Цифровой журнал «Компьютерра» № 213 - Коллектив Авторов

Психологические характеристики выделяются в единую группу («Чёрную Тетраду») по той причине, что чаще всего проявляются, как говорится, в «одном флаконе»: человек, склонный к садизму, успешно развивает в себе и три остальных качества (и наоборот — связи тут паритетные). 

Отношение к троллингу респондентов детерминировалось по пяти признакам получения удовольствия от участия в сетевых дискуссиях и размещении собственных комментариев на форумах и ветках обсуждения. То есть спрашивалось, что нравится больше всего: «обсуждать вопросы, которые вас интересуют», «просто побеседовать с другими участниками обсуждения», «завести новых друзей», «потроллить других» или «что-то другое». 

Теперь — выводы. Первое, что сильно обрадовало, хотя и полностью совпадало с хорошо известными давно уже цифрами: потенциальных троллей в сети оказалось 5,6% (другие исследования называли диапазон от 5 до 10%). «Подискутировать» предпочли 23,8%, «початить» — 21,3%, лишь 2,1% пожелали завести новых друзей, а подавляющее большинство (тоже общеизвестный факт) — 41,3% — вообще заявили, что никогда не оставляют своих комментариев на форумах и ветках обсуждений в Сети. 

Дальше: данные по сформировавшимся группам наложили на психологические портреты тех же респондентов (меру проявленности характеристик «Черной Тетрады» определяли, как я уже сказал, в детализированных психологических тестах, стандартных для психиатрических исследований) и получили такую вот «песню»:

Психологических характеристик выделили пять, а не четыре, поскольку посчитали целесообразным отделить «прямой садизм» от «компенсаторного садизма». Как бы то ни было, результаты просто ошеломляющие: мера проявленности «Черной Тетрады» у сетевых троллей не просто на несколько порядков превосходит эти качества у всех остальных групп, но в буквальном смысле зашкаливает. То есть перед нами совершенно больные в психическом смысле слова люди. На полную голову.

Но и это ещё не все. Максимальную степень проявленности «Черной Тетрады» у «сетевых активистов» демонстрировал садизм (минимальную — нарциссизм), причём также была установлена прямая связь меры садистских наклонностей с количеством времени, которое человек проводит на форумах, и количеством постов, которые он размещает. Чем больше времени тролль сидит онлайн и чем больше строчит комментов, тем интенсивнее у него проявляются садистские качества! 

Опрос позволил также установить прямую когерентность «получения удовольствия» (having fun) с «нанесением боли и страдания», которая в равной мере проявлялась и у клинических садистов (пациентов психдиспансеров), и у «форумных активистов». Весьма показательны и четыре триггерных вопроса, которые «форумные активисты» с удовольствием помечали галочкой при опросах: «Я испытываю лулзы (lulz), отправляя ничего не подозревающих людей на шокирующие веб-сайты», «Мне нравится троллить людей на форумах и ветках обсуждений», «Я получаю удовольствие, создавая неожиданные неприятности (griefing) другим участникам MMPG» и «Чем красивее и чище какая-то вещь, тем большее удовольствие получаешь, когда её портишь».

Сказочные откровения, не правда ли? 

Какие напрашиваются выводы? Во-первых, разумеется, изучение этого паноптикума нужно проводить и дальше, причём все более интенсивное и все более обстоятельное. Во-вторых, теперь, когда не остаётся сомнений в том, что перед нами психически ненормальные люди (раньше ведь что у нас было? одни интуитивные догадки да личный опыт общения!), можно плавно переходить к следующему этапу регулирования сетевых ресурсов (порталов, форумов, социальных сетей) — разработке эффективных средств защиты от психопатов. Разумеется, не на уровне примитивного запрета а-ля Popular Science, а что-нибудь вроде умного модерирования, которое минувшей осенью введено на YouTube (ограничение видимости ваших комментариев исключительно участниками вашего круга на Google+, делегирование права модерации авторам видеоклипов и т. п.). 

Можно не сомневаться, что «форумным активистам» все эти меры противодействия не понравятся, и это обстоятельство неизбежно повлечёт за собой обострение проявлений их «Черной Тетрады». Ну да и бог с ними: безопасность и психологическое здоровье нормальных участников сетевой жизни (коих, как мы помним, 95%) несопоставимо важнее комфорта патологических садистов.

К оглавлению

О природе мужского и женского, или от конъюгации к оогамии

Дмитрий Шабанов

Опубликовано 17 февраля 2014

Я продолжаю серию «половых» колонок, точнее — колонок об эволюции рекомбинации. Эта — уже восьмая по счету, а вот — первая). После того как я объяснил, почему предполагаю, что половое размножение могло возникать у гермафродитов, я хочу обсудить теорию, которая создаёт серьёзные проблемы для таких представлений. Меня спрашивали, почему я «молчал» (не писал новые колонки) две недели. Не мог уложить в голове, как то, что я изложу здесь, сочетается с тем, о чем писал раньше. Вопрос для меня остаётся открытым. Решение, которое я нашёл, таково: здесь я изложу существенные для меня факты, которые сделают для читателей более понятным разнообразие форм полового процесса, а с главными выводами, которые я пытаюсь сформулировать, повременю.

Я начну с истин из разряда тех, которые излагают в учебниках. Половой процесс связан с оплодотворением — слиянием наследственного материала двух клеток. Как я писал во второй колонке из «половой серии», в типичном случае оплодотворение состоит из двух этапов — слияния двух клеток (сингамии) и слияния их ядер (кариогамии). Что это за клетки, которые сливаются? Это могут быть неспециализированные клетки, представляющие часть тела или все тело одноклеточного организма, — и такой случай можно назвать соматогамией. Чаще всего понятие «соматогамия» применяют только к грибам, у которых могут соединяться клетки из разных гиф, но в более широком смысле его можно применить и ко многим другим случаям, когда для оплодотворения используются клетки, которые выполняют и иные функции. В этой, широкой трактовке самым распространённым типом соматогамии является конъюгация. При ней клетки двух организмов (одноклеточных или многоклеточных) соединяются мостиками, через которые передаются мигрирующие ядра (иногда — вместе со всем клеточным содержимым). При конъюгации информация может передаваться в обе стороны (например, у инфузории туфельки) или только в одну (например, у водоросли спирогиры). Естественно, первый случай аналогичен перекрёстному гермафродитизму, а второй — раздельнополости.

Конъюгация (и другие формы соматогамии в широком смысле слова) кажется вам примитивным, архаичным решением? Давайте я расскажу, как она происходит у самых сложных по своему строению клеток, созданных земной эволюцией. Я говорю о наиболее высокоорганизованных одноклеточных — об инфузориях, таких как «школьная» инфузория туфелька.

Размножаются (делятся) инфузории, перешнуровываясь поперёк своей длинной оси. А при конъюгации две инфузории прижимаются друг к другу длинными сторонами.

Размножение происходит без полового процесса, а половой процесс — без размножения. Другое дело, что после полового процесса инфузории становятся, по сути, новыми индивидами, которые в дальнейшем переходят к делению — клональному размножению. Как ни удивительно, состоящий из многих поколений клеток клон проходит через стадии незрелости, взросления, зрелости и старости. После окончания периода незрелости (в течение которого сменяется некое количество поколений клеток, размножающихся делением; у туфельки он длится около месяца) клон оказывается способен к конъюгации. Она возможна с генетически иными клонами, которые относятся к другому типу спаривания (некоему аналогу пола). Количество типов спаривания у разных инфузорий может быть разным: 2, 4, 6, 7, 8, 10...

Толчком для перехода к половому процессу могут стать ухудшение (с точки зрения инфузории) условий обитания. Пока все идёт хорошо, инфузории делятся, сохраняя соответствующий (раз для его обладателя все идёт хорошо) условиям жизни генотип. Однако если инфузория делилась много сотен раз и при этом не проходила через половое «обновление», то со временем она утрачивает способность к дальнейшим делениям и гибнет.

Представьте себе: в культуре растёт и развивается стареющий клон инфузорий. Раз все индивиды принадлежат к одному клону, они обладают и одним типом спаривания. Начиная с какого-то времени вся экспериментальная популяция оказывается обречена: составляющие её особи не могут найти партнёров для полового процесса. Клон состарился: инфузории живут, делятся, но при любом развитии событий через некое количество поколений их размножение остановится... Парадокс? Безусловно. Здесь проявляется какой-то механизм, не дающий инфузориям отказаться от периодического полового процесса.