Избранница Золотого дракона. Часть 1 (СИ) - Снежная Марина

— Если не встанет, я всегда смогу позвать тебя и попросить помочь, — ухмыльнулся Кирмунд.

— С превеликим удовольствием, — рассмеялась волчица, проводя пальцами по моей лысой голове. — Тем более что тебе это точно понадобится.

— Вы что-то хотели, моя дражайшая невеста?

Кирмунд поманил любовницу к себе и указал на свой член, воинственно вздымающийся над бедрами. У меня дыхание перехватило от возмущения, когда бесстыдная девица устроилась между его ног, обхватила достоинство мужчины губами и стала ласкать. От унижения мои щеки буквально запылали. Я не могла поверить в то, что меня настолько не уважают, что не считают зазорным делать это на моих глазах. На что вообще рассчитывала, идя сюда? Для Кирмунда мои желания никогда ничего не будут значить. Он ясно дает это понять. Лишь гордость и зарождающаяся внутри злость заставляли все еще оставаться на месте и не показывать слабости.

— Да, хотела, — как можно более ровным тоном сказала я. — Обговорить кое-какие детали нашего брака.

— Внимательно слушаю, — отозвался Кирмунд, зарываясь пальцами в шевелюру волчицы, самозабвенно доводящей его до освобождения.

— Я бы хотела сразу после церемонии уехать в женскую обитель тети Готлины. Вы ведь дали понять, что я не понадоблюсь вам до моего двадцатилетия. Так и вам будет легче — я не стану мозолить глаза и раздражать вас, — при последних словах не удержалась от ноток сарказма, что не укрылось от короля.

Как ни странно, это его не разозлило, а насмешило.

— Похоже, у моей будущей женушки есть зачатки характера, — довольно сказал он. — Это приятно.

Я неверяще уставилась на него, не ожидая такого комплимента и не зная, как на него реагировать. Но не успела почувствовать хоть что-то приятное от его слов, как Кирмунд заговорил снова:

— Тем приятнее будет вас ломать, моя драгоценная.

Сердце тоскливо заныло от нового доказательства того, как же сильно я обманывалась в этом мужчине. И все же внутри еще оставалась надежда, что может быть иначе. За четыре года его жажда мести поутихнет, а я постараюсь стать идеальной женой и заслужить если не симпатию, то хотя бы уважение. Возможно, наша совместная жизнь и не станет тем адом, какой он обещает сейчас.

— Что ж, ничего не имею против, чтобы ты убралась пока с глаз долой, — процедил Кирмунд. — Только если надеешься таким образом сбежать, не советую. За обителью будут круглосуточно наблюдать мои люди. Они будут тщательно проверять каждого, кто въезжает и выезжает оттуда.

Не веря до конца в то, что хоть в чем-то победила, я поспешно закивала, скрывая охватившую радость. Что-то подсказывало, что не стоит ее показывать этому мужчине, иначе он может изменить решение.

— Благодарю, — как можно суше сказала я. — А теперь не буду вам больше мешать.

Подхватив с пола платок и повязав его вокруг головы, я отправилась восвояси, с трудом удерживаясь от того, чтобы не понестись бегом. Душу разрывало на части от противоречивых эмоций, одной из которых, пусть я и не хотела этого признавать, была ревность. Мой мужчина открыто предпочел другую, демонстрируя свой выбор самым бесстыдным образом и даже не пытаясь его скрывать. И пусть я прекрасно понимала, что он ничего ко мне не испытывает, это болезненно уязвляло.

Сердце тоскливо ныло от осознания того, какой будет наша совместная жизнь. В то время как я буду жить чуть ли не в заточении, он будет развлекаться с другими женщинами, не испытывая ни малейших угрызений совести. Я для него буду всего лишь нежеланной женой, чревом для получения потомства, объектом мести. И никогда чем-то большим. Сама не знаю, как смогла сдержаться и не заплакать. Идти с высоко поднятой головой, словно все еще была здесь правительницей, а не пленницей. Единственное, что утешало, так это то, что мое поведение вызвало некоторое уважение стражей и они стали вести себя с куда большим почтением, чем раньше. И все же я не тешила себя напрасными иллюзиями. Стоит Кирмунду сказать слово — и меня втопчут в грязь, растерзают тело и душу.

— Он согласился, тетя, — бескровными губами прошелестела я, входя в мои покои, где Готлина, уже переодевшаяся, с нетерпением ждала меня.

— Умница, моя девочка, — от ее теплой улыбки стало легче, и я улыбнулась в ответ.

А потом пришлось переодеться в платье, подходящее для церемонии бракосочетания. Надевая белый скромный наряд, я с горечью думала о том, что в своих мечтах представляла все иначе. И пусть рядом перед алтарем будет мужчина, которого люблю, остальное скорее напоминало кошмарный сон, чем ожившую мечту. Наша свадьба состоится на пепелище всего, что было мне дорого. На ней не будет ни отца, ни брата. Эта свадьба никому не принесет радости. Разве что ожесточившемуся Кирмунду, который воспринимает ее как очередную ступеньку на пути к осуществлению своей мести.

— Держись, моя хорошая, — оправляя мое платье, ободряюще сказала тетя. — Ты сильная, как и твоя мать. Ты все выдержишь.

Упоминание о матери отозвалось уколом в сердце. Я ведь раньше никогда в полной мере не осознавала, через что пришлось пройти ей. Каково это — знать, что для мужа ты в первую очередь существо для произведения на свет потомства? Каково это — выносить под сердцем, а потом потерять собственных детей? И держаться при этом так, что никто, кроме самых близких, не мог и подумать, что ее что-то тревожит. Всегда улыбающаяся, спокойная, одаряющая своим теплом всех вокруг. Как много душевных сил нужно для того, чтобы вынести то, что пришлось на ее долю. И смогу ли так я? Все во мне содрогалось при одной мысли об этом, но я знала, что изо всех сил буду пытаться. Докажу всему миру, что потомки Серебряных драконов заслуживают восхищения и уважения. Пусть и, скорее всего, стану последней из нашего рода…

Глава 3

Церемония бракосочетания больше напоминала фарс. В полуразрушенную часовню, половина которой сгорела во время захвата дворцовых территорий, втащили перепуганного жреца, чудом уцелевшего. Роль гостей исполняли воины Кирмунда, успевшие уже приложиться к дворцовым запасам вина. Слышались непристойный гогот и шуточки, которые порой заглушали дрожащий голос жреца.

Единственным, кто сохранял достоинство во время этой вакханалии, была тетя, стоящая поодаль от разгоряченных мужиков и не сводящая с меня глаз. Чувствуя ее безмолвную поддержку, я старалась держаться с таким же достоинством, стоя у алтаря бога-дракона и слушая слова священного обряда. Как часто я представляла, что буду стоять здесь, и каким теперь это казалось издевательством над прежними мечтами.

Кирмунд не скрывал кривой усмешки, глядя на жреца и сжимая мою руку, лежащую в его руке, до боли. А я не осмеливалась жаловаться, зная, что он только порадуется этому. Словно в полусне повторила за жрецом нужные слова и невольно вздрогнула, когда теперь уже муж развернул к себе и впился грубым жестким поцелуем в мои губы. Стон боли задохнулся внутри, пока я, трепыхаясь, пыталась оттолкнуть мужчину. Перед глазами заплясали цветные пятна от недостатка кислорода. Но его нисколько не заботило мое самочувствие. Отпустил лишь тогда, когда сам посчитал нужным, и даже не поддержал, когда мои ноги подкосились и я рухнула на ступени алтаря.

Двинулся по свободному проему, встречая рев толпы, поздравляющей его с бракосочетанием. Помогла мне подняться тетя и, поддерживая за талию, повела вслед за мужем. Он же выцепил из толпы воинов свою рыжеволосую девку и увлек за собой, нанося очередную рану моему и так уже валяющемуся в луже крови сердцу. Судя по всему, моя судьба Кирмунда нисколько не заботила.

Так мы и прошли в накрытый для свадебного торжества зал. Король сел во главе стола, где раньше было место моего отца. Я невольно порадовалась тому, что хозяйке полагается сидеть на противоположной стороне. Видеть сейчас того, о ком еще недавно мечтала, казалось нестерпимым. Он же усадил себе на колени проклятую Марргу и уделял ей все свое внимание, провозглашая тосты в ее честь.

За столом рассказывали уязвляющие в самую душу истории о том, как захватывались те или иные города нашего королевства, как расправлялись с теми, кто особо упорствовал. Чувствуя все усиливающуюся дурноту, я не могла проглотить ни кусочка. Сидела, словно каменная статуя, невидящими глазами уставившись туда, где сидел муж, все сильнее накачивающийся выпивкой.