Гордиться, а не каяться! Правда о Сталинской эпохе - Юрий Жуков

— поручить Политбюро ЦК определить порядок и сроки практического осуществления указаний, изложенных в пунктах 1, 2, 3 настоящего постановления

Сталин проект поддержал. Собственноручно начертал резолюцию: «За (с поправками в тексте). И. Сталин». Правку же внес не смысловую, принципиальную, а чисто стилистическую. Вычеркнул последнюю фразу из пункта «а» второго раздела да еще шесть слов — явные повторы и предложил свой вариант названия: «Об объединении руководства партийных и государственных органов на местах».

После столь явно выраженного мнения Иосифа Виссарионовича к сторонникам проекта присоединился еще один член Политбюро, секретарь ЦК Андреев. Казалось, теперь уже не будет никаких неожиданностей, сбоев. Документ безоговорочно одобрят все. Но именно этого и не произошло. 26 января вместо Пленума состоялось заседание Политбюро, на котором проект этого постановления не только категорически отвергли, но и вычеркнули вообще из повестки дня Пленума.

Так поражением для Сталина, Маленкова, Молотова закончилась их попытка отстранить партию от участия в повседневной деятельности государственного аппарата, от воздействия на развитие экономики, науки, культуры и многого другого. Провалилась попытка избавиться от всепроникающего влияния партии, которая из передовой, революционной переродилась в партию бюрократии, готовой с легкостью менять вождей и принципы ради самого для нее важного: сохранения своей монополии на власть.

Борьба за власть в руководстве СССР в 1945–1952 годах[4]

О времени, прожитом СССР между окончанием Великой Отечественной войны и смертью Сталина, написаны тысячи книг. И почти в каждой из них обнаруживаются некая заданность и порою игнорирование ряда исторических фактов. Причина понятна. До сих пор исследователи опирались на ограниченный, по сути дела, как бы навязанный им круг источников, довольствуясь лишь опубликованными, тщательно отобранными постановлениями, решениями, указами, выступлениями, заявлениями. Историкам приходилось либо соглашаться с предписанной им ролью, либо сознательно идти на доказательство «от противного», создавая гипотезы, которые они не могли подтвердить.

Теперь стал доступным уникальный источник: протоколы заседаний Политбюро (ПБ) ЦК ВКП(б). Они позволяют понять, что представляла собой в те годы власть в СССР, подлинная, тайная, никому не подконтрольная, отстраненная и от общества в целом и даже от большинства лиц в правящей партии. Обретенные наукой документы позволяют понять истинную конструкцию этой власти в указанные годы и расстановку имевшихся в ней сил: все, что на протяжении полувека надежно прикрывалось мифами о «всевластии Советов», о «ведущей, направляющей роли партии».

Победа над Японией в 1945 г. заставила кремлевское руководство заявить об отказе от чрезвычайных, вызванных войной форм управления. 5 сентября 1945 г. радио и пресса СССР сообщили об упразднении Государственного Комитета Обороны (ГКО). Тем самым людям внушали мысль, что страна вернулась к конституционности и деятельности ничем более не подменяемого и не дублируемого Совнаркома СССР. Так полагали тогда. Так было принято считать вплоть до наших дней. В действительности же указ об упразднении ГКО практически ничего не изменил. Не стремившееся к реформам, к коренным переменам ПБ утвердило 6 сентября проект постановления СНК СССР «Об образовании оперативных бюро Совета Народных Комиссаров», что сохранило на неопределенный срок сложившееся за годы войны разделение высшего органа управления на две самостоятельные структуры.

Бывший ГКО, точнее — его Оперативное бюро, просто переименовали в Оперативное бюро СНК по вопросам работы промышленных наркоматов и железнодорожного транспорта. Сохранили в неприкосновенности и Бюро СНК, которое по аналогии назвали Оперативным бюро СНК по вопросам работы наркоматов и ведомств обороны, военно-морского флота, сельского хозяйства, продовольствия, торговли, финансов, здравоохранения, образования и культуры. Обоим оперативным бюро вменялось в обязанность готовить и представлять на утверждение председателя СНК СССР «Проекты решений по народнохозяйственному плану (квартальному и годовому), по планам материально-технического снабжения», принимать «оперативные меры по обеспечению выполнения установленных Совнаркомом планов», а также осуществлять «оперативный контроль за выполнением соответствующих решений СНК», принимать от его имени «обязательные для соответствующих наркоматов и ведомств решения по вопросам оперативного руководства деятельностью наркоматов и ведомств».

В состав первого оперативного бюро вошли Л.П. Берия (председатель), Г.М. Маленков (заместитель), Н.А. Вознесенский, А.И. Микоян, Л.M. Каганович, А.Н. Косыгин. В состав второго — В.М. Молотов (председатель), Н.А. Вознесенский (заместитель), А.И. Микоян, А.А. Андреев, Н.А. Булганин, Н.М. Шверник. Иными словами, вся власть осталась у все того же, только несколько расширенного ГКО. Небезынтересно и то, что включенные в высший эшелон власти Булганин и Косыгин еще не были ни членами, ни даже кандидатами в члены ПБ. Можно предположить, что, принимая такое решение, кремлевское руководство временно отказалось от реформирования правительства, всего лишь перераспределив и уточнив свои обязанности на время первого за многие годы отпуска И.В. Сталина. Оно отсрочило принятие окончательного постановления на время, которое потребуется для подготовки перестройки. Однако состоявшееся вскоре после возвращения Сталина из отпуска, 29 декабря, первое в том году протокольное, т. е. действительное, а не подменяемое «опросом», заседание ПБ также сохранило в неприкосновенности действовавшую конструкцию высшей власти.

На заседании, как ранее повелось, ограничились решениями рутинных вопросов, в основном плодов двухмесячных раздумий генерального секретаря ЦК ВКП(б). И имевшие право голоса, и приглашенные — Н.А. Булганин, А.Н. Косыгин, А.Н. Поскребышев, М.Ф. Шкирятов, А.Ф. Горкин, Н.Н. Шаталин, В.В. Кузнецов — одобрили внесенные предложения: Маленковым — о кандидатах в депутаты Верховного Совета СССР второго созыва; Берией — о его отставке с поста наркома внутренних дел «ввиду перегруженности его другой центральной работой» и о замене его С.Н. Кругловым; Сталиным — об образовании новых и разукрупнении некоторых старых наркоматов; о необходимости создать группу из состава ответственных советских и партийных работников для подготовки персонала посольств, увеличившихся за два года вдвое; о возобновлении регулярных заседаний самого ПБ, которые должны были проходить «каждые две недели по вторникам, в 8–9 часов вечера».

Лишь два вопроса, также внесенные Сталиным, имели, как показало будущее, принципиальное значение, ибо в значительной степени повлияли как на расстановку сил в руководстве, так и на ход последующих событий: об освобождении А.И. Шахурина от должности наркома авиапромышленности и о создании Внешнеполитической комиссии ПБ в составе Сталина, Молотова, Берии, Микояна, Маленкова и А.А. Жданова для выработки тактики на предстоявших международных конференциях и переговорах.

Не принес перемен и январь 1946 г., когда выявилась бесплодность попыток восстановить прежнюю роль ПБ, сделав его заседания хотя бы регулярными (второе состоялось через три, а следующее — только через шесть недель), да провести еще одну малозначительную реорганизацию, на этот раз — по слиянию наркоматов обороны и военно-морского флота в один — Вооруженных сил во главе со Сталиным как наркомом и Н.А. Булганиным как его заместителем по общим вопросам. Это, впрочем, было намечено еще в мае 1945 г. Явное нежелание менять что-либо в системе управления покоилось помимо прочего на все еще длившейся эйфории, порожденной победой, признанием СССР одной из трех великих держав, которым только и дано право перестраивать мир на новых основах и решать судьбы остальных стран.

Проникнутое именно таким духом «Обращение ЦК ВКП(б) ко всем избирателям» было утверждено ПБ 1 февраля. В нем наметили как основные задачи скорейшее восстановление народного хозяйства, поддержание обороноспособности, необходимость «закрепить завоеванную победу», «твердо отстаивать интересы Советского Союза» и в то же время «совместно с демократическими силами других стран бороться за укрепление сотрудничества миролюбивых держав», под которыми еще подразумевали союзников по антигитлеровской коалиции.

Три дня спустя в Москву поступило сообщение, перечеркнувшее прежние планы и расчеты. Американский обозреватель Д. Пирсон в очередном радиообзоре поведал, что шифровальщик посольства СССР в Оттаве Гузенко «избрал свободу», попросту говоря — сбежал. А заодно раскрыл состав советской разведывательной группы, охотившейся в США, Канаде и Великобритании за секретом атомной бомбы. Сталин отреагировал немедленно. 9 февраля на встрече с избирателями он уже не говорил о продолжении сотрудничества с союзниками. Зато намекнул, что советские ученые непременно создадут собственное ядерное оружие.