Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. 1918-1948(Книга вторая) - Феликс Кандель

Многие британские офицеры были настроены проарабски, и они не понимали, почему их обязывают "насаждать сионизм". Взамен этого "они облюбовали такую "мечту", которая легко и уютно укладывается в самые застарелые британские традиции... - отметил В. Жаботинский. - Англия вот уже 40 лет хозяйничает в Египте, имеет интересы в Месопотамии, владеет несколькими точками на побережьях Аравийского полуострова; выработался огромный опыт, как управлять арабами. Остальное просто: теперь надо их освободить, потом объединить, потом дать им королей - этаких живописных шейхов в зеленых и белых чалмах, которые сидят за столом с ногами на кресле... Такая мечта -другое дело; пожалуйста".

Существовала еще одна причина, упомянутая Х. Вейцманом: "Россия в ту пору была не на лучшем счету у англичан, поскольку только что пережила большевистскую революцию, которую они связывали с российским еврейством; в глазах большинства британских офицеров слова "русские", "евреи", "большевики" были синонимами. И даже если они немного ориентировались в событиях, всё равно не видели особого смысла стараться ради евреев, - так что плевать им на всякие там декларации".

Доминиканский священник в Иерусалиме сообщал в то время: "Зачастую потрясает отсутствие христианского чувства по отношению к евреям - даже со стороны тех, кто посвятил свою жизнь служению Богу. Иногда создается впечатление, что закон милосердия на них не распространяется. Выражение "грязные евреи" слышится повсюду. За последние несколько лет моральная атмосфера в Иерусалиме стала удушливой, и вы почти неощутимо подпадаете под ее влияние. Христианские симпатии почти повсеместно на стороне арабов".

В марте 1919 года в Египте начались беспорядки, направленные против англичан, и палестинские арабы передавали друг другу невероятные известия о том, что британские войска уже разбиты, генерал Э. Алленби убит, легендарный Араби-паша воскрес из мертвых и успешно воюет против неверных. В городах и деревнях появились неизвестные люди, которые призывали арабов избавиться от англичан, а заодно и от евреев.

Напряжение между двумя народами возрастало, и военная администрация немало тому способствовала. Ограничили до минимума еврейскую иммиграцию, задерживали оформление сделок на приобретение земель, не пожелали признать иврит официальным языком наравне с английским и арабским, запретили публичное исполнение сионистского гимна "Га-Тиква". Евреи усматривали в этом нарушение обещаний, записанных в Декларации Бальфура; арабов это поощряло, подталкивало к дальнейшей борьбе, и В. Жаботинский предупреждал из Иерусалима: "Здесь каждый день может вспыхнуть погром".

В то время в стране находились три батальона еврейских добровольцев, сформированных во время Первой мировой войны; в 1919 году эти батальоны объединили и образовали Первый полк Иудеи. Его командиром был назначен полковник Элиэзер Марголин (в обиходе Лазарь Маркович), который в юношеском возрасте приехал из России; эмблемой полка стал семисвечник с надписью на иврите "Кадима" ("Вперед"). В. Жаботинский: "В 1919 году в Палестине было 5000 еврейских солдат, арабы видели их на каждом шагу - и год прошел спокойно, несмотря на египетский пример. А к весне 1920 года почти весь полк демобилизовали, от 5000 солдат остались 400. и в Палестине трижды пролилась еврейская кровь".

Первый раз это случилось в Галилее, на границе между Сирией и Палестиной. Франция управляла Сирией, Великобритания - Палестиной; точные границы между ними еще не установили, и весной 1920 года в северо-восточной Галилее безнаказанно действовали вооруженные группы арабов и бедуинов, которые воевали против французов, а заодно терроризировали местное население, грабили и убивали.

В тех местах располагались тогда еврейские поселения Метула, Хамара, Кфар-Гилади и Тель-Хай. Арабы требовали, чтобы жители ушли оттуда, но они не соглашались и отправили своих представителей за подкреплением. В Иерусалиме и Тель-Авиве мнения разделились: одни требовали немедленно послать в Галилею людей и оружие, а другие считали, что горстка защитников не сможет удержать эти отдаленные территории. Пока шли споры, группы добровольцев отправлялись на помощь: это были жители ближайших поселений, молодежь из центра страны, недавно приехавшие репатрианты.

Хамара находилась в стороне от других поселений, там не было даже каменных строений, чтобы организовать оборону, - в январе 1920 года ее жителям пришлось уйти в Метулу. Тель-Хай, Метулу и Кфар-Гилади защищали по 30-35 бойцов, у которых были винтовки, гранаты, по сотне патронов на каждого. Оборону Тель-Хая возглавлял Иосиф

Трумпельдор, приехавший в Эрец Исраэль за два месяца до тех событий, и Шауль Авигур вспоминал: "Жилые и хозяйственные строения Тель-Хая располагались во дворе, окруженном прямоугольной каменной стеной. Питание было скудное. ощущалась нехватка одежды, недоставало одеял. В окнах кое-где отсутствовали стекла, в помещении было холодно, особенно по ночам. Мы жили в большой тесноте, кровати стояли почти вплотную друг к другу. Случалось, что двое и даже трое спали на одной кровати. Всё, что было связано с обороной, находилось на должном уровне, и тут ощущалась рука Трумпельдора".

1 марта 1920 года арабы пожелали провести обыск в Тель-Хае, чтобы удостовериться, что там не прячутся французские солдаты. Желая показать дружелюбие поселенцев, Трумпельдор разрешил группе арабов войти в поселение. Оказавшись во дворе, они неожиданно открыли огонь, убили несколько человек и смертельно ранили Трумпельдора. Бойцы пытались обороняться, но силы были неравными, боеприпасы закончились, - они подожгли Тель-Хай и ушли, чтобы продолжить оборону Метулы и Кфар-Гилади. С собой они увезли погибших и раненых; в пути Трумпельдор скончался, было ему тогда 40 лет.

Защитников Тель-Хая временно похоронили в Кфар-Гилади, в двух братских могилах. Оставшиеся в живых опасались, что их постигнет та же участь, а потому в одну из могил положили запечатанную бутылку с обращением к будущим поселенцам: "Придет день, вы вернетесь на это место, найдете нашу записку и узнаете, как малая группа людей стояла на защите еврейского поселения".

Следующим на очереди оказалось поселение Кфар-Гилади, окруженное арабами. Сторонники его защиты не хотела уходить и отдавать землю, обработанную еврейскими руками; они говорили: "Нельзя назвать своим то, за что ты не хочешь или не можешь бороться. Если мы уступим в Галилее, уступим и в другом месте. Если уйдем из Кфар-Гилади, это будет отмечено в истории как наше первое поражение". Провели опрос, и сторонники отступления победили небольшим большинством голосов: сказались страх, нервное напряжение и усталость. Под проливным дождем поселенцы бросили свои дома, покинули Кфар-Гилади и Метулу и ушли на юг.

Впоследствии часто приходилось решать эту проблему: бороться до конца за свои земли или уходить, когда казалось, что нет никакой возможности их отстоять. Оборона поселений на севере Галилеи - несмотря на временное поражение - обернулась, в конце концов, победой, и на будущие времена восторжествовал принцип: защищать земли любой ценой, и в последующих боях - а было их немало - это правило редко нарушалось.

Но в 1920 году всё закончилось благополучно: французы подавили сопротивление арабов, и как только военные действия закончились, в разрушенные поселения вернулись их жители. К концу того года этот район перешел под британский контроль; в Метуле, Тель-Хае и Кфар-Гилади еврейские поселенцы снова обрабатывали свои поля.

Среди защитников Метулы оказался молодой путешественник голландец Франц ван дер Хорен, для которого Эрец Исраэль была сначала одним из пунктов туристского маршрута и в которой он остался до конца дней. Он сообщал в письме: "Хотите знать, каково положение в Палестине? Гееном!.. Банды убийц. опустошили наши поля, убили лучших наших товарищей. Три месяца мы держались и защищали Метулу потом и кровью. Погибли восемь наших друзей, среди них две девушки... Три дня и три ночи мы были полностью отрезаны от мира, без хлеба и воды, пригодной для питья. До последней минуты оставались 32 защитника; мы стреляли по бедуинам, чтобы продержаться."

В 1923 году Франц ван дер Хорен приехал в Голландию, повидался со своей семьей и записал в дневнике впечатления от поездки: "Вы, брат и сестра, отец и мать, живете так же, как большинство голландцев. Уважаю ваш образ жизни, но это не подходит для моего характера. Я должен вернуться в Палестину и завершить то, что задумал уже давно, - жить в соответствии с идеалами, жизнью, наполненной ощущениями. Большое счастье - находиться там и страдать именно там. Палестина стала моей второй родиной, и несмотря на многие страдания и трудности, - удовлетворение огромное."

Франц ван дер Хорен жил и работал в Галилее, женился на Циле Горвиц, у них родились четверо детей (Франц и Циля похоронены возле могилы И. Трумпельдора и его товарищей).