Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены - Светлана Багдерина

Костей прочитал запись на листе пергамента рядом с тарелками – судя по всему, меню: «Салат овощной с зеленью».

– Если это салат, – Серафима брезгливо ткнула мизинчиком в чашку размером с небольшой тазик, – песка в нем видно быть не должно…

– Положите сметану.

– …Потому что песка там не должно БЫТЬ.

Костей провел ладонью над салатом, и объем его уменьшился на четверть.

– И кузнечиков – тоже, – упорствовала в недовольстве царевна.

– Но здесь же написано – это зелень!

– Зелень – это лук и укроп, милейший. Если, конечно, вы родом не из Вамаяси.

– Я родом из Сабрумайского княжества!..

– Тем более. Мясо должно быть прожаренным, с хрустящей корочкой, – методично, не обращая внимания на хозяина, продолжала критиковать местную точку общепита

Серафима. – Картофель полностью почищенный и без ростков. Халва – не заскорузлой по краям…

– Это хлеб, – обиженно прервал ее Костей.

– Хлеб? Вас обманули. Я видела хлеб. Он не такой, – с издевательским удивлением приподняла брови царевна. – Я не капризна. Я не знаю, что такое капризы. Я в жизни своей никогда не была капризной. Никто на свете не может назвать меня капризной, – она бросила вызывающий взгляд на Костея, но тот пожал плечами и

вызова не принял. – Но я требую предоставить мне нормальную еду, соответствующую моему статусу.

– Ваш статус здесь, – прищурился царь, – моя пленница.

– А я думала, что мой статус здесь – ваша будущая жена.

Бастионы пали.

Сбылась мечта идиота.

– Ж-жена? – царь приподнялся со стула и недоверчиво заглянул царевне в лицо. –

Так вы согласны? Вы больше не требуете отпустить вас, отправить домой и чего еще там?..

– А вы меня отпустите? – быстро спросила Серафима.

– Нет.

– У меня есть выбор?

– Нет.

– Тогда давайте, наконец, отравимся вашим завтраком, царь.

– Отравимся? Ну, нет. Если вам это не нравится – хотя меня лично это устраивало на протяжении многих лет – я все исправлю. Дело в том, что повар – мой старый палач в отставке. Что бы вы про меня не думали, но я не могу выбросить на улицу

человека после пятидесяти лет добросовестной работы только потому, что он ослеп, и у него стали трястись руки. Тем более, если его навыки могли пригодиться в другом месте.

– Оказывается, у вас есть сердце, царь?

– У меня есть мозги, – Костей растянул тонкие губы в ответ на то, что он посчитал комплиментом. Может, это была радость. – И моя магия. К вашим услугам, царица.

Он медленно провел костлявой рукой над тарелками, Камень вспыхнул и засиял ровным багровым светом – темнее, чем вчера, когда я его увидела, подумала Серафима – и блюда были приведены в соответствие с пожеланиями будущей супруги.

– А посуда? – перешла она к следующему пункту своего недовольства.

– А что с ней? – настороженным взглядом Костей окинул накрытый стол. – Все на месте, целое, не треснутое – я знаю эту примету.

– А примету, что все на столе должно соответствовать друг другу, составлять гармонию, вы знаете?

– Н-нет?

– Тарелки, блюдца и чашки должны иметь одинаковый рисунок. Это называется «сервиз».

– Что за блажь, – непонимающе пожал плечами царь, но камень на его груди засветился, и все тарелки на глазах окрасились в матовый черный цвет. – Так вас устроит?

– Если у нас не поминки, то нет. Если ваше величество не затруднит, сделайте сервиз ну, хотя бы, голубого цвета. С золотыми каемками.

– Для вашего величества – все, что угодно. Даже золотые каемки, – уголки губ Костея подвинулись к ушам.

Камень засиял, посуда, как бдительный хамелеон, приняла заказанный вид.

– Неплохо, – склонила голову царевна.

– Ну, а теперь, когда все здесь по вашему вкусу – присаживайтесь, моя драгоценная Елена, – жестом пригласил Костей, и губы его растянулись еще шире. Наверное, это было счастье.

Но драгоценная Елена его счастья не разделила.

– Как, вы не хотите отодвинуть мне стул, чтобы я могла сесть? – весь ее вид был нерукотворным монументом Недоумению в самом его дистиллированном виде.

– Вы плохо себя чувствуете? – недоумение царя было еще более искренним – это почувствовала даже Серафима. – Вы не можете сами отодвинуть стул?

– Нет, благодарю вас, насколько это возможно после ночи в неотапливаемых недоотремонтированных покоях под храпение Змея-Горыныча и туалета без помощи

служанок, я чувствую себя нормально. Но отодвинуть стул, чтобы помочь даме сесть

– это требование этикета.

– Да?

Если бы в его присутствии кто-нибудь сейчас произнес «гиперсенситивный

синхрофазотрон на мю-мезонах», вряд ли это вызвало бы у него большее непонимание.

– Да.

Тон женщины его мечты не оставлял пространства для маневра, и он повиновался.

Будущее и настоящее вновь стали светлыми и безоблачными – ровно на три секунды.

– А где у вас салфетки? Где вилка и нож? И что мы будем есть ложкой? – вежливый вопрошающий взгляд царицы снова поставил его в тупик, и он ощутил давно забытые чувства – маленького мальчика, не выучившего уроки.

– Это тоже требования этого вашего… Этикета?

– Да, – ровно сообщила Серафима.

Вспышка Камня – и недостающие предметы появились на столе.

Очень хорошо.

Продолжим.

– Этикет требует, ваше величество, чтобы человек за столом сидел не разваливался на всем сидении стула.

Костей подтянулся.

– И не балансировал на краешке.

Он переместился на середину.

– Сиденье стула нужно занимать полностью, слегка прикасаясь спиной к спинке.

Перемещение продолжилось.

– Салфетка должны быть расстелена на коленях.

– У нас нет салфеток. Они не нужны! – попытался перехватить инициативу царь, но с таким же успехом он мог попытаться перехватить струю из брандспойта.

– Нужны. Это требование этикета. И нельзя класть локти на стол. А вилку надо держать в левой руке. Нет, так едят только в Вамаяси. Переложите нож в правую

руку, если вас это не затруднит. Картофель не принято резать ножом. И хлеб тоже. А насаживать на вилку кусок мяса нельзя. Как раз его-то режут ножом. Но не разрезают сразу.

– Но…

– И не разговаривают с набитым ртом.

– Почему?!

– Так требует этикет.

Последняя капля терпения Костея с коротким жалобным шипением испарилась с

раскаленной печки его раздражения, как сказал бы один Серафимин знакомый шатт-аль-шейхский караван-сарайщик.

– С меня хватит! – крошки шрапнелью полетели во все стороны. – Кто такой этот