«Необыкновенный и важный географический подвиг» Офицеры-артиллеристы и Императорское Русское географическое общество - Сергей Эдуардович Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во многих своих сочинениях и записках В.Н. Татишев старался убедить власти в полезности и необходимости развития научной географии. Замечательна его мысль о необходимости географии военным, выраженная в сочинении «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ» (1733 г.): «…ибо не редко то случалось, что мудрые полководцы сильного неприятеля единою удобностью положения побеждали»[45]. Конечно, труды В.Н. Татищева должны теперь рассматриваться как отражение имевшихся тогда знаний в этой области, но все же он был одним из первых настоящих русских ученых-энциклопедистов.
1.3. Егор Иванович Бланкеннагель – один из первых русских военных разведчиков
Масштаб деятельности Егора Ивановича Бланкеннагеля (1750–1813) не может идти в сравнение с трудами на пользу российской географии Я.В. Брюса и В.Н. Татищева. Собственно, к географическим исследованиям Я.И. Бланкеннагель прямого отношения не имел. Известно о нем немногое: в 1764–1770 гг. учился в Артиллерийском и инженерном шляхетном корпусе, был выпущен во 2-й фузелерный полк подпоручиком, с 1771 г. служил в Инженерном корпусе: поручик (1772), капитан (1779), майор (1783), подполковник (1791). В 1794 г. был произведен в полковники. Вышел в отставку генерал-майором.
Егор Иванович Бланкеннагель
Можно убедиться, что ни географией, ни медициной Е.И. Бланкеннагель не увлекался, между тем, когда 20 апреля 1793 г. вместе с небольшим купеческим караваном прибыли в Орск из Хивинского ханства посланники с письмом тамош него соправителя Авязь-бея, извещавшего, что его дядя Мухаммед-Фазыл бей ослеп. Письмо также содержало просьбу к уфимскому наместнику (симбирскому и уфимскому генерал-губернатору) генерал-поручику А.А. Пеутлингу прислать бею искусного лекаря. В Петербурге, надо понимать, обрадовались случаю послать в Хиву умного и наблюдательного человека, который мог бы собрать сведения о тогда еще малоизвестной граничащей с владениями империи стране.
По этой причине бывший артиллерист, инженер майор Е.И. Бланкеннагель вдруг оказался медиком, которому были даны, должно полагать, весьма важные секретные поручения; в чем они заключались доподлинно неизвестно, но понятно, что связаны они были, скорее, с его навыками изготовления карта планов местности, которым обучали в Корпусе, нежели с медицинскими познаниями, о наличии которых нет никаких указаний в источниках[46]. 30 августа 1793 года он выехал из Оренбурга в сопровождении переводчика и 8 оренбургских казаков конвоя.
Он прибыл в Хиву 5 октября 1793 г. и на следующий день был призван к Фазыл-бею, которого он обнаружил совершенно ослепшим на один глаз. Состояние другого глаза правителя исключало возможность возвращения зрения даже в случае удачного оперативного вмешательства. Тем не менее, чтобы избежать подозрений в том, что он является скорее шпионом, чем медиком, Бланкеннагель вынужден был приступить к «лечению» Фазыл-бея, которое, естественно, результатов дать не могло. Спустя две недели русские невольники, допускаемые к майору, уведомили его, что светские и духовные сановники хана подговорили того выпроводить русского «лекаря» за пределы ханства, а по пути предательски коварно убить.
Бланкеннагель не растерялся и потребовал личного объяснения с беем, в ходе которого указал ему, что могущественная императрица найдет способ жестоко отомстить за убийство ее подданного, «советуя осторожнее и почтительнее обходиться впредь с сильною Российскою державою, и что для предупреждения неприятных последствий и приведении в забвении всего стараться чрез посланца о снискании дружбы и покровительства Российского двора»[47]. Успеху «вразумления» способствовало еще и то, что за полвека до описанных событий хивинцы опрометчиво умертвили посла персидского шаха Надира и сопровождавших его лиц, что повлекло со стороны оскорбленного шаха карательную экспедицию в Хиву, в результате которой тридцать главных виновников злодейской расправы с послом были живьем закопаны в землю. Освежив в памяти бея столь красноречивый эпизод, Бланкеннагель пообещал в случае неприятностей с собственной персоной гораздо большего возмездия со стороны русских.
Миссии Бланкеннагеля способствовало действительно успешное воспоследовавшее после этого разговора с беем излечение от водяной болезни некоего хивинского сановника, после чего народ буквально повалил к русскому «лекарю» на прием толпами: на протяжении трех месяцев майор принимал от 40 до 50 человек в день, вылечив, по его подсчетам, более 300 пациентов, пока не закончились привезенные с собой лекарства. Впрочем, необходимо отметить, что при том общем количестве больных (за три месяца их должно было бы быть от 3600 до 4500 человек) процент вылеченных был не так уж велик, что вполне можно списать на эффект плацебо. Это косвенно подтверждает предположение, что главная цель миссии Бланкеннагеля была разведывательная.
Контакты с большим количеством туземных пациентов дали возможность майору собрать разнообразные сведения об образе жизни, характере и нравах хивинцев, о внутриполитическом состоянии Хивинского ханства, входящих в его состав народностях и племенах, их численности и отношениях с соседями, дать географическое описание области, ее климата и природных ресурсов. Бланкеннагель также смог выкупить из плена 13 русских невольников, ставших жертвой грабительских набегов хивинцев на приграничные российские области и купеческие караваны. Выступив из Хивы 12 марта 1794 года, он благополучно совершил обратный путь в Россию.
В пользу того, что миссия Е.И. Бланкеннагеля носила военно-разведывательный характер, свидетельствует факт расчета сил и средств, необходимых для захвата Хивы, приведенный им в своих «Замечаниях». По мнению майора, на это потребовалось бы не более 5 000 человек, а ресурсы Хивинского ханства вдобавок к выгоде, которую бы смогло извлечь астраханское купечество и государственная торговля от открытия пути индийским товарам через Хиву, позволяли бы содержать не мнее чем десятитысячное войско. Успеху военного предприятия, по мнению Егора Ивановича, способствовала бы и двадцатитысячная масса персидских пленников, которые с радостью бы приняли российское подданство, и раздоры среди племен и народов, составляющих население Хивы, и слабость ханской власти, и ряд других факторов,
