Кто убил нашу консьержку? Детективный роман - Е. Ермак

Кира сначала была спокойна. Нажала на кнопку с изображением колокольчика для связи с лифтером, прочитала на ламинированной табличке номер телефона, куда звонить, если застрял лифт, и достала мобильный из сумочки. Без особого удивления на экране телефона не увидела ни одной палочки антенны. У нее всегда в лифте прекращал работать мобильный. Влад даже что-то объяснял ей про это, вроде как-то экранируется сигнал телефонного аппарата, она не поняла тогда.

Спокойствие девушку покинуло, когда свет в кабине погас. Стало жутко. Кира зажмурилась, чтобы открыв глаза, казалось уже не так темно. Разницы она не увидела. Девушка знала, что в лифте она одна, но темнота держала в напряжении. Кире показалось, что кто-то коснулся ее руки, потом почудились какие-то шорохи или поток воздуха. Будто что-то пронеслось близко от лица. Было ощущение, что ее заживо похоронили. Тогда девушка начала кричать:

– На помощь! Помогите! Я застряла!

Стучать по двери или стенам кабинки она не решалась. Не дай бог, лифт шататься начнет. Сколько Кира провела в темном лифте, она не знала. Казалось, целую вечность. Она села на пол и стала ждать. Может, войдет кто в подъезд, ведь не так ещё поздно, чтобы дом уснул. В конце концов, Раиса Семеновна хватится ее. Когда уже она вернется со двора! Кира устала и проголодалась.

Внезапно с хлопком свет в лифте включился, а потом с тихим шелестом тронулся. Остановился на третьем этаже, и как ни в чем не бывало, будто издеваясь, автоматический женский голос назвал номер этажа, двери раскрылись, и Кира вышла из лифта.

Девушка испытала огромное облегчение, будто вырвалась из плена, но в душе поселилось какое-то дурное предчувствие, тревожное беспокойство. Всё вокруг предвещало беду. Темнота за окном, тени от предметов, тишина в подъезде.

Кира зашла в квартиру и сразу направилась в душ. Вода смывала с нее усталость прошедшего дня, пыль городских улиц и неприятные воспоминания.

Когда она вышла из ванной комнаты, оказалось, что хозяйка квартиры уже вернулась и хлопотала на кухне. Шкворчание, шипение и аромат приготовляемой пищи поманили Киру в кухню.

– Тетя Рая, вы себе даже не представляете, что со мной приключилось! – девушка налила себе воды и жадно его осушила.

– Что такое, детка?

– Я сидела в лифте. Он застрял!

– О боже! Перепугалась? В первом подъезде было дело – ломался лифт, но у нас ещё ни разу! Это ты про пассажирский или грузовой говоришь?

– Пассажирский! Я теперь по лестнице подниматься буду! У меня, как оказалось, клаустрофобия! – Кира раскраснелась, вспомнив свое бессилие в лифте, неработающий телефон и смутное ощущение опасности.

– Завтра я вызову ремонтников. Ты не волнуйся… Садись, поешь.

Раиса Семеновна погладила Киру по плечу, заглянула в глаза:

– Ты совсем расстроилась. Устала. Может, что-то еще случилось?

– Да вроде нет. Я, действительно, что-то неожиданно расклеилась, наверное, это акклиматизация. И я все-таки недавно рассталась со своим молодым человеком, может еще это. Не знаю, – Кира потерла руками лицо, откусила кусочек хлеба и принялась за салат.

Помидоры изумительно пахли, огурцы хрустели, веточки укропа были упругими и чуть колкими на языке.

– Тетя Рая, вы никогда не хотели замуж?

– Почему же, хотела, – Раиса Семеновна улыбнулась, но глаза стали грустными.

– А он не хотел?

– Он даже не знал, наверное… Может, догадывался.

– Вы что же, даже не открылись ему?

– Нет, не было смысла.

– Но почему? А после него никого так и не встретили? А как же дети? Вы их не хотели? – Кира понимала, что зашла в своих вопросах слишком далеко, и разговор все больше походил на допрос. Только она не могла удержаться. Видимо, от стресса в лифте она окончательно не оправилась, вот и вела себя с несвойственной ей несдержанностью.

– Я чувствовала себя недостойной иметь семью, рожать детей, а потом уже стало поздновато мне заводить потомство.

– Недостойной? Какое странное слово… – Кира попыталась поддержать разговор, чтобы тетя Рая продолжила, но она молчала.

Тишина на кухне прерывалась только приглушенными звуками сверху над ними. Соседи громко разговаривали, слышался топот мелких ножек, шум телевизора. Кира выразительно посмотрела на потолок, в центре которой висела симпатичная крохотная люстра.

– Это мои соседи, – облегченно переводя дух от того, что сменилась тема беседы, ответила тетя Рая на непроизнесенный вопрос. – Ты видела, это та рыжеволосая молодая женщина со двора, у нее двое детей еще.

– Вот они крикливые!

– Слава богу, на кухне только слышно, – Раиса Семеновна принялась убирать со стола.

Кира тоже вскочила, стала помогать. После того, как тетя Рая назвала себя почему-то недостойной для семьи, Кире показалось необходимым проявить к женщине доброту и ласку. Внезапно она напомнила ей мать. Кира ощутила тоску по своему городу, по близким, по Владу. Она обняла пожилую женщину:

– Как я рада, что приехала к вам! Мне у вас так уютно.

– Ну-ну, не подлизывайся, – тетя Рая улыбнулась, – я не возражаю, если ты будешь спать на балконе.

Недосказанность слов больше не давила на женщин, и они отправились в комнату смотреть телевизор.

Сто процентов, что это была она! Столько лет прошло, а она почти не изменилась! Такая же лёгкая и светлая! Будто и не испытывает в жизни никаких трудностей! А скорее всего и не испытывает. Не мучают ее воспоминания, не волнуют угрызения совести. Она была тогда уверена в своей правоте! Откуда ей знать, что с ним сталось? Откуда ей знать, что с ней сталось? Сколько ей пришлось пережить? Нет, она не жалуется на это. Ей даже нравилось ездить к нему, переговариваться сначала по телефону. А потом, о чудо, они целых три дня были в той комнате, вдвоем, одни в целом мире!

С какой радостью и волнением она проходила все эти процедуры, которые проводили такие серьезные, строгие мужчины. И какое горе и опустошение было в ее душе, когда она уезжала. Мужчины те уже не были просто строгими, они становились безжалостными, в глазах ни капли сочувствия. Только осуждение и холодное любопытство, будто она собака или подопытная мышь.

Она бы вернула те дни, если бы только могла. Опять и опять она бы смотрела в его лицо, кидалась к нему, впитывала его запах, чтобы не забыть и увести с собой.

Он был груб чаще, но зато, когда ласков, то это еще сильнее ценилось ею. Такие моменты она хранила в памяти, перебирала, не хотела забывать.

Когда она сегодня увидела ее, сердце на секунду остановилось, а потом бешено продолжило свою работу, даже грудь будто заболела от злости.

Утром Киру разбудил лучик солнца, вольготно путешествующий по ее лицу. Солнечный посланник погладил ее веки, всегда приподнятые в удивлении брови, скользнул по впалым щекам, чуть задержался на длинноватом носу, кончик которого, по словам Влада, временами просто шевелился от любопытства, и коснулся поцелуем полных губ.

Именно вопреки своему любопытству Кира не стала тогда выспрашивать Влада, куда это он вдруг стал пропадать, что это за документы он готовит. Кира старалась не давить на молодого человека. А Влад, вот чудак, готовил ей сюрприз, думал, что она обрадуется переезду в другой город. Надеялся, что невеста поедет за ним.

Кира разозлилась на то, что даже за тридевять земель Влад вторгся в ее мысли, в ее блаженное расслабленное утро! Откинув тонкую простыню, которой она ночью укрывалась, девушка решила вставать.

Кира потянулась, сделала парочку приседаний и махов руками больше для самоуспокоения, что она не забывает о физической форме, чем для реальной пользы. Повернула регулятор жалюзи, чтобы без помех посмотреть в окно.

На улице яркое солнце, прекрасный летний день. Интересно, в этих краях бывает неудачная погода, подумала Кира.

По дорожке, что расположилась вдоль огороженного забором футбольного поля медленно, опираясь на костыль шел мужчина. Рядом с ним двигалась женщина. Наверное, жена, решила Кира. Они были одного возраста, лет по пятьдесят с хвостиком. Женщина – крепкая на вид, энергичная, одной рукой она поддерживала мужа под руку, а другой катила сумку на колёсиках. На повороте они расстались. Мужчина продолжил свой путь вокруг футбольного поля, а женщина поспешила к выходу со двора.

Запах кофе прервал наблюдения Киры.

– Тетя Рая, вы еще не ушли? – девушка направилась в кухню.

– Разбудила? – Раиса Семеновна достала из шкафа вторую чашку.

– Нет, наверное, просто выспалась… – Кира неожиданно широко зевнула и тут же рассмеялась. – Тяжело хандрить, когда солнце светит.

– Это верно! Вроде иной раз бывает скверно на душе, а потом посмотришь в окошко и, как рукой! Птицы поют, бабочки летают, вот она жизнь! И другой не будет!