проникло в страну христианское вероучение. Среди них были и те, кто оказался в Иерусалиме в день Пятидесятницы свидетелем первой проповеди Петра87. Предполагаемый апостол этой страны, Адаия, в действительности был евреем по происхождению88. Евсевий приводит легенду, согласно которой царь Абгар вступил в переписку с Иисусом Христом, в результате чего апостол Фаддей прибыл в страну «благовествовать учение Христово»89.

Все древние историки90 приписывают Фоме распространение христианского вероучения в Парфии и Персии, о чем свидетельствовал еще Ориген91. Начиная с III века, могила апостола в Эдессе стала местом поклонения92. От этой традиции, возможно, также легендарной, отпочковалась другая, согласно которой тот же самый апостол проповедовал христианство в Индии93, обратив в свою веру царя Гундафара. Приняв смерть мученика, он сперва был похоронен в Маилапуре (пригороде Мадраса). Во всяком случае, вполне вероятно, что деяния Фомы были записаны в Эдессе на сирийском языке в начале III века. Гностические секты той эпохи представили апостола Фому своего рода мифической личностью, верной откровениям, исходившим от Спасителя. Подлинное или легендарное предание о странствиях апостола намечает путь, по которому Евангелие, должно быть, очень рано проникло вплоть до Индии.

Несомненно, что в конце II века в Эдессе христианское вероучение уже пустило корни и здесь образовалась своя церковь, возможно, похожая на церковь в Дура Европос94. В ходе полемики по поводу празднования Пасхи около 190 года «епископы Осроэны и других городов страны»95 выразили свою точку зрения и обратились в Рим. До нас дошло даже имя епископа Палюта, рукоположенного в сан Серапионом Антиохийским96. Аггаия, его преемник, принял смерть мученика97.

Как бы то ни было, к концу II века Евангелие широко распространилось по стране, возникли многочисленные христианские общины98. Если верно то, что царь Абгар IX (179–214), современник Септима Севера, обратился в христианство, то далекая Осроэна подарила Церкви первое правящее христианское семейство, облегчив тем самым распространение Евангелия.

Есть еще два свидетельства о жизненной силе новой религии в Месопотамии — одно принадлежит Татиану, а другое Бардесану. Литературная значимость обоих доказывает, что Евангелие отныне с успехом проповедовалось мудрецам и философам на обширных пространствах вплоть до берегов Тигра. В своей «Речи против эллинов» Татиан признается: «Я родился в стране ассирийцев и поначалу был обучен вашим доктринам. Потом я обратился в христианство и познакомился с учением, которое исповедую и по сей день»99.

Место рождения Татиана следует искать к востоку от Тигра. Его родители, вероятно, говорили по-сирийски. Поиски мудрости привели его, как и многих других, с окраин цивилизованного мира через Грецию в Рим, где он обратился в христианство и стал учеником Юстина Философа, имевшего там свою школу. После смерти учителя Татиан написал «Речь против эллинов», подхватив ригористические тезисы гностических сект, а затем возвратился в родные края, где и были созданы его произведения «Гармония четырех Евангелий» и «Диатессарон», долгое время использовавшиеся сирийской церковью; фрагмент этих сочинений был найден в 1933 году в Дура Европос на берегу Евфрата.

Другой автор из Эдессы, Бардесан, родился в 156 году и с детских лет был другом царя Абгара IX. Он одним из первых поэтов стал сочинять литургические гимны на сирийском языке. Находясь в месте стечения различных культур и народов, он, вероятно, попытался осуществить синтез христианской веры и науки100. Эдесса с конца II века стала очагом интенсивной литературной и духовной деятельности, где ковался язык христианской сирийской литературы и находилась отправная точка распространения христианства в восточной части римской провинции Азии, в Армении и Персии.

Понадобилось около двух столетий, чтобы духовные наследники «нового Израиля», о котором говорил святой Павел, принесли свет Евангелия на землю своих далеких предков, обетование которого некогда заставило содрогнуться Авраама.

Глава вторая

Пути и способы распространения христианства

«Присутствие Рима обеспечило единство миру, — писал Ириней. — Все люди должны признать услуги, оказанные человечеству римлянами, облегчившими им сообщение друг с другом и позволившими совместно пользоваться благами мирной жизни»1. Действительно, во II веке Римская империя в полной мере пользовалась своими победами и переживала период прежде невиданного процветания. «Римский мир» (pax romana) не был мифом: христианам той эпохи он казался небесным даром, и Аристид провозглашал в своей знаменитой филиппике, посвященной Риму: «Весь мир стал единым государством». На суше и на море люди чувствовали себя в безопасности, города, наслаждаясь мирной жизнью, процветали, горы и долины были возделаны, по морским водам бежали суда, перевозившие изделия из разных концов света2. Можно было проехать с Востока до Запада3, от Рейна и Роны до Тигра и Евфрата, не покидая территории Римской империи.