Некоторые вопросы загробной жизни. Часть вторая - Алексей Митрохин

Лощинский засеменил по коридору. Я последовал за ним.

– А как же Роберта? – одновременно выкрикнули Надежда и Серафима.

Я обернулся.

– А что Роберта? Сериал заканчивается. Скоро новый начнётся. Говорят, ещё круче будет. Называется: «Ни дня без любви», вроде эротический…

– Да куда уж круче! – с сомнением произнесла Редькина.

– Не переживайте. Узнаю, чем всё закончилось, обязательно расскажу. Так что до скорого, – я махнул рукой и быстрым шагом устремился догонять профессора. Он уже удалился на приличное расстояние.

– До свидания, – услышал я женские голоса за спиной. – Будем ждать с нетерпением.

– И что вы им наобещали, Виктор? – поинтересовался Андрей Борисович, поджидавший меня на лестнице.

– Пустяки, – улыбнулся я. – Куда путь держим?

– На пятый этаж.

– А сколько в здании этажей?

– Семнадцать вверх, – ответил Лощинский.

– Вверх? – удивился я.

– Есть ещё нижние этажи, подземные помещения. Но сколько их, никто точно не знает. Я туда редко спускаюсь, только когда в архивах надо покопаться…

– В которых хранятся истории наших приключений в мире живых? А как эта информация сюда попадает?

– Как «информация». Вы же программист. Чем на гражданке занимались?

– Разрабатывал поисковые системы.

– Тем более должны знать.

– Поясните.

– Пожалуйста, только по-простому, у меня всё-таки другой профиль, филологический…

– Не прибедняйтесь, Андрей Борисович, – улыбнулся я, поднимаясь за профессором по лестнице. – Глубина ваших знаний мне известна… В общих чертах.

– Как я уже говорил, – начал Лощинский, – человеческий мозг – самый мощный биологический компьютер, в котором содержится вся информация о нашей жизни. Хочу подчеркнуть, вся информация. Секунда в секунду. Размещается она условно в двух секторах головного мозга: внутреннем и внешнем. Помните, как в обычных компьютерах? Оперативная память и жёсткий диск. В оперативке хранится информация, необходимая для запуска системы, а на диске всё остальное: нужное и ненужное.

– Эти азы можно не объяснять, их даже дети знают, – перебил я профессора.

Мы уже шли по пятому этажу, пересекая бесконечные коридоры, словно перекрёстки автомобильных дорог.

– Так вот, – продолжал Андрей Борисович. – Человек в повседневной жизни использует только ту информацию, которая необходима для его жизнедеятельности в данный конкретный промежуток времени. Вы же не помните посекундно, что с вами происходило десять, пятнадцать лет назад? Вы помните только основные, самые яркие моменты. Определённых людей, события и т. п. Эта информация хранится во внутреннем секторе головного мозга (считайте её оперативной памятью). Посекундный вариант всей вашей жизни хранится во внешнем секторе (соответственно, внешний диск). После смерти информация из внешнего сектора поступает в виде готового файла в основной компьютер, или, если хотите, на сервер Высшего Энергетического Разума.

– То есть как поступает? – улыбнулся я. – По Wi-Fi, что ли?

– Если вы имеете в виду принцип беспроводной передачи информации, то да.

– И что происходит потом?

– Эта информация хранится на сервере до тех пор, пока не возникнет необходимость в её детальном изучении и фиксировании на бумажном носителе.

– А необходимость наступает, когда человек попадает в потусторонний мир, – догадался я.

– Вот именно. Усопший ещё только ожидает прибытия поезда, а сотрудники нашего аналитического отдела уже записывают полученную с сервера информацию обо всей его жизни на бумагу, формируя специальные папки (наподобие вашей), которые затем передают в загробный архив на хранение.

– Погодите, профессор, я что-то не понял. Каким образом ваши сотрудники получают эти файлы? У них что, связь с космосом?

– Не с космосом, Виктор, – Лощинский посмотрел на меня с упрёком. – Я вам уже объяснял. Покойники общаются друг с другом телепатически, через специальный канал, который открывается сразу после смерти. Вспоминайте… Вот мы, например, с вами сейчас не разговариваем, а просто передаём друг другу информацию. А шевеление губ, мимика лица и прочее – лишь фантазия…

– Довольно тяжело такое осознать, – задумался я. – Но про специальный канал вы точно не говорили.

– Так вот, – продолжал профессор, – существует ещё один канал, который предназначен для приёма информации с сервера Высшего Энергетического Разума, в виде законченных файлов.

– Это вроде многоканальной системы обработки и передачи информации? – вспомнил я. – В институте её изучали…

– Сотрудник аналитического отдела настраивается на частоту этого канала и получает необходимый файл. Всё просто.

– А как это выглядит на практике? – не унимался я.

– В здании Регионального управления находится много отделов, – устало выговорил профессор, продолжая идти по бесконечному коридору. – Все отделы я и сам не знаю. Аналитический находится на третьем нижнем уровне здания. Это такой огромный зал со столами и стульями. На них покойники сидят и постоянно что-то пишут. Как вам ещё объяснить?

– Не нервничайте, Андрей Борисович, – попытался успокоить я Лощинского. – Просто хочется понять, как система работает. Я же всё-таки программист… Если есть ещё один канал, то почему я его не ощущаю?

– Потому что частоты этого канала проходят только по третьему уровню здания. Как только вы туда попадёте, канал сразу откроется.

– То есть специальных навыков для работы в этом отделе усопшим не требуется?

– Нет, конечно. Даже вы сможете там трудиться. Только вам в аналитическом отделе не понравится, – усмехнулся Лощинский.

– Это ещё почему?

– Сдаётся мне, Виктор, вы работать не любите.

– Чепуха. Всю жизнь работал, пока не помер.

– Неужели? А кто два года назад был уволен из ООО «Прохладные огнетушители» за систематические опоздания на работу?

– Я уволился по собственному желанию. Начальник отдела информационной безопасности не хотел отпускать меня на выездные матчи «Локомотива».

– Естественно, кто вас отпустит в рабочее время? Зарплату, небось, вовремя получали, в полном объёме?

– Откуда вы знаете? – с подозрением произнёс я. – Читали моё досье?

– Всего несколько страниц, бегло… Да там и читать нечего… Сплошные недоразумения…

– Заговорили, как следователь Синицын, – ухмыльнулся я. – Впрочем, вернёмся к передаче информации. Как всё-таки работает многоканальная система?

– Ну, хорошо, Виктор, – вздохнул профессор. – Сотрудник аналитического отдела мысленно настраивается на частоту передающего канала и получает файл с жизнеописанием вновь поступившего усопшего, считывает его и переносит информацию на бумажный носитель. Готовые папки передаёт в архив. Затем получает новый файл рандомным, или, если хотите, случайным образом, и снова считывает, записывает и так далее…

– То есть сам сотрудник не знает, кто именно попадётся ему на крючок?

– Разумеется, нет.

– А зачем всё это записывать? Почему нельзя хранить информацию в электронном виде? Бумаги не напасёшься…

– Виктор, – поучительно заметил Лощинский, – нет здесь никакого «электронного вида». Есть память конкретной энергетической оболочки. Она есть у меня, у вас, у всех усопших и у живых людей тоже. Проблема в том, что у этой памяти слишком маленький объем, и она неспособна хранить такое количество информации. Поэтому приходится всё считывать и записывать. По сути, мы все, и живые и мёртвые, являемся небольшими стационарными компьютерами, которые сохраняют и передают информацию на сервер Высшего Энергетического Разума в постоянном режиме. Однако сформировать файл живого организма в принципе невозможно. Такая информация будет неполной. Кроме того, изъяв память из мозга человека, можно элементарно ему навредить, что, по-видимому, не входит в планы ВЭР.

– Тогда мы не стационарные компьютеры, а ноутбуки. Всё время перемещаемся, а розеток подзарядиться нет, – улыбнулся я. – Даже в кабинете Синицына, сам проверял.

– Подзарядка нам не нужна. В энергетических оболочках предусмотрена аккумуляторная батарея с неисчерпаемым запасом энергии, – тоже улыбнулся Андрей Борисович.

– Какая батарея?

– Энергетическая. Наша с вами оболочка и есть аккумулятор.

– Очередная научная теория?

– Я в этом абсолютно убеждён, – твёрдо произнёс Лощинский. – По-другому просто быть не может.

– Ясно, – пробормотал я, заметив, что профессор сбавил шаг.

– Ну вот, пришли наконец-то, – облегчённо выговорил Андрей Борисович, открывая дверь кабинета №5454. Я остановился, чтобы прочитать надпись на пластиковой табличке, которая гласила: «Начальник группы оперативного реагирования» – и чуть ниже: «Лощинский А. Б.»

– Ого, – воскликнул я, заходя в кабинет профессора. – Начальник группы… А группа-то где?