Брайан Грин. Ткань космоса: Пространство, время и структура реальности - Брайан Грин

Второе, хотя вселенная эволюционировала после Большого взрыва, в среднем эволюция должна была быть почти одинаковой в разных местах космоса. Ввиду того, что температуры здесь, и в галактике Вихря, и в кометном скоплении, и где угодно еще согласуются с точностью до четвертого знака после запятой, физические условия в каждом регионе пространства должны эволюционировать после Большого взрыва существенно одинаковым образом. Это важный вывод, но вы должны правильно его интерпретировать. Быстрый взгляд на ночное небо определенно показывает разнообразный космос: планеты и звезды различных сортов разбросаны там и тут по пространству. Суть, однако, в том, что когда мы анализируем эволюцию целой вселенной, мы рассматриваем макроскопическую перспективу, которая усредняется по этим "мелкомасштабным" отклонениям, и крупномасштабные средние оказываются всегда полностью однородными. Подумайте о стакане воды. На масштабе молекул вода в высшей степени неоднородна: здесь имеется молекула Н2О, затем, после простора пустого пространства, другая молекула Н2О, и так далее. Но если мы усредним по мелкомасштабной молекулярной комковатости и исследуем воду на "больших", повседневных масштабах, мы можем увидеть невооруженным глазом, что вода в стакане выглядит совершенно однородной. Неоднородность, которую мы видим, когда пристально вглядываемся в небо, подобна микроскопическому виду на отдельную молекулу Н2О. Но, как и в случае стакана воды, когда вселенная изучается на достаточно больших масштабах, – масштабах порядка сотен миллионов световых лет, – она становится предельно однородной. Однородность излучения является, таким образом, "ископаемым" свидетельством однородности как законов физики, так и деталей окружающей среды везде в космосе.

Это заключение является великим следствием, поскольку однородность вселенной есть то, что позволяет нам определить концепцию времени, применимую для вселенной как целого. Если мы принимаем измерение изменений в качестве работающего определения истекшего времени, то однородность условий везде в пространстве является свидетельством однородности изменений везде в космосе, так что предполагает также и однородность прошедшего времени. Точно так же, как однородность земной геологической структуры позволяет геологу в Америке, и такому же в Африке, и другому в Азии прийти к согласию относительно возраста земной истории, однородность космической эволюции во всех местах пространства позволяет физику в галактике Млечного Пути, и такому же в галактике Андромеды, и другому в галактике Головастика прийти в целом к согласию по поводу возраста и истории вселенной. Конкретно, однородная эволюция вселенной означает, что часы здесь, часы в галактике Андромеды и часы в галактике Головастика будут, в среднем, отсчитывать время примерно одинаковым образом. Таким образом, однородность пространства обеспечивает универсальную синхронизацию.

Поскольку я далеко отставил важные детали (такие как расширение пространства, освещаемое в следующей секции), обсуждение выделяет ядро проблемы: время располагается на распутье симметрии. Если вселенная имеет абсолютную темпоральную симметрию, – если она полностью неизменна, – будет тяжело определить даже, что означает время. С другой стороны, если вселенная не имеет симметрии в пространстве, – если, например, фоновое излучение было бы совершенно бессистемным, имея дико отличающуюся температуру в разных областях, – время с космологической точки зрения имело бы мало смысла. Часы в разных местах отсчитывали бы время с разным темпом, так что, если бы вы спросили, на что были похожи вещи, когда вселенной было 3 миллиарда лет, ответ зависел бы от того, на чьи часы вы посмотрели, чтобы увидеть, что эти 3 миллиарда лет истекли. Определение времени было бы затруднено. К счастью, наша вселенная не имеет так много симметрии, чтобы сделать время бессмысленным, но имеет достаточно симметрии, чтобы мы могли избежать таких сложностей, позволяя нам говорить о ее полном возрасте и ее полной эволюции сквозь время.

Итак, теперь обратим наше внимание на эту эволюцию и рассмотрим историю вселенной.

Растягивая ткань

История вселенной выглядит огромным объектом, но в рамках грубого, эскизного наброска является неожиданно простой и зависит в большой части от одного существенного факта: вселенная расширяется. Поскольку это является центральным элементом в разворачивании космической истории и, несомненно, является одним из наиболее глубоких человеческих открытий, рассмотрим коротко, как мы узнали, что это так.

В 1929 Эдвин Хаббл, используя 100-дюймовый телескоп в обсерватории Маунт-Вильсон в Пасадене, Калифорния, нашел, что пара дюжин галактик, которые он смог детектировать, все удаляются прочь.[5] Фактически Хаббл нашел, что чем более удаленной является галактика, тем быстрее ее удаление. Чтобы дать представление о масштабах, более уточненные версии оригинальных наблюдений Хаббла (которые изучали тысячи галактик, используя в числе оборудования пространственный (орбитальный) телескоп имени Хаббла) показывают, что галактики, которые удалены от нас на 100 миллионов световых лет, удаляются со скоростью около 5,5 миллиона миль в час, те же, до которых 200 миллионов световых лет, удаляются в два раза быстрее, около 11 миллионов миль в час, а те, до которых 300 миллионов световых лет, улетают в три раза быстрее, около 16,5 миллионов миль в час, и так далее. Открытие Хаббла было шокирующим, поскольку господствовавшие научные и философские убеждения состояли в том, что вселенная должна быть на своих самых больших масштабах статической, бесконечной, фиксированной и неизменной. Но Хаббл одним ударом вдребезги разбил этот взгляд. И в удивительном слиянии теории и эксперимента ОТО Эйнштейна оказалась способной обеспечить превосходное объяснение открытию Хаббла.

На самом деле, вы можете не думать, что подход к объяснению может быть слишком сложным. Тем не менее, если вы ходили по заводу и видели, сколько сортов материалов неистово вылетают во всех направлениях, вы, вероятно, думали, что там произошел взрыв. Но если вы пропутешествуете назад вдоль путей, которым следует стружка металла и глыбы бетона, вы найдете их всех объединяющимися в месте, которое, вероятно, могло бы поспорить за звание источника взрыва. По тем же самым причинам, поскольку вид с Земли, – как свидетельствуют хаббловские и последующие наблюдения, – показывает, что галактики разлетаются, вы можете подумать, что наше положение в пространстве было местом древнего взрыва, который однородно разбросал сырой материал звезд и галактик. Проблема с этой теорией, однако, в том, что она выделяет один регион в пространстве – наш регион – как уникальный, поскольку делает его местом рождения вселенной. Будь это так, это повлекло бы за собой глубоко сидящую асимметрию: физические условия в областях, удаленных от изначального взрыва, – удаленных от нас, – были бы сильно отличающимися от условий здесь. Поскольку в астрономических данных нет подтверждений такой асимметрии и, более того, поскольку мы с большим подозрением относимся к антропоцентрическим объяснениям, смешанным с докоперниковским мышлением, требуется более изощренная интерпретация открытия Хаббла, одна из тех, в которых наше положение не занимает некоторое особое место в космическом порядке.

ОТО обеспечивает такую интерпретацию. С ОТО Эйнштейн нашел, что пространство и время являются эластичными, а не неподвижными, растягиваемыми, а не жесткими; и он обеспечил уравнения, которые точно говорят нам, как пространство и время откликаются на присутствие материи и энергии. В 1920е годы русский математик и метеоролог Александр Фридман и бельгийский священник и астроном Жорж Леметр независимо проанализировали уравнения Эйнштейна, когда те применены ко всей вселенной, и оба нашли кое-что поразительное. Точно так же, как гравитационное притяжение Земли предполагает, что бейсбольный мяч, запущенный высоко над принимающим, должен либо направляться дальше вверх, либо направляться вниз, но, определенно, не может остановиться (исключая отдельный момент, когда он достигает своей высшей точки), Фридман и Леметр обнаружили, что гравитационное притяжение материи и излучения, распределенных по всему космосу, подразумевает, что ткань пространства должна или растягиваться или сжиматься, но что она не может пребывать с фиксированным размером. Фактически, это один из редких примеров, в которых метафора не только схватывает суть физики, но также и ее математическое содержание, поскольку, как оказалось, уравнения, управляющие высотой полета бейсбольного мяча над землей, почти идентичны уравнениям Эйнштейна, управляющим размером вселенной.[6]

Эластичность пространства в ОТО обеспечивает глубокий способ интерпретации открытия Хаббла. Вместо того, чтобы объяснять разбегающееся движение галактик космической версией взрыва на заводе, ОТО говорит, что в течение миллиардов лет пространство растягивается. И, раз уж оно разбухает, пространство растаскивает галактики друг от друга, почти как черные пятнышки на посыпанном маком пироге растаскиваются врозь, когда тесто поднимается в печи. Так что причина движения в разные стороны не во взрыве, который имел место внутри пространства. Вместо этого движение в разные стороны возникает из неослабевающего разбухания самого пространства.