Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917 - Владимир Иосифович Гурко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За время моего четырехмесячного пребывания на посту начальника штаба в общественной жизни России оставалось очень мало тем из области как внутренней, так и внешней политики, которых бы я не обсуждал в разговорах с императором. Единственный вопрос, которого я из принципиальных соображений никогда не затрагивал, касался так называемого «старца» Распутина, самое имя которого я всегда избегал произносить в присутствии царя. Достаточным основанием такого поведения может служить то, что я, единожды заговорив на эту тему, считал бы себя обязанным изучить ее до конца и полностью выяснить все подробности, опираясь при этом не на слухи, но исключительно на непреложные факты. Я не мог говорить о том, что только слышал от кого-либо. Эти истории так сильно отличались друг от друга и были настолько противоречивы, а иногда и просто абсурдны, что не имелось никакой возможности определить, где начинается правда и где кончаются выдумки.
Вернувшись с вокзала в Главную квартиру, где под председательством генерала Клембовского продолжали совещаться главнокомандующие, я продолжил работу собрания, которое продлилось весь вечер, после чего все присутствующие разъехались по своим штаб-квартирам.
Тогда был рассмотрен еще один важный вопрос, касавшийся численности солдат, которые в течение 1917 года потребуются для подкрепления армий. Прогноз, составленный в Ставке незадолго до моего прибытия, и донесения, полученные военным министром, меня не удовлетворяли; они поражали своей избыточностью. Проведенные расчеты показывали, что потери будут достигать 500 тысяч человек за каждый из летних месяцев, да еще по 150 тысяч в месяц за полгода относительного затишья, то есть на один только год для замены выбывших из строя требовалось немногим менее 4 миллионов солдат. В тот момент в резерве проходило обучение чуть менее 2 миллионов, а ранней весной 1917 года ожидалось поступление еще до 700 тысяч новобранцев, что в общем составляло около 2500 тысяч пополнения. На этом основании был сделан вывод, что предстоит призвать в армию дополнительно 1500 тысяч человек населения. Министерства внутренних дел, земледелия и торговли, ознакомившись с этими цифрами, заявили, что столь масштабный призыв на военную службу ляжет тяжелым бременем на все отрасли экономики страны и в первую очередь отразится на производстве продукции для армии и что они считают невозможным согласиться с подобными требованиями. Можно было бы думать, что три прошедшие кампании, а именно – сражения 1914–1915 годов (зимой отдыха у войск не было) и летние бои в 1915 и 1916 годах, давали достаточные цифровые данные для определения средних потерь, которые несет за год русская армия. Тем не менее, основываясь на своем старом предположении, что будущая кампания будет кратковременной, Военное министерство не провело точных расчетов.
Нам пришлось решать данный вопрос другим методом, используя при этом самые разные средства. Было известно, что на военную службу вплоть до декабря 1916 года было призвано – в круглых цифрах – более 14 миллионов человек, тогда как интендантство снабжало не более 10 миллионов. Разницу между этими числами составляли потери армии убитыми, ранеными, попавшими в плен и без вести пропавшими. Частичное подтверждение числа убитых, раненых и пленных было получено на основании списков, составляемых военным министром для императора. Другие расчеты потерь, проведенные, однако, на основании приблизительных оценок, дали практически такие же результаты, а именно убыль 4500 тысяч человек за три кампании. Основываясь на полученных цифрах, я предложил весной 1917 года ограничиться призывом новобранцев, достигших девятнадцатилетнего возраста, и возвращением в строй излечившихся больных и раненых, ежемесячное количество которых считалось тогда от 50 до 60 тысяч человек. Я должен еще упомянуть об упорно циркулировавших как в обществе, так и среди бюрократии слухах, согласно которым число дезертиров, скрывавшихся по деревням, достигало непомерной величины – от одного до двух миллионов человек. Упомянутые уже расчеты и сравнение численности призванного в армию мужского населения с числом людей, действительно находящихся на службе, показывали, что количество дезертиров в любом случае сильно преувеличено. Конечно, число солдат, прибывших из действующей армии и живущих внутри страны или путешествующих по железным дорогам, временами было огромно; начиная с 1915 года количество нижних чинов, получивших отпуск, колебалось от 2 до 5 процентов списочного состава частей. Следовательно, бывали моменты, когда одновременно в отпуске находилось по полумиллиону солдат. Если добавить сюда выздоравливающих раненых, получивших разрешение перед возвращением в строй посетить свои деревни, и нижних чинов, посланных по служебным делам во внутренние районы страны, то нет ничего удивительного в том, что огромные массы солдат, временно живущих по домам или двигающихся по железным дорогам, приводили к распространению легенд об огромном числе дезертиров.
Касательно действий, которые в 1917 году предполагалось предпринять согласованно с нашими союзниками, было решено, что в случае, если союзники начнут наступление во второй половине зимы, мы должны будем провести на каждом из фронтов заранее подготовленные боевые операции на сравнительно небольших участках позиций длиной от пятнадцати до двадцати километров, не имея намерений особенно глубоко проникать во вражеское расположение. Сущность этих операций заключалась в сковывании австро-германских войск, занимавших позиции на их Восточном фронте. К моменту, когда наши союзники начнут весеннее наступление, мы также должны быть готовы двинуться вперед, пустив в дело наибольшее возможное количество армейских корпусов и используя максимальное количество материальных ресурсов. Такие операции должны быть проведены на всех четырех фронтах. Об окончательном выборе места для нанесения главного удара будет сообщено несколько позднее, чтобы максимально уменьшить вероятность того, что враг получит эти сведения путем шпионажа, разведки или верного анализа обстановки. Не менее трех четвертей всей тяжелой артиллерии, уже вступившей в строй зимой 1916/17 года или пока еще создаваемой, будет отправлено на фронт, выбранный для основного наступления. Вскоре из этой артиллерии был сформирован 48-й армейский корпус, отданный под команду генерала Шейдемана, о котором я уже упоминал в связи с нашими наступательными действиями в окрестностях Двинска. Особенность этого корпуса состояла в том, что все его боевые части были исключительно артиллерийскими; в остальном он примерно соответствовал обыкновенному армейскому корпусу.
На следующий день, 31 декабря, поступило окончательное подтверждение
