Маньчжурия, 1918. Особый отряд - Руслан Иванович Аристов

Им прислуживали две женщины в красивых, строгих темно-синих платьях. Кушанья были разные — и традиционная русская кухня, и китайская. Несколько раз пили — за скорое воцарение законности, за победу над Германией, за русско-английскую и русско-японскую дружбу — за столом, как понял вице-адмирал, кроме японцев, какого-то китайца были и двое англичан. Ужин занял минут сорок, по ходу дела посол представлял гостей друг другу, и потом объявил, что теперь можно пройти в библиотеку.

— Прошу вас, господин Колчак, — показал он рукой на дубовую дверь в конце зала.

Его офицеры остались за столом, большинство гостей тоже. Посол открыл дверь, и кроме Колчака туда вошли два человека.

Библиотека приятно впечатлила вице-адмирала — стеллажи с книгами под самый потолок, несколько тысяч наименований, как он понял. Посреди библиотеки стоял круглый стол, там на подносе стоял графин с чем-то карамельно-янтарным, коньячные бокалы и коробка с сигарами. Вокруг стола стояли удобные, мягкие кресла.

«Атмосфера располагает к доверительным беседам», — усмехнулся про себя Колчак.

— Кубинские сигары, угощайтесь, господа, — показал Кудашев на коробку.

— Благодарю, очень давно я такие не курил, — вице-адмирал взял сигару, остальные тоже.

Раскурили сигары и расположились в креслах молча.

— Итак, господа, очень хорошо, что мы собрались! — нарушил молчание князь Кудашев после того, как он собственноручно разлил по бокалам напиток, оказавшийся шустовским коньяком. — Александр Васильевич, для меня высокая честь познакомиться с вами лично, — отсалютовал он бокалом.

— Благодарю, Николай Александрович, это взаимно! — вице-адмирал поднял свой бокал, отпил и затянулся сигарой.

— Господа, общее политическое положение — крайне тяжелое, — через несколько секунд начал говорить князь. — Мы стояли накануне победы, когда произошёл переворот в Петрограде. Слабость Временного Правительства оказалась более ужасающей, чем можно было предположить — как недавно мне удалось выяснить, министр Терещенко до последнего дня рассылал в посольства успокоительные телеграммы, и лично для меня было большим потрясением узнать о перевороте и последующих шагах большевиков. Каким-то чудом Быховские пленники смогли спастись и организовали сопротивление прогерманскому правительству большевиков на юге. Я считал тогда и считаю сейчас, что выступление генерала Корнилова в конце августа было тяжелой, но спасительной мерой! — Кудашев оглядел присутствующих.

— Я с вами абсолютно согласен, князь, — покивал Колчак. — Тогда можно было восстановить дисциплину и порядок. К сожалению, Керенский победил тогда.

— И всё это привело к перевороту в октябре, когда сначала эсеры, потом большевики разложили вашу армию и противодействия генералитета никакого уже не было, — произнёс на довольно неплохом русском языке мистер Тейт — Колчаку его представили как британского военного атташе в Китае. — Последствия мы ощущаем сейчас на фронте.

«Союзники обо всём знали, все было понятно ещё после июльского наступления, они просто закрывали глаза, надеясь невесть на что», — подумал вице-адмирал.

— Да, мистер Тейт, верно, — покивал посол. — Как известно, я как глава миссии не признал переворот и новое большевистское правительство. Возникло безвластие, и вся русская собственность в Китае теперь находится в опасности, господа.

«Стоит ли обсуждать этот вопрос при англичанине?» — усомнился Колчак. — «Хотя они и так в курсе, раз князь поддерживает с ними такой тесный контакт — иначе в наше время просто не получится вести дела. Теперь мы очень плотно зависим от британцев и японцев, французы и американцы приглашения тоже долго ждать не будут».

— О чём конкретно идёт речь, Николай Александрович? — поинтересовался вице-адмирал.

— Позвольте, я объясню? — вмешался в разговор полненький человек с седой бородой, усами и бакенбардами — банкир Варфоломеев, заместитель Путилова в Китае. — Одним из первых решений этих бандитов, так называемого Совнаркома, была национализация банков, и наш Русско-Азиатский банк также оказался национализированным — конечно же незаконно. К счастью, Алексей Иванович Путилов в Париже смог перехватить рычаги управления и банк сохранил устойчивость, однако правление в Петрограде арестовано.

— Имел удовольствие общаться с ним в Шанхае, — покивал Колчак. — Так в чём же проблема?

— Основная проблема в том, что после такой вот национализации китайские власти могут забрать Китайско-Восточную дорогу себе в собственность как бесхозное предприятие, — со вздохом ответил банкир.

— Официального заявления ещё не было, но такие планы у китайского правительства имеются, — вставил реплику мистер Тейт.

— Каким это образом? — поразился вице-адмирал, глядя на банкира.

— Мы контролируем КВЖД через акционерный капитал, а поскольку декрет этих бандитов от четырнадцатого декабря конфисковал все капиталы нашего банка в пользу созданного ими Госбанка Республики, китайские власти теперь считают дорогу бесхозной, поскольку не признают Совнарком и его права собственности.

— С ума сойти, — удивился Колчак и отпил коньяк — он был впечатлён, поскольку такие тонкости стали для него новостью.

— Вот поэтому, господа, с помощью наших союзников, — князь Кудашев показал головой на мистера Тейта, — в самом скором времени правление банка будет восстановлено, и потом будет учреждено новое правление КВЖД уже здесь, в Китае. Вы, Александр Васильевич, войдёте в новое правление и возглавите Охранную стражу — банк возьмёт на себя её полное финансирование.

— Именно так, — покивал банкир.

«Серьёзная игра и большие ставки на кону — русскую собственность мы не имеем права потерять», — откинувшись в кресле, раздумывал Колчак.

Докурив сигары, вернулись обратно в общий зал — посол познакомил Колчака с присутствующими японцами.

— Александр Васильевич, рекомендую вам и вашим офицерам поселиться здесь, в посольстве — будет ещё много разных встреч в скором времени, — после окончания раута предложил Кудашев.

Вице-адмирал согласился и остался жить со своими сопровождающими в здании посольства.

Днем он обычно с Федотовым или Потапьевым прогуливался по Пекину, вечерами беседовал с послом в библиотеке.

— К счастью для России, Александр Васильевич, уже во всех концах страны начинает разгораться огонь сопротивления прогерманскому Совнаркому, — говорил ему в один из вечеров князь — как обычно, они пили коньяк в библиотеке.

— Меня волнует происходящее в Финляндии, — ответил ему Колчак, который вычитал из газет, что позавчера, двенадцатого апреля, немцы вошли в Хельсинки. — Несмотря на то, что они разбили местных красных, меня как флотского офицера это не радует.

— Да, вести очень тревожные — сообщают, что сегодня днем они провели там парад, — покивал посол. — Они оперирует группировкой в пятнадцать тысяч человек, как проинформировал меня мистер Тейт, и без труда разбили финскую красную гвардию. Совнарком признал независимость Финляндии ещё в прошлом году, после этого там началась гражданская война, но теперь финны в прочной орбите кайзера.

— И речи быть не может ни о какой независимой Финляндии — это не в интересах флота, — вице-адмирал, сдерживая раздражение, отхлебнул коньяк.

Некоторое время молчали — Колчак раздумывал о перспективах потери полуострова Ханко, что станет проблемой для Балтийского флота.

— Какие новости с юга,