Призрак тайны - Даниэла Стил

Коллеги Чарли по работе не могли не заметить происшедшей с ним перемены. Бледный, исхудавший, с темными кругами под глазами и потухшим взглядом, он являл собой жалкое зрелище. Чарли стал раздражителен и нетерпим и часто принимался спорить из-за пустяков, на которые раньше не обратил бы внимания. С друзьями он перестал встречаться, а если его приглашали на вечеринку — отвечал неизменным отказом. В глубине души он был уверен, что все его друзья давно очарованы Саймоном и приглашают его только по привычке или, что было еще хуже, из жалости. Сам он не желал ничего слышать ни о Саймоне, ни о Кэрол, а слова сочувствия были ему не нужны. Несмотря на это, он никак не мог удержаться и прочитывал все сообщения в уголке светской хроники, в которых говорилось о них. Саймон Сент-Джеймс и его очаровательная супруга на приеме у такого-то, Саймон Сент-Джеймс и его супруга отправились на уик-энд в курортное местечко такое-то, Саймон Сент-Джеймс с супругой посетил выставку такую-то… Как видно, мистер Сент-Джеймс был весьма общительным джентльменом, вот только каждое такое сообщение оставляло на сердце Чарли рубец, словно выжженный каленым железом.

И всегда с ним была Кэрол, его Кэрол… Чарли знал, что она тоже любит вечеринки, однако никогда они не ходили на приемы так часто. Должно быть, для нее это было важно, и теперь ее желания сбывались. Вот только его место рядом с ней оказалось занято.

И самым страшным было то, что Чарли не мог не думать об этом, как ни старался.

На смену весне пришло лето, но мучения Чарли только усилились. Он знал, что Саймону принадлежит большой кусок земли на южном побережье Франции — как раз между Бюли и мысом Сен-Жан, и что там есть не только роскошная вилла с садом, но и причал, возле которого стоит огромная красавица яхта. Он видел все это своими собственными глазами, когда несколько лет назад они гостили у Саймона, и теперь образ Кэрол — светловолосой, загорелой Кэрол на глянцевито-желтой палубе яхты — неотступно преследовал его. Несколько раз Чарли снилось, будто произошло крушение и Кэрол тонет, и тогда он просыпался, снедаемый сильнейшим беспокойством, к которому примешивалось острое чувство вины. Чарли был почти уверен, что не может желать Кэрол смерти, и все же порой ему казалось, что этот сон лишь отражает его глубокие, подсознательные желания.

На всякий случай он обратился к психоаналитику, чтобы посоветоваться насчет своих кошмаров, однако это ничего не дало. Состояние его все ухудшалось, и к сентябрю Чарли Уотерстон превратился в человека, совершенно раздавленного свалившейся на него бедой.

Как-то в начале осени Кэрол позвонила ему, чтобы сообщить, что она подала на развод, и Чарли не удержался и спросил, продолжает ли она жить с Саймоном. Впрочем, ответ он знал заранее и, даже не видя ее лица, мог без труда представить себе и выражение глаз Кэрол, и то, как она слегка наклонила голову.

— Ты же знаешь, что — да, — ответила она, хотя ей очень не хотелось причинять Чарли страдания. Но и лгать тоже было бесполезно — он все равно бы догадался. Ну почему, в который раз спросила себя Кэрол, Чарли никак не может смириться с тем., что произошло? В конце концов, так сложились обстоятельства, над которыми никто из них не властен. И вовсе не ее вина, что с Саймоном она чувствует себя счастливее, чем когда бы то ни было. Они провели вдвоем поистине волшебное, беззаботное лето, и жизнь, когда не надо ждать, не надо страдать от одиночества и считать дни до новой встречи, неожиданно пришлась ей по вкусу, хотя прежде она принимала частые отлучки Чарли как должное.

В августе они отправились на виллу на юг Франции, и Кэрол познакомилась со всеми друзьями Саймона, которые ей, неожиданно для нее самой, понравились. Да и сам Саймон делал все, что было в его силах, чтобы угодить ей. Он называл ее своим идеалом, своим сокровищем, своей единственной настоящей любовью, и Кэрол ни минуты не сомневалась, что он с ней вполне искренен. Кроме того, она заметила в его характере новые черточки, которые прежде не бросились ей в глаза. Саймон неожиданно оказался очень нежным, открытым и каким-то незащищенным, чего никак нельзя было предположить, наблюдая за ним, к примеру, на процессе, когда Саймон в пух и прах разносил адвокатов противной стороны.

Иными словами, за прошедшие три месяца ее чувство к Саймону стало еще сильнее, еще глубже и осознанней, однако Кэрол не стала делиться этим с Чарли. Она не хотела причинять лишнюю боль ни ему, ни себе, ибо только теперь ей стало окончательно ясно, какими пустыми, лишенными какого бы то ни было содержания были их отношения с Чарли. И он, и она вели себя как настоящие эгоисты, как люди, с головой ушедшие в себя; их брак был простой формальностью, ибо на самом деле они двигались по жизни параллельными курсами — лишь изредка касаясь друг друга, но никогда не пересекаясь.

И, самое главное, за десять лет ни один из них так этого и не понял. Сама Кэрол прозрела только сейчас, а что касалось Чарли, то он по-прежнему ничего не понимал. Несмотря на это, ей было жаль его до слез. Больше всего на свете Кэрол хотелось, чтобы он тоже был счастлив, чтобы он нашел себе кого-то, кто мог бы утешить его и подарить хотя бы надежду на лучшее будущее, однако, насколько ей было известно, Чарли даже не пытался ничего предпринять.

— Ты собираешься за него замуж? — спросил Чарли, и его лицо болезненно перекосилось. Каждый раз, когда ему приходилось задавать Кэрол подобные вопросы, он чувствовал себя так, словно сквозь него пропускают электрический ток. Больше того, Чарли ненавидел себя за это, но сдерживаться было выше его сил.

— Я еще не знаю, Чарли. Мы с ним пока не говорили об этом. — Это была ложь. Саймон чуть не ежедневно заводил с ней разговоры на эту тему, упрашивая Кэрол стать его женой, однако Чарли это никак не касалось.

— Для нас с Саймоном это не так важно, во всяком случае — пока. И потом, мне сначала надо получить развод. — Кэрол все-таки заставила Чарли нанять адвоката, однако он звонил ему всего раз или два. — Нам надо разделаться с формальностями и поделить вещи.

Когда она это сказала, Чарли почувствовал, что у него темнеет в глазах и кружится голова. Это их совместную жизнь, их счастье Кэрол называла «формальностью»!

— Почему, почему ты не хочешь попробовать начать сначала? — спросил он, мысленно кляня себя за слабость. Впрочем, все это было ерундой по сравнению с мыслью о том, что он может потерять Кэрол навсегда. И при чем тут вещи? Какое ему дело до фарфора, диванов и простыней, если у него не будет ее? Только Кэрол что-то для него значила, и он знал, что если она вернется, то вместе с ней вернется все, что они оба так любили. Жизнь, счастье, любовь — вот чем была для него Кэрол, и больше всего на свете Чарли хотелось, чтобы между ними все опять стало так, как было.