Специалист по нечисти - Дмитрий Александрович Билик

Да только жили подобные перевертыши недолго, хворали, а после смерти обратившего их — часто умирали и сами. Кто-то выживал, кто-то давал потомство, да разве это были те же могучие волколаки, которых не каждый ведун мог победить? Нет, выродилось племя.

Одно Шуйский знал точно — некогда природа создавала перевертышей без всякой помощи рубежников. На Руси водились волколаки, у джапанов лисицы-кицунэ, у шведов люди-олени. Задолго до всяких обрядов. Да и сидящий перед ним был лишним подтверждением этого. Едва ли рубежник мог создать перевертыша, который мог обратиться в любого, в кого захотел.

Единственные, кто обладал похожей способностью — черти. Но для тех оборачивание было забавой. К тому же, распознать изменившегося черта можно, перевертыша — нет. А еще разница была во времени. Перевертыш способен быть другим человеком столько, сколько захочет.

— Итак, вы хотите кого-то убить, — сказал незнакомец, вытирая жирные пальцы о салфетку. — И что-то мне подсказывает, что убить хотите в соседнем княжества. Да так, чтобы на вас не подумали.

— Я не буду говорить, пока мы не заключим договор, — сказал Шуйский. — На кону мое имя.

— Да, вы, рубежники, слишком носитесь с вещами, которые подчас ничего не значат, — кивнул перевертыш. — Но думаю, нам надо прогуляться. Мы здесь уже довольно долго и можем привлекать внимание.

Они выбрались на Большую Бронную, где Даниил вдохнул воздух полной грудью. После духа чебуречной, центр Москвы казался большим садом. Перевертыш неторопливо пошел рядом с Шуйским, а Агате пришлось немного отстать. Не позволяла ширина улицы.

На условиях сошлись быстро — серебро на первое время и артефакт после смерти рубежника. Взамен перевертыш должен был молчать, как рыба. Впрочем, репутация у наемного убийцы оказалась хорошая. Еще ни один клиент прежде не жаловался. Сказать честно, Шуйский был удивлен, ибо рассчитывал на более внушительную сумму, нежели горсть серебра и старый зачарованный клинок. Но наконец они ударили по рукам. Теперь осталось поговорить о самом важном, о задании, но перевертыш неожиданно остановился.

— Вот что вы видите здесь, Даниил Маркович?

— Усадьба Яковлева, — ответил Шуйский.

— О, приятно разговаривать с образованным человеком, — искренне удивился убийца. — А вы знаете, что там сейчас внутри?

— Нет, — покачал головой рубежник.

— Вот это, Даниил Маркович, очень плохо. Отсутствие любопытства, в том числе, убивает в нас тягу к жизни. А вот нам с вами, как существам, которые живут довольно долго, эту тягу надо поддерживать всеми силами. Там литературный институт. Единственный в России.

Шуйский скривился. Он не понимал, к чему ведет перевертыш. Тот же продолжал разливаться соловьем:

— Лучшие умы, цвет нации, наше будущее. Ведь так?

Толстяк заговорщицки подмигнул Шуйскому. Будто ожидая одобрения.

— Наверное, — пожал плечами Даниил.

— На самом деле нет, — перестал улыбаться перевертыш. — Большинство благополучно закончит его и больше с этой самой литературой не свяжется. Кому повезет — продолжат работать журналистами. Если очень повезет — редакторами. И лишь единицы поэтами или прозаиками. Выпустят пару книжек, тиражом в пятьсот экземпляров, войдут в союз писателей и станут заниматься никому не нужной херней.

От искренней досады перевертыш даже сплюнул на асфальт.

— В этом чувствуется что-то личное, — предположил Шуйский. — Это ваша альма-матер?

— Скажем, я здесь пробыл чуть больше года. После множества лет поиска, думал, что нашел себя. Но речь не обо мне. Точнее, не только обо мне. Я к тому, Даниил Маркович, что зачастую люди часто ищут костыли ради того, чтобы сделать то, что они могут совершить и без оных. Так работает все: религия, армия, государство. Люди думают, что кто-то другой подскажет им, что надо делать и как жить. Вместо того, чтобы просто делать и жить. Вы меня понимаете?

— Наверное, — нерешительно ответил Шуйский.

Внезапно окно в усадьбе распахнулась и показалась невысокая молодая женщина, намывающая стекла. А еще послышалась музыка.

— We are the people that rule the world. A force running in every boy and girl, all rejoicing in the world, take me now, we can try.

Перевертыш пропел без всякого акцента, покачивая головой. А после поглядел на Шуйского.

— Нет, не понимаете, — усмехнулся незнакомец. — Ну да это и не имеет особого значения. Вы часть системы. Один из тех, кто эти самые костыли подает. Если вы в когда-нибудь это действительно осознаете, то ваш мир может рухнуть. А это страшно. Ладно, и чье место я должен занять?

— Вот, — передал Шуйский фотографию. — Он ратник близ воеводы. Нелюдим, особых друзей нет. Поэтому, если его поведение вдруг изменится, немногие это заметят. Рубцов у него шесть, как и у вас.

— Все же придется прибегнуть к маскирующим артефактам. Промысел рубежника и нечисти отличается. Хорошо, а кого надобно убить?

— У меня нет его фотографии. Но на днях этот ивашка присягнет воеводе. Поэтому найти его будет не очень трудно. На него пытался совершить покушения один из ратников, призвав вурдалака, но потерпел неудачу.

— О, темная магия, — явно впечатлился перевертыш. — Это внушает уважение. Интересно, что же помешало вашему человеку совершить задуманное?

— Я не говорил, что это был мой человек, — отрезал Шуйский.

— Ну да, конечно, просто обычный ратник решил убить другого рубежника. Пусть так.

Чем больше Даниил разговаривал с этой нечистью, тем меньше он ему нравился. Но вместе с этим, Шуйский не мог не отметить острого ума и сообразительности собеседника. Даже, наверное, в некоторой степени избыточных.

— Он не знал, где находится захожий рубежник. И долго его искал. Вам будет легче, — сказал Шуйский. — Надо лишь в нужный момент убить слабого ивашку. Только и всего.

— А еще выгадать, как уйти самому. Про это вы, вероятно, запамятовали, — усмехнулась нечисть. — Не переживайте, я знаю, что делаю. Не впервой. Может даже получится подружиться с этим рубежником прежде, чем убить его. Давайте деньги, придется заскочить за артефактами перед поездкой в Выборг. Но надо именно убить, не скомпрометировать? Просто мы с вашей подругой обычно…

— Если бы мне нужно было обесчестить этого захожего, сделать так, чтобы его объявили вне закона или что-то еще, я бы так и сказал, — нетерпеливо ответил Даниил. — Но нет, мне нужна его смерть.

— Тут дело в чем-то личном. Какой-то тайне, я понял. Хорошо, пусть будет так.