Лучшее свидание - Джулия Джеймс

Приятная перспектива…

Мимо прошла стюардесса, проверяя, застегнуты ли ремни. А спустя несколько минут самолет уже катил по земле. Еще через некоторое время они ехали в Рим. По дороге они повторяли, что Лана должна говорить людям, когда он будет представлять ее. История их знакомства и скоропалительной женитьбы должна выглядеть убедительно.

— Сегодня вечером мы предоставлены самим себе, ведь тебе надо разобрать вещи и отдохнуть, а завтра обедаем с моими друзьями, и вот тогда я познакомлю тебя со всей компанией.

Он вкратце рассказал, с кем им предстоит встретиться, а потом перешел к другому важному вопросу.

— Тебе, как моей жене, понадобится соответствующий гардероб, так что походи по магазинам, пока мы в Риме. — Он внимательно оглядел ее. — Сегодня ты выбрала великолепный наряд.

— Спасибо, — ровным голосом поблагодарила Лана. — Кажется, он полностью отвечал всем требованиям. Я уже решила, что надену на завтрашний обед. Туалет не этого сезона — моделям такие модные вещи не отдают, — но он от одного английского модельера, так что маловероятно, что твои друзья уже видели его. Так подойдет?

— Уверен, да, — ответил Сальваторе.

Зазвонил его телефон — звонок был из Нью-Йорка, и он должен был ответить. Действительность требовала от него скорейшего решения различных деловых вопросов.

Лана с одобрением огляделась по сторонам. Апартаменты Сальваторе в историческом центре Рима были огромными: два этажа в элегантном таунхаусе XVIII века с просторным внутренним двориком. На этот дворик выходила гостиная, занимавшая почти весь первый этаж. Другой стороной гостиная выходила на мирную и уютную пьяццу, то есть площадь.

Дом был обставлен очень стильно, антикварная мебель великолепно сочеталась с современной. Однако у Ланы не было возможности все внимательно рассмотреть, так как Сальваторе повел ее к другой лестнице, не такой величественной, как парадная.

— Спальни на верхнем этаже, — сказал он. Остановившись на лестничной площадке, он открыл первую дверь справа и включил свет. — Это моя, — сообщил он. — Твоя соседняя. Так нужно, по очевидным причинам. Между спальнями есть дверь.

Он подошел к этой двери, открыл ее и жестом пригласил Лану пройти вперед. Прежде чем двинуться дальше, она оглядела спальню Сальваторе. Она впервые оказалась в его личном пространстве. Комната была обставлена массивной мебелью, и в ней доминировала старинная кровать с резными столбиками. Лане не составило труда представить Сальваторе на этой кровати, и в голове тут же завертелись соблазнительные картины.

Опомнившись, она поспешила в соседнюю спальню и восторженно вскрикнула, когда переступила порог.

— Ах, какая красота!

Эта комната кардинально отличалась от спальни Сальваторе, выдержанной в чисто мужском стиле. Она была такой же просторной, но благодаря серебристо-голубой цветовой гамме и изящной антикварной мебели выглядела легкой, воздушной.

— Это комната моей матери, — сказал Сальваторе в ответ на ее восклицание.

Лана повернулась к нему, но ничего не смогла прочесть по его лицу. Хорошо это или плохо — то, что он отдает ей комнату матери? Ответа у нее на это не было. А спрашивать она не считала нужным.

— То, что когда-то здесь было специальной комнатой для того, чтобы пудрить волосы — в восемнадцатом веке дамы делали это в отдельном помещении, — сказал он, — потом превратили в туалетную. — Он прошел к двери в дальней стене спальни и приоткрыл ее. Лана успела разглядеть роскошную ванную, и неожиданно ее охватило желание сбросить туфли, снять одежду и встать под освежающий душ.

«Ведь сегодня день моей свадьбы».

Только развивать эту мысль дальше она не стала. Ладно, они произнесли положенные слова, поставили подписи, но свадьбы никакой не было. Во всяком случае, настоящей.

Сальваторе снова заговорил спокойным, лишенным интонаций голосом. Он извещал Лану о том, что ужин будет подан через сорок пять минут, что для вечера ей следует переодеться в нечто более удобное. Он ушел, но тут с ее чемоданами пришла горничная, и Лана отправилась в душ.

Сальваторе стоял у окна своей спальни и вслушивался в шум на древних улицах города, который никогда не спал, даже в полночь. Он со всей отчетливостью осознавал, что в соседней спальне находится женщина, от которой его отделяет лишь тонкая перегородка. И не понимал, какие эмоции вызывает у него это осознание. Получалось… больно уж сложно.

Зато теперь у него было законное доказательство его женитьбы в виде свидетельства о браке, которое сейчас лежало на высоком комоде в кабинете и ждало, когда его уберут в папку, помеченную как «Личное».

Правда, для него в этом бракосочетании ничего личного не было. Брак был для него средством решить некоторые деловые вопросы. Например, вывести ООО «Лучези» из всех совместных предприятий с Роберто Фабрицци.

А вот его жена теперь для него — это точно «личное»!

Хотя он предпочел бы, чтобы она оставалась просто «женщиной, к которой он проявил интерес».

Но совсем не женой.

Сальваторе помотал головой, словно избавляясь от звука этого слова и от мыслей, которые оно вызывало. Да, вероятно, это усложняет ситуацию — то, что «женщина, к которой он проявил интерес», стала женщиной, на которой он женился. Но официальный брак — это единственное, что их связывает. Так что все просто. Он сможет беспрепятственно вести тот образ жизни, который ему нравится.

Сальваторе отвернулся от окна. День был долгим. Направляясь в ванную, он покосился на дверь, соединяющую спальни.

По ту сторону Лана.

И она будет жить там до определенного времени.

Неожиданно в его голове промелькнула мысль: «Она же в комнате моей мамы! Моя бедная, несчастная мама…»

Сальваторе решительно прогнал эту мысль и закрыл дверь ванной. Пусть прошлое остается в прошлом.

* * *

Лана остановилась на лестничной площадке второго этажа. Вчерашний ужин прошел довольно легко, хотя Сальваторе был так же напряжен, как за обедом и во время перелета в Рим. Сегодня им предстояло встретиться с его друзьями.

Спускаясь вниз, Лана слегка нервничала. Не потому, что ей придется участвовать в очередном показе — к этому она давно привыкла, — а из-за роли, которую ей нужно было играть.

Роли жены Сальваторе Лучези.

Задача была простой: заставить его друзей поверить в то, что она действительно его жена. Что ж, она приложит все силы. И нервничать незачем. Она просто выполнит все, что от нее требуется, — как-никак ей за это платят.

Сальваторе ждал ее в передней. Он, как всегда, выглядел великолепно. На этот раз на нем был бледно-серый костюм. Во всем его облике чувствовалась та самая непринужденность, которая от природы присуща всем