Смерть травы. Долгая зима. У края бездны - Джон Кристофер

— Я хочу, чтобы ты приехал сюда на год.

Джон даже привстал от волнения:

— Что?

— Ты оказал бы мне огромную услугу. О финансовой стороне не беспокойся. Есть только три вещи, которые фермер может сделать со своими дурно нажитыми доходами: купить новую землю, прокутить или положить в кубышку. Я никогда не хотел иметь землю вне долины, да и транжира из меня неважный.

— Вирус? — медленно проговорил Джон.

— Может, это и глупо, — сказал Дэвид, — но мне не нравится, как обстоят дела. А еще я видел хронику о восточной эпидемии.

Джон взглянул на Анну.

— Но ведь это Восток, — сказала она. — Наша страна более дисциплинированна. Нехватка продуктов, пайки — все это у нас уже было. А сейчас даже нет никаких признаков какой–либо реальной опасности. Спрашивается, не слишком ли — Джон бросает все дела, мы приезжаем сюда, живем за твой счет целый год — и все только из–за того, что дела, может быть, повернутся к худшему?

— Вот мы, — ответил Дэвид, — мирно сидим у огня, с полными желудками. Я понимаю, так очень трудно представить будущее, которое, может, никогда и не наступит.

— Никогда еще не было такой болезни, — сказал Джон. — Будь то болезнь растений или животных, эпидемия которой не прекратилась бы сама по себе. И никогда не было случая полного уничтожения того или иного вида. Вспомни хотя бы чуму!

Дэвид покачал головой:

— Только предположения. Мы не знаем наверняка. Что убило гигантских рептилий? Ледниковый период, борьба за существование? А может, вирус? И что, по–твоему, произошло со всеми растениями, останки которых мы находим сейчас? Почему они не оставили «потомства»? Если за короткое время наблюдений мы не столкнулись с подобным вирусом, это еще ничего не значит. Человек может прожить всю жизнь, ни разу не увидев комету, но это вовсе не означает, что комет не существует.

— Все это очень хорошо, Дэйв, — произнес Джон, давая понять, что тема исчерпана, — но я не смогу приехать. Моя работа меня вполне устраивает, хотя результаты ее меня, похоже, не интересуют. Вот скажи, как ты представляешь себе этот год? Я буду сидеть на твоей шее?

— Я бы сделал из тебя фермера за месяц.

— Из Дэви — возможно.

На стене усыпляюще тикали часы. Анна вдруг подумала, что здесь разговоры о страшных последствиях победы вируса даже более странны, чем в Лондоне.

— В конце концов, — произнесла она вслух, — мы всегда можем приехать сюда, если дела действительно станут так плохи. Но сейчас, по–моему, в этом нет необходимости.

— Когда мы впервые приехали в долину, — сказал Дэвид, — и гуляли с дедушкой Беверли возле ущелья, он признался мне, что, выходя из долины, всегда чувствует, словно за его спиной захлопывается невидимая дверь.

— Да, я тоже ощутила что–то подобное.

— Если катастрофа все–таки наступит, — продолжал Дэвид, — в Англии будет не так уж много безопасных мест. Долина может стать одним из таких убежищ.

— Значит, картофель и свекла, — сказал Джон.

— И более того, — добавил Дэвид, пристально взглянув на них. — Вы видели кучу бревен у дороги?

— Для новых зданий?

Дэвид встал и подошел к окну.

— Нет, — сказал он, глядя на зимний пейзаж. — Для частокола.

Анна и Джон переглянулись.

— Частокол? — переспросила Анна.

Дэвид обернулся:

— Изгородь, если хотите. Необходимо сделать ворота, которые смогут противостоять натиску толпы в долину.

— Ты серьезно? — изумленно спросил Джон.

Он внимательно посмотрел на своего старшего брата, который никогда не отличался особым воображением и склонностью к авантюризму. Его манеры, как обычно, были бесстрастны и флегматичны. Казалось, Дэвида совершенно не волнует замешательство, вызванное его сообщением.

— Абсолютно серьезно, — ответил Дэвид.

— А если ничего не случится? — спросила Анна.

— Здешняя сельская публика будет просто счастлива найти новый источник насмешек, — ответил Дэвид. — Дескать, эти недоумки Кастэнсы… Мне хочется использовать шанс побыть в роли дурачка. Просто все косточки ломит от предвкушения.

Спокойная убежденность Дэвида поразила их. Анна вдруг почувствовала страстное желание остаться в долине, соорудить ворота, о которых говорил Дэвид, и отгородиться от абстрактной толпы, беснующейся снаружи. Но мимолетный порыв прошел, вновь вспомнились повседневные заботы.

— А школа… — вырвалось у Анны.

Дэвид проследил за ходом ее мыслей, но не выразил ни удивления, ни удовлетворения.

— Есть школа в Лепетоне, — сказал он. — Один год вряд ли принесет им большой вред.

Анна беспомощно взглянула на мужа.

— Всякое бывает, — начал он. — В конце концов, мы всегда можем приехать, если твои мрачные прогнозы подтвердятся.

— Поторопитесь.

Анна поежилась.

— Через год мы будем смеяться над своими страхами.

— Да, — сказал Дэвид, — может быть.

4

Временное затишье продолжалось всю зиму. В западных странах были разработаны, а в некоторых и применены программы нормирования продовольствия. В Англии исчезли пирожные и кексы, но хлеб был еще доступен всем. Пресса по–прежнему колебалась между оптимизмом и пессимизмом, правда, с менее резкими амплитудами. Самым главным и наиболее часто обсуждаемым вопросом стал промежуток времени, который потребуется для уничтожения вируса и возвращения жизни в нормальное русло.

Джон с беспокойством обратил внимание на то, что до сих пор никто не говорил о мелиорации зараженных земель в Азии. Как–то в конце февраля он упомянул об этом в разговоре с Роджером Бакли. Они обедали в «Сокровищнице» — клубе Роджера.

— Мы стараемся не думать о них, правда? — сказал Роджер. — Как будто отрубили весь остальной мир, кроме Европы, Африки, Австралии и Америки. На прошлой неделе я видел фотографии, сделанные в Центральном Китае. Они сделаны несколько месяцев назад, но до сих пор не опубликованы и, похоже, не будут опубликованы.

— Что там?

— Цветные фотографии. Композиции в коричневых, серых и желтых тонах, выполненные с огромным вкусом. На всех — голая земля и глина. Ты знаешь, это намного страшнее всех жутких картин голода, которые были раньше.

Подошел официант и, словно совершая старинный ритуал, поставил перед ними пиво. Когда он ушел, Джон спросил с сомнением:

— Страшнее?

— Да, они испугали меня. Я так и не понял, каким образом вирус сделал из этого участка земли совершенно голое, чистое пространство. По инерции продолжаешь думать, что хоть какая–то трава все–таки останется, пусть хотя бы несколько пучков. Но он не оставляет ничего. Конечно, это всего лишь исчезнувшая трава. Но когда задумаешься, какие огромные площади покрыты той или иной травой…

— Есть какие–нибудь слухи?

Роджер неопределенно покачал головой:

— Давай определимся: слухи в официальных кругах так же неопределенны и расплывчаты, как и в прессе, но они содержат нотку самонадеянности.

— Мой брат собирается забаррикадироваться, — сказал Джон. — Я тебе говорил?

С неожиданным оживлением Роджер спросил:

— Фермер? Что ты имеешь в виду — забаррикадироваться?

— Я ведь рассказывал тебе о его доме. Слепой Джилл окружен холмами, единственным выходом служит узкое ущелье. Так вот, он сооружает изгородь, чтобы изолировать долину полностью.

— Интересно. Продолжай!

— Да в общем–то это все. Дэвид обеспокоен будущим, я никогда не видел его таким. Во всяком случае, он отказался от посева пшеницы на своей земле. Он даже хотел, чтобы мы все приехали и провели там целый год.

— Пока не минует кризис? Да, это серьезно.

— И еще, — добавил Джон. — С тех пор я время от времени вспоминаю о нашем разговоре. Дэйв всегда был умнее меня, и я, по своей глупости, не принял всерьез предчувствия деревенского жителя — дескать, что он может понимать в таком деле. Здесь, в Лондоне, мы не знаем ничего, кроме того, что черпаем ложкой.

Роджер взглянул на него и улыбнулся:

— Что–то в этом роде, Джонни, но запомни — я тоже на стороне этих «черпающих». Слушай, а если я смогу предупредить тебя о катастрофе заранее, у твоего братца найдется комната для нашего маленького трио?

— Думаешь, катастрофа неизбежна? — спросил Джон.

— Пока нет никаких признаков. Те, кому бы следовало быть в курсе, излучают тот же оптимизм, который ты находишь в газетах. Но мне нравится, как это звучит — Слепой Джилл, — словно страховой полис. Я буду держать ухо возле трубопровода. Как только на другом конце раздастся маленький звоночек–предупреждение, мы соберем свои семьи и махнем на север. Что ты на это скажешь? Примет нас твой брат?

— Да, конечно. — Джон задумался. — А сколько, по–твоему, должно быть таких звоночков?

— Достаточно. Я буду держать тебя в курсе. Можешь быть уверен. Мне не хотелось бы в один прекрасный день оказаться застигнутым врасплох голодом, сидя в Лондоне.