Кризис - Александр Хинштейн

Скажем, подъем сельского хозяйства. Первым делом Рузвельт решил восстановить прежние, докризисные цены на зерно, хлопок и мясо. За точку отсчета он взял предвоенное лето 1914 года.

Поднять цены можно было только одним способом — снизить производство. Чем меньше продуктов, тем дороже они, понятно, стоят. Вот только как этого добиться?

Рузвельт избрал малопривлекательный внешне путь; посевы начали… уничтожаться. За каждый незасеянный гектар фермеры получали из бюджета компенсацию. Если урожай был, его просто сжигали.

В 1933 году запахали 10 миллионов акров хлопчатника; 25 % всех посевов. Забили 23 миллиона голов рогатого скота и

6,4 миллиона свиней. Часть мяса покупало государство, но большинство закапывалось в землю или поливалось хлоркой, чтобы его нельзя было съесть[58]. За все про все власти заплатили без малого миллиард.

Многие откровенно президента не понимали; как так — в стране миллионы голодных, а фермеры сжигают зерно и закапывают мясо. Вредительство какое-то!

Но Рузвельт не обращал внимания на истерические крики. Он твердо знал, чего хотел. Очень скоро цены выросли. А вслед за этим начался второй этап реформы — массовое переселение мелких фермеров на лучшие земли. (С крупными фермерами и так все было нормально. В результате роста цен они оказались в выигрыше, кроме того, им активно давались кредиты.)

Очередной специально созданный орган — Администрация по переселению — оплачивала и переезд, и покупки ферм, помогала  приобретать оборудование. Одновременно еще одна Администрация — по сельской электрификации (сколько же их было!) — занималась электрификацией ферм; к концу десятилетия число освещенных хозяйств выросло с 10 до 40 процентов.

В 1938 году пришел черед этапу третьему. Теперь государство платило не за сожженную или уничтоженную продукцию, а, напротив, за максимально собранный урожай и увеличенное поголовье. Причем деньги давались вперед.

Эта казавшаяся поначалу дикой и непоследовательной политика дала обильные всходы. Уже к 1939 году доходы фермеров выросли вдвое. Сельское хозяйство было спасено…

То же, кстати, случилось и с промышленностью в целом.

К 1940 году уровень промышленного производства в США вырос по сравнению с «докризисным» на 114 %, а прирост валового национального продукта почти вернулся на исходную позицию (96,6 %).

Владимир Владимирович Рузвельт

Впрочем, все это — и восстановление села, и возрождение промышленности, и спасение экономики — было лишь средством в достижении главной цели: создание справедливого общества.

Когда Рузвельт стал президентом, реальные рычаги управления находились вовсе не в Белом доме, а на Уолл-Стрите. Так же, как и в России образца 1990-х, подлинная власть принадлежала группе олигархов, разбогатевших на войне и многократно приумноживших свои капиталы стараниями Гардинга и Кулиджа.

Причем, если у нас это хоть как-то стыдливо скрывалось (время от времени Ельцин выходил из забытья, рычал перед телекамерами, демонстрировал волю и натиск), то в Америке выглядело все довольно откровенно. Повсеместно процветал культ «королей демократии», их биографии изучались в школах, портреты вывешивались в публичных местах. Пресса, находившаяся под пятой у магнатов, на все лады превозносила их достоинства и таланты.

Олигархи хотели править Америкой по-старому. Президенту же в этой конструкции отводилась малопочтенная роль болвана в польском преферансе; чтобы решали все, значит, они, а Рузвельт лишь озвучивал чужие мысли.

Примерно так же взирали поначалу на Путина и наши толстосумы, считавшие, что тот непременно продолжит ельцинский курс. Даже предвыборные его заявления насчет равноудаленности крупного бизнеса, воспринимались ими не более, чем рисовка.

«Путин может лишь говорить о том, что готов взяться за олигархов, — заявлял накануне выборов весной 2000-го Березовский. — Он сам прекрасно понимает, что ограничить олигархию он не сможет. Это высказывание Путина всего лишь политическое заигрывание с электоратом, дабы увеличить количество голосов в свою пользу».

И те, и другие жестоко просчитались. У Путина были Березовский, Гусинский, Ходорковский. У Рузвельта — Морган, Дюпон, Рокфеллер.

Демократия Рузвельта была не демократией для кучки избранных. В его понимании свобода и справедливость были явлениями одного порядка, но о какой свободе могла идти речь в стране, где миллионы перебивались с хлеба на воду, пока несколько тысяч жировали от пуза.

Ради того, чтобы искоренить эту несправедливость, Рузвельт готов был идти на любые жертвы; даже на временный отход от демократических устоев. «Бывают времена, — говорил он, — когда нельзя нарушать правила и принципы, но бывают и другие времена, когда опасно соблюдать их».

Хотя какая, к черту лысому, это была демократия! Обычная ширма, за которой «бароны-разбойники» творили все, что им заблагорассудится. По этому поводу в другой раз Рузвельт высказался еще более определенно, цитируя А. Линкольна: «Можно обманывать немногих длительное время, можно обманывать многих недолго, но нельзя обманывать всех всегда».

Как и его дальний родственник Теодор Рузвельт, правивший Америкой в начале столетия, он повел решительную борьбу против олигархии. Жесточайшее антитрастовое законодательство для магнатов, не желавших принимать новых порядков. Дополнительные налоги на сверхприбыли корпораций и доходы самих богачей.

Рузвельт Теодор (1858–1919) — президент Северо-Американских Соединенных Штатов с 1901 по 1909 гг.

«Не тот Рузвельт, а другой» — его роль в истории, кажется, состоит только в том, чтобы ее запутывать. Между тем и этот Рузвельт сам по себе был человек очень интересный и активный. Самый молодой президент — на момент прихода к власти. Автор политики «большой дубинки». Поддерживал Японию во время русско-японской войны.

На Первую мировую он отправил всех (!) своих четырех сыновей, младший из них погиб. Бывший полицейский (в 1895 назначен шефом полиции города Нью-Йорк) и военный-каваллерист (в 1898 принимал участие в военных действиях на Кубе).

А еще путешественник — его именем названа река Рио-Теодоро в Бразилии. Историк и писатель — автор 4-томного исследования «Завоевание Запада». И философ-любитель — всю жизнь вел заочную полемику со Львом Толстым, критикуя его гуманистические взгляды

Было создано новое трудовое законодательство; собственно, старого, как такового, и не было. Равно, как не существовало и социальных госгарантий. Закон джунглей: «Каждый — сам за себя».

Теперь Рузвельт установил размер минимальной зарплаты (кстати, она была выше среднестатистической), заставил работодателей платить за сверхурочные, отпускать рабочих в ежегодные оплачиваемые отпуска, ограничил трудовую неделю, запретил детский труд. Все американцы, достигшие 65-летия, получали отныне пенсии, а инвалиды, сироты, вдовы и безработные — государственные пособия.

Собственники не могли больше увольнять рабочих за участие в забастовках и профсоюзах. Напротив, новые законы обязывали их не только признавать профсоюзы, но и заключать с ними коллективные договоры.

Создание «компанейских», то есть ручных профсоюзов, строжайше запрещалось. В результате в Америке 1930-х годов появилось мощное профсоюзное движение — не чета нашим постсоветским, чьи лидеры умеют только выходить на первомайские демонстрации, да торговать бывшими санаториями и профилакториями. (К слову, мощь американских профсоюзов вообще — есть оборотная сторона кризиса. Они и появились-то, как таковые, в ответ на экономические неурядицы. Когда в 1857-м разгорелся банковский кризис, 200 тысяч людей остались без работы, из них — каждый пятый в Нью-Йорке. Начались массовые беспорядки, безработные громили угольные склады, захватывали фабрики и полицейские участки и гибли под армейскими пулями. Эта мини-революция длилась добрых 5 лет, вплоть до начала Гражданской войны 1861 года. С нее и пошла история профсоюзного движения…)

Понятно, олигархам все это совсем не нравилось, однако в открытую конфронтацию с «Новым курсом» вступить осмелились лишь единицы: финансовая группа Дюпонов, например, приложившая руку к созданию антирузвельтовской Американской лиги свободы.

Большинство магнатов, хоть и роптали, но новые порядки признавали. Рузвельт с самого начала показал, что шутки с ним плохи. Тех, кто строился, президент не трогал и даже делал определенные послабления; почти, как Путин. Ради того, чтобы успокоить страну, оправданны любые жертвы…

А ведь, кроме олигархов, была еще и старая консервативная верхушка. Ей тоже реформы Рузвельта не особо пришлись по вкусу. Многие из его законов (включая важнейшие: о сельском хозяйстве, о восстановлении промышленности) Верховный Суд вообще признал неконституционными. В результате Рузвельту пришлось добиваться судебной реформы и отставки наиболее «непримиримых» служителей Фемиды.