После конца. Часть 1 - Герман Филатов

Опустив его на пол, незнакомец, продолжая орать и одновременно с этим утирать лицо от крови, хлещущей из сломанного носа, навис над медленно отползающим Альбертом и, чуть нагнувшись, замахнулся свободной рукой, готовясь обрушить на голову лежащего град ответных ударов… но не успел. Подоспевший вовремя Курт с силой лягнул здоровяка и попал ему пяткой в место между шеей и левым плечом.

Здоровяк подался назад и упал на спину. Почувствовав, как на его правое плечо упала чья-то рука, он рефлекторно схватил кисть и, вывернув ее, повернулся на пол оборота. Быстро переставив ноги, Курт схватил левой рукой нападавшего мужчину за заднюю часть шеи и нагнул вниз и с размаху ударил коленом левой ноги в грудь. Не отпуская его, солдат замахнулся и с силой ударил локтем по месту на позвоночнике чуть ниже шеи. Незнакомец упал на карачки, и Курт завершил комбинацию мощным пинком правой ноги по ребрам. Если бы с ним были его силы, несчастного мужчину переломило бы напополам и отбросило через половину помещения, но тогда он лишь отлетел на полметра.

Третий схватил со стола поднос и взмахнул им сверху вниз, но Курт отклонился назад, и он просвистел мимо. Черный Крест быстро ударил нового противника в шею фалангами согнутых пальцев, при этом вывернув руку ладонью вверх, а после схватил его за волосы и дернул в сторону, заставляя упасть на пол.

Спустя секунду налетела охрана, но Курта и Альберта они не тронули. Одарив поднимающегося здоровяка парой ударов дубинкой, они скрутили его и третьего, и повели их в сторону выхода. Второй же лежал без сознания. Подойдя к нему, охранник перевернул мужчину на спину и приложил два пальца к шее. Из уголка рта избитого вытекла струйка крови. Еще до озвучивания вердикта Курт понял, что случилось.

«Вот же невезение. Этого еще не хватало», — подумал он.

Но охранник не стал ничего ему говорить. Он просто поднял взгляд и, посмотрев на своего, кивнул. Спустя несколько минут принесли носилки, и солдаты унесли заключенного.

Ожидая, когда настанет его очередь, Курт стоял, но к нему так и не подошли. Удивленный тем, что его проигнорировали, он помог подняться до сих пор лежавшему Альберту на ноги. Мужчина был уверен, что его отведут куда-нибудь в карцер, но какого-либо наказания за содеянное так и не последовало.

— Ты как? — спросил он у ошарашенного Альберта.

— Ты что, убил его?

— Да, — кивнул Курт. — Случайно. В драках такое бывает, так что лучше их избегать. Садись.

Устроившись на лавке, они чувствовали на себе взгляды множества людей.

— Неожиданный поворот, — прокомментировал случившееся Альберт.

— И не говори, — кивнул мужчина. — Особенно тот момент, когда ты вломил тому здоровяку.

Он несколько минут помолчал, ковыряя ложкой гороховую субстанцию.

— Просто… — Альберту было тяжело говорить, солдат видел это по выражению его лица. — Помнишь, я тебе рассказывал о своем обсессивно-компульсивном расстройстве? Та история с очками, — он указал на них своим пальцем.

— Помню, — кивнул Курт, нахмурившись и не понимая, к чему именно он клонит.

— Так вот, в той истории я рассказал, что их разбил прилетевший мне в лицо мяч. Только на самом деле меня тогда ударило не мячом, а кулаком одного из моих одногодок, — он откусил кусочек хлеба и, тщательно его прожевав, продолжил. — Меня постоянно обижали. Я всегда был самым слабым. Никто со мной никогда не играл. Ну, кроме разве что в «догони и дай очкарику под зад», или соревновались, кто сделает мне самую оригинальную пакость. Но после того, как мне разбили очки и я пробыл длительное время в почти что слепом состоянии… мне надоело вечно бояться таких людей. Терпеть от них насмешки и побои, словно я не человек, а какой-то свалявшийся кусок засохшей грязи под их ногами. И в один прекрасный момент я не вытерпел и, схватив ближайший более-менее крупный камень, как следует огрел им Людвига по голове, — по выражению лица и тону Курт понял, что эта часть повествования о своих годах отрочества доставляет Альберту явное удовольствие и вызывает чувство гордости за собственный поступок. — Он две недели с перевязанной головой проходил. После этого инцидента меня прозвали «Чокнутый Альби». Одногодки так и не начали со мной общаться, но при этом меня больше никогда не обижали и обходили стороной, словно я болел бешенством и мог в любой момент на них наброситься с пеной у рта. Но они были неправы. Я не был злым, просто у каждого человека терпение рано или поздно иссякает, и тогда возникает интересный вопрос. Кто виноват, тот, кто первый ударил, или тот, кто очень долгое время тебя на это провоцировал?

Все это время слушая рассказ мужчины, Курт незаметно взял вторую ложку и, медленно убрав руки под стол, засунул ее себе за пояс и накрыл полосатой футболкой.

После ужина и свободного времени их завели обратно в камеру и заперли дверь. Убедившись, что все ушли, Курт, чувствуя на себе взгляд Ло, вытащил ложку из-за пазухи и подошел к унитазу. Подняв крышку, он спрятал столовый прибор в бачке.

— Так, что мы делаем? — спросил его мужчина, лежа на своей кровати.

— Пока что — разведываем.

Солдат подошел к своей кровати и присел.

— Необходимо узнать, как и происходят ли вообще проверки камер. Как мы попадем на поверхность…

— Я слышал разговор уставших парней о «тяжелой работенке». Видимо, мы с тобой очутились на чем-то вроде каторги.

— Да, — соглашаясь с ним, кивнул Курт. — Поэтому нужно понять, какие тут порядки и правила. Досматривают ли заключенных, когда поднимают их наверх, и тому подобное.

— Понял. И что ты собираешься делать?

— Еще не время, Ло, — ответил солдат, а затем посмотрел на сослуживца и увидел на его лице недовольство. — Верь мне. Чтобы осуществить мой план, обязательно нужно сперва подняться на поверхность.

— Хорошо, — кивнул солдат, смотря на своего командира. — Я верю. Сейчас мы можем доверять лишь друг другу.

— Точно, — кивнул Курт и принял лежачее положение.

Честно сказать, этим он его порадовал. Видимо авария, потеря остальных членов команды и плен благоприятно подействовали на взгляды Ло. Курт видел, как изменился сослуживец. И это хорошо. Ему как никогда была нужна чья-то помощь.

Вдруг послышался щелчок, и свет резко потух, но не до конца. Осталось легкое свечение, рассеивающее непроглядную тьму и превращающее ее в густой полумрак. Вдохнув полную грудь воздуха, Курт положил ладонь левой руки на грудь и закрыл глаза.