Похождения соломенной вдовушки - Анастасия Соловьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рано или поздно Жору, конечно, выгнали бы с работы за аморальное поведение. Но ввиду того, что «дурная» болезнь оказалась неизлечимой, до моральной стороны дело не дошло. Он был уволен по состоянию здоровья и сослан в Москву – на вечное поселение. В Лерину квартиру, на Кутузовский проспект.
Слава обычно бежит впереди победителя, и задолго до Жориного приезда Лера в подробностях представляла, как обстоят дела.
После курса внутривенных инъекций Георгий Петрович стал не опасен для окружающих. Инъекции несколько замедляли действие болезни, но главный сюрприз заключался в том, что «дурная» болезнь поражала мозг, действовала на сознание. У Жоры была однозначная перспектива: рано или поздно ему светило превратиться в идиота.
11
Жора вернулся в Москву поздней осенью. В то время Лера буквально сбивалась с ног. Только что скончался ее отец. Вадик пошел в первый класс. Для того чтобы встречать сына из французской спецшколы, ей приходилось отпрашиваться с работы. Денег катастрофически не хватало, по ночам она сидела над переводами.
– Значит, так, – встретив вернувшегося из дальних странствий мужа, произнесла Валерия Михайловна. – Квартиру я, так и быть, разменяю. Тебе – однокомнатную на окраине. Большего не проси.
– Да-да, как скажешь, – поспешно согласился Георгий Петрович.
– Жить будешь пока вон там. – Она кивнула на дальнюю комнату, бывшую когда-то кабинетом ее отца. – И к ребенку не вздумай приближаться.
– Но, Валерия... Я как-никак отец.
– Это теперь не важно. Вадику лучше думать, что у него отца нет.
– А где он сейчас?
– В школе.
– Мне бы только на него посмотреть...
– Опомнился!
– Когда он вернется?
– Я сейчас сама поеду за ним.
– Можно с тобой?
– Нельзя.
– Это несправедливо!
– Иди в свою комнату и старайся выходить оттуда пореже.
Ничего не подозревая, Валерия Михайловна отправилась в школу за сыном. Она опоздала. Уроки уже закончились, родители увели первоклассников домой. Только Вадик сидел на банкетке и тихо скулил. Валерия Михайловна подошла и погладила сына по голове:
– Не надо плакать! Все в порядке, я здесь.
Вадим перестал всхлипывать и поднял на маму глаза, полные слез. И в эту минуту из-за колонны появился Георгий Петрович и радостно сообщил:
– Мы здесь, Вадик! Мы приехали за тобой!
И вот тут случилось самое невероятное. Ее сын, замкнутый, диковатый, сторонящийся, а временами просто пугающийся чужих, со слезами бросился на шею Георгию Петровичу.
– Папа!.. – Детское нытье грозило превратиться в счастливую истерику. Столько раз он заводил разговоры об отце! И, слыша в ответ сухие, обрывочные фразы, видимо, все-таки не сдавался. – Папа!..
«Обязательно нужно сходить с ним к врачу и убедиться, что его болезнь не заразна», – с тоской думала Валерия Михайловна, отходя в сторонку.
12
С отцом Вадим теперь не расставался ни на минуту. Они вместе ели, гуляли, смотрели телевизор, рисовали карикатуры и даже учили уроки. Ей начало казалось: у нее два сына. Один – обожаемый, родной, другой – его компаньон, приемыш, бедный родственник.
Сына Валерия Михайловна любила, приемыша героически терпела. С годами последствия «дурной» болезни все сильнее давали знать о себе: Георгий Петрович менялся исподволь. Немощь и скудоумие, почти неощутимые временами, проявлялись внезапно, резко, касаясь личности мужа с самой неожиданной стороны. Ее ярость уступала место жалости. Мысли о нормальной семье, о счастье тускнели, растворяясь в буднях. Когда же в один прекрасный день Вадик ушел из дома, ей стало и вовсе ни до чего.
Но недаром говорят, что счастье является к нам именно в тот момент, когда его перестаешь ждать. В поисках заработка Валерия Михайловна отправилась на российско-французское предприятие и встретила там своего старинного знакомого.
Знакомы они были давно и всего-то несколько дней, однако он сразу узнал ее и громко назвал по имени:
– Здравствуйте, Лера.
– Меня зовут Валерия Михайловна, – строго парировала она.
– Я знал вас Лерой. И даже Лерочкой!.. Давайте вспоминать. Март шестидесятого года. Дом на углу Сивцева Вражка. День рождения...
Валерия Михайловна сразу вдруг вспомнила – все до мелочей. Ее подруга, даже и не подруга, а так – приятельница, однокурсница, отмечала двадцатилетие.
Валерии было душно, она пришла в гости в грубошерстном, под горло свитере и все время открывала окно.
Она не слышала, как новый гость вошел в комнату, как хозяйка представляла его. Она дышала пьяным мартовским воздухом, а когда, надышавшись, затворила оконную створку и случайно встретилась с ним глазами, подумала: «Какой симпатичный парень!»
Что подумал симпатичный парень, точно неизвестно, но, судя по тому, что он весь вечер не отходил от Валерии, думал он, наверное, то же самое.
После дня рождения вместе возвращались домой. Пьяной мартовской ночью шли по Арбату, по Смоленской, миновали Дорогомиловскую – дальше начинался Лерин Кутузовский проспект.
– Выходи за меня замуж, – ни с того ни с сего предложил симпатичный парень.
– Как замуж? – опешила Лера.
– Очень просто. Ты мне нравишься.
– Понимаешь, – она замялась, – мне некогда сейчас... Курсовую по стилистике надо писать.
– А это недолго! Полчаса до ЗАГСа, полчаса из ЗАГСа и там пятнадцать—двадцать минут.
Лера расхохоталась. Она решила, что на дне рождения симпатичный парень просто-напросто перебрал.
Утром мама чуть свет позвала ее к телефону. Спросонья Лера долго не понимала, кто ей звонит. Не торопясь называть себя, мужчина в трубке настырно повторял:
– Давай встретимся... Давай я прямо сейчас приеду к тебе?
В конце концов она догадалась: это он, вчерашний знакомый с Сивцева Вражка! Обрадовалась... Растерялась... Насторожилась...
Условились после лекций встретиться на Охотном Ряду.
– Зачем? – спросила Лера с опозданием.
– Обсудим детали, – деловито сообщила трубка. – Ну все, до встречи.
На Охотном Ряду он ждал ее с роскошным красным букетом – такие были редкостью в тогдашней Москве. Лера смущенно пробормотала:
– Спасибо, только зачем... Не стоило, наверное...
Он покровительственно ее обнял:
– Еще как стоило! Пойдем в ресторан.
Ресторан назывался «Националь». Лера опять смутилась: она была в скромном темно-синем платьице, а зал высокомерно сверкал, ослепляя бесчисленными зеркалами и люстрами. Лера почувствовала враждебность к ресторану и к симпатичному парню, благодаря которому оказалась здесь.
Но он не обращал внимания на ее враждебность. Заказал коньяк, а к нему – кучу каких-то деликатесов. Дружески улыбнулся:
