Мэй и Минато. Любовь в офисе. - Nil Магия и разум

Что мне делать? Искать другую?

Выбирая из тысяч лиц

Золотой, как волна морская

Нежный отблеск твоих ресниц?».

На договоры мне оставалось полчаса. Я сел за них. Два из них были типовыми, и мне оставалось сверить их с шаблоном, и я успешно это сделал. Отправил их дяде.

Он их принял. Оставалось еще три. Два договора были связаны между собой и в свою очередь с переуступкой права требования. Суммы там были весьма существенны. И там, в одном из договоров был пункт, который мы не могли согласовать.

Не могли согласовать ни при каких обстоятельствах.

Я изложил это и отправил дяде. Он подтвердил мою позицию и направил сообщение дальше Начальнику Управления.

У меня было еще десять минут. Максимум пятнадцать. Иначе я бы не успевал на ужин, но пока еще успевал в капеллу.

Договор казался не сложным. Простая купля-продажа небольшого количества техники, необходимой для нашего филиала в одной из африканских стран.

Десять машин, естественно наших, отечественных. Несколько тракторов из Штатов, это было непреложное условие для нашего входа на рынок этой страны.

И дальше шел пункт, в котором я не мог разобраться.

В этом пункте обсуждалась поставка дополнительной техники, номенклатура которой не раскрывалась. Но сама строчка превышала все остальные в десятки раз. Я бился над разгадкой строки и хотел уже отправить договор на согласование дяде.

Но в голове промелькнула молнией мысль и пришла на ум картинка.

И я вспомнил отца. Был весенний день. Редкий день, когда все мы были дома.

Светило солнце и вода в заливе отражала блики на нашем, стоящем на берегу океана море.

Я спросил у отца, не боится ли он цунами. Но отец только покачал головой, и сказал, что сюда, не добиралась еще, ни одна волна. Волна океана. Уточнил он.

И в тот же день я понял, почему он так сказал.

У высоких, японских ворот, сделанных в виде пагоды, с красной, черепичной крышей, остановилась несколько машин.

Машины были черные, и нам сообщили об их приезде с нашего поста охраны.

Отец прервал разговор с нами. И встал. Мы встали и поклонились, с почтением приветствуя отца.

Он не пригласил гостей в дом. И вернулся хмурый. Он продолжал говорить с нами ровным, красивым голосом, но в глубине его затаилась печаль.

После этого отец усилил охрану и меня с двумя братьями и сестрой возили в школу на машинах.

Так продолжалось около месяца. Пока я случайно не увидел в телевизоре новости. Там был показан человек и сгоревшие машины. Человека я узнал, это был тот, кто говорил с отцом.

Я прибавил звук, и услышал, что убитый был крупным деятелем «Якудзы» и контролировал поток наркотиков на Севере страны. Упоминалось и о его жестокости и о его связях по всей стране.

Отец пришел тогда домой поздно. От него пахло саке и табачным дымом. Но он был весел и даже погладил меня по голове.

Не знаю, что больше тогда меня поразило. Убийство мафиози, или этот жест отца.

Это было грубейшее нарушение сложившихся традиций, но я помню его тяжелую руку на свое голове до сих пор.

Позже, по крупицам я восстановил хронологию событий.

На отца вышли с предложением провозить в Японию наркотики, под видом автомобилей. Небольшая, полтора процента, строчка с завышением веса автомобилей.

И в этих пятнадцати процентах прятались бы тонны смертельного груза.

И вот я почувствовал руку отца на своей голове.

Позвонил дяде и попросил о личной встрече.

Это допускалось. Но было очень необычным, что я сейчас в 18.15 иду по проходу. Все повернули головы, следя за мной.

Я не пошел к выходу, хотя время и поджимало. Я зашел в стеклянный кабинет дяди.

Поклонился. В два раза глубже, чем сделал бы любой работник. Я был должен поклониться и как его подчиненный, и как его младший родственник.

Дядя выждал положенную паузы и пригласил меня сесть.

Я доложил о свих сомнениях, по поводу этой поставки. В голове у меня были складывающиеся пазлы.

И я связал это несоответствие в теперешнем договоре, с договором на поставку оружия, в другое совершенно место. Контракт тот я проверял четыре недели назад, но я помнил все договоры, которые проходили через меня за последние полгода.

И память услужливо подсказала мне результат.

Юкио-сан кивнул мне и указал на время. Сказав, что я не должен заставлять ждать Акари.

Я встал. Поклонился. И вышел.

Глава 3. Капелла и договор.

Глава 3. Капелла и договор.

На ужин я все-таки опоздал. Я вошел уже тогда, когда официант приносил за наш столик готовые роллы. Но опоздал я не сильно. Акари не видела меня.

Она задумчиво сидела за накрытым для двоих столом. Столик был отделен от других резными ширмами. Она пила зеленый чай из пиалы. Акари была красива.

Но столик был накрыт для двоих и пока к ней никто не подходил. На столе в блюдце с водой плавала горевшая свеча и Акари любовалась ее пламенем. На ее волосах и глазах играли блики, и взгляд был немного тревожным. Я позвонил ей и сказал, что задержусь.

На сколько времени я не знал, а когда Юкио-сан отпустил меня, перезванивать я не стал.

Я снял плащ, предупредительный встречающий повесил его в шкаф. Расправил букет и подошел к своему столику. Я видел, как мне завидуют другие мужчины, и мне было приятно.

Акари увидела меня, увидела букет и улыбнулась. Она так улыбается, что сердце заходится в нежной радости. Приветливо, нежно и многообещающе. Так улыбается Акари.

Мы ели суши и обменивались разговорами