Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014 - Максим Черепанов

Как же она завидовала рейдерам и охотникам! Первые далеко обогнали колонну и лишь время от времени присылали донесения Дагону. Охотники и вовсе разбрелись во все стороны — добывать пищу для племени. Дагон велел как можно дольше сохранять припасы, захваченные из Цитадели.

На закате подошли к страж-камню. Здесь кончалась тропа Дозора, проложенная по пустошам от самой Цитадели. Серый обломок гранита торчал на вершине холма, отмечая границу Охраняемой Территории. На языке Старших он назывался «Обелиск» — словечко из тех, что могли выговорить только Первая мать да еще Афари.

Как-то весной, когда они несли Дозор с Одноглазым, вот на этом же месте он предложил:

— Давай убежим!

— Убежим? — не поняла Афари. — Откуда?

— Отсюда. Ото всех. Убежим к морю, вдвоем…

— Ха-а-фы-хах-х-ха… — Афари даже закашлялась от смеха. — Вдвоем? К морю? Шутишь?! Что мы станем там делать?

— Жить.

— Мы не мотыльки-однодневки, чтобы не заботиться о будущем. Ты — воин, я — будущая Первая мать. Служба — вот наш долг, наша жизнь!

— Значит, ты возьмешь в мужья Дагона? — Все слова о долге Геф, похоже, пропустил мимо ушей.

— Конечно, — тряхнула головой Афари, — он знает речь, и он — лучший воин Дозора. У нас родятся сильные дети. Но, может быть, потом, — добавила она, заметив, как печально клонится голова у Одноглазого, — когда-нибудь… я выберу тебя вторым мужем.

Одноглазый вскинулся и тут же сунулся к ее щеке.

— Но-но, — одернула она парня, — я сказала: может быть! А теперь идем. Нужно закончить обход…

И вот теперь первый воин Дозора, тот, кто должен был до последнего защищать Цитадель, предал все, что ей дорого! Надо было убежать тогда с Гефом! Хотя он — такой же предатель. Как он прыгал там, на ступенях, когда вокруг голосили: «Уходим!..»

На ночлег устроились прямо у Обелиска. Афари легла рядом с матерью, намереваясь хорошенько выспаться, но мысли не отпускали. Полночи она бесполезно ворочалась с боку на бок и лишь под утро провалилась в короткий тревожный сон. Ей приснились Старшие. Будто они вместе сражаются против Врага. Старшие бежали через пустошь с «огнем» в руках, совсем как на старых картинах. Афари тоже бежала. Потом впереди возникла стена. В груди екнуло. Покрытые трещинами камни выглядели до боли знакомо. «Мы штурмуем собственную Цитадель! — сообразила она, карабкаясь по крутому склону. — Что-то не так!» В этот момент перед ней, словно из-под земли, вырос Дагон. «Враг!» — рявкнул он прямо в лицо. И Афари проснулась.

С первыми лучами колонна снова двинулась в путь. Теперь она ползла еще медленней — кое-кто из малышей, непривычных к дальним переходам, сбил ноги в кровь. Да и старикам переход под палящим солнцем давался тяжко.

У Афари челюсти сводило от нетерпения. Она дала себе зарок — дождаться вечера, но выдержала только до полудня.

— Позволь мне присоединиться к Борго, мама, — попросила она на коротком привале, смиренно пялясь в землю, — мы тащимся со скоростью дождевого червя.

— Ты сама отказалась идти с рейдерами, — напомнила Чара, — к тому же мы не знаем, где сейчас Борго и его разведчики.

— Знаем, — тут же заявила Афари, — Ралф прибежал от Борго совсем недавно. Я могла бы вернуться вместе с ним.

— Не уверена, что Дагон это одобрит, — с сомнением покачала головой Чара.

— Мама, прошу тебя! — Голос Афари звучал умоляюще. — Эта дорога сводит меня с ума! А Дагон… Я все еще зла на него и не хочу видеть. Может, потом, со временем…

— Хорошо, — нехотя согласилась мать, — отправляйся вместе Ралфом. Передай Борго Кси, что я посылаю тебя в помощницы. И будь осторожна. Поешь перед дорогой…

— Спасибо, мама! — Афари коснулась ее щеки и тут же убежала в начало колонны, чтобы мать не прочла правды в ее глазах.

План был прост: притвориться послушной, дождаться момента и бежать. Ралф с его донесением подвернулся как нельзя кстати. Афари и прежде хотела напроситься в отряд к Борго: он — не мать и не Дагон, не станет следить за каждым ее шагом! И потом, рейдеры постоянно носятся с какими-нибудь поручениями — найдется повод улизнуть. Однако все сложилось даже лучше. Чара не стала говорить с Ралфом, доверив сообщение дочери. Афари же заверила парня, что хочет лишь проводить его: «Надоело глотать пыль вместе со всеми!» Когда они отошли достаточно далеко, она мило попрощалась, сделав вид, что идет назад, к колонне. Тот и не подумал усомниться.

Едва Ралф скрылся за холмом, она рванула со всех ног, но вовсе не к соплеменникам. Они двигались на юг, а Афари бежала на запад, повернувшись к солнцу спиной. Но даже на бегу ее не оставляли тревожные мысли.

Побег — половина дела. Как быть дальше? Афари никогда не оставалась по-настоящему одна. Даже в Дозор они всегда ходили парами.

«Что ж, когда делаешь выбор, будь готова к последствиям!»

Весь бесконечный вчерашний переход она старалась представить жизнь в одиночестве. Голод и одичалые ее не пугали. Но, как подумала, что день за днем не с кем будет словом перекинуться, стало по-настоящему страшно. «Можно позвать Гефа. Этот побежит за мной куда угодно». Афари собиралась было окликнуть приятеля, но… Захочет ли он оставаться только ее другом? «Нет. Гефу нужно больше. Он мечтает о семье, детях…» — Афари покачала головой в такт собственным мыслям.

Одноглазый ей нравился, правда. Но никто в его роду не владел истинной речью, и сам он не выучил ни слова. Только одичалые не думают о наследственности. Как может Афари Сигма, чьи предки восемнадцать поколений говорили на языке Старших Людей, стать женой «немого»? А если дети пойдут в отца? Не зная речи, они не сумеют передать свою память потомкам.

«Память — главное. Не быстрота и не сила, — говорила Великая мать во время уроков, для которых Афари приводили в большой дом, ставший потом общинным. — Мы остаемся людьми, только пока помним, кто мы, в чем наш долг. Но память нельзя передать, если не владеешь речью.

Шесть жизней назад, после Исхода Старших Людей, наши предки продолжили нести Дозор, охраняя Цитадель. А когда родились дети, научили их всему, что знали сами. Всему, кроме речи Старших. Хотя люди всегда понимали их язык, говорить на нем не умел никто, а значит, не мог обучить потомков. И тогда появилась Афари Альфа — первая из Первых матерей — та, что могла произносить слова истинной речи. Она научила говорить своих детей, а те — своих. Благодаря этому, память предков живет в нас…»

Дагон знал больше слов истинной речи, чем любой другой мужчина племени. Он был бы прекрасной партией, но предал и предков, и память.

Нет. Она убежит одна. И спрячется. А спустя луну вернется к Цитадели и будет нести службу, как завещано Старшими!