Отважная охотница. Пропавшая Ленора. Голубой Дик - Томас Майн Рид

— Почему вы задаете такой вопрос? — спросила она наконец с притворным спокойствием. — Вам что-нибудь известно о моей жизни? Впрочем, вы, кажется, знаете все. Кто-нибудь говорил с вами обо мне?

— Да, и часто. Тот, кто думает только о вас.

— Кто же, позвольте узнать, проявляет столь непонятный интерес к бедной, всеми покинутой девушке?

— Спросите свое собственное сердце, Мэриен. Или вы хотите, чтобы я назвал этого человека по имени?

— Назовите.

— Френк Уингроув.

Мэриен не проявила удивления. Она, конечно, ждала этого имени, потому что какое же другое мог я упомянуть? Да, она не проявила удивления, но лицо ее заметно изменилось. Щеки побледнели, брови нахмурились и губы сжались.

— Френк Уингроув, — повторил я, видя, что она молчит.

— Не знаю, зачем мне понадобилось, чтобы вы назвали его, — промолвила она, все еще сохраняя суровый вид. — Мне очень жаль, что я попросила назвать это имя. Я надеялась, что никогда больше его не услышу. По правде сказать, я его почти забыла.

Я не поверил ей, так как почувствовал в ее тоне притворство. Говорили лишь уста, но не сердце. По счастью, Уингроув не слышал ее слов. Они убили бы его.

— Мэриен! — воскликнул я с мольбой в голосе. — Вашего имени Френк Уингроув не забыл!

— Да, наверное, он упоминает его со смехом.

— Скажите лучше — со скорбью.

— Со скорбью? В самом деле? Почему же? Не потому ли, что ему не удалось обмануть меня?

— О нет! Он неизменно был вам верен.

— Неправда, сэр! Вы, вероятно, не знаете, что я была свидетельницей его низкой измены и сама видела…

— То, что вы видели, — прервал я ее, — лишь случайное недоразумение. Во всем виновата индианка, уверяю вас…

— Случайное недоразумение! — воскликнула Мэриен с презрительным смехом. — Я собственными глазами видела эту индианку в его объятиях. Какие еще нужны доказательства его вероломства?

— Я не отрицаю, но…

— Есть и другие доказательства его измены. Индианка сама хвасталась этим и в Суомпвилле и даже моей собственной сестре. Более того: еще один человек не раз видел их вместе. Любезничая со своей краснокожей красоткой в лесу, этот обманщик не думал, что земля имеет уши, а деревья — язык.

— Прекрасная Мэриен, — возразил я, — все то, что вам рассказали, — гнусная клевета. Вас хотели обмануть. Скажите, пожалуйста, кто вам это рассказал?

— Теперь все это уже не столь важно. Другой негодяй, который… Боже мой! У меня не хватит духу рассказать вам мою историю! Она настолько ужасна, что вы не поверите.

— О нет! Вы можете рассказать мне все. Я многое знаю, но кое-что мне еще непонятно. Я должен это выяснить… ради вас, Мэриен, ради Уингроува, ради вашей сестры.

— Моей сестры? Какое отношение это имеет к ней? Объясните, что вы подразумеваете, сэр.

Она с тревогой смотрела на меня, но я решил, что пускаться в подробности еще рано.

— Очень скоро, — сказал я, — вы узнаете все, что произошло после вашего отъезда из Теннесси. Но сначала расскажите о себе. Ведь вы обещали. Поверьте, мною руководит не праздное любопытство. Я признался вам в своей любви к Лилиен. Эта любовь привела меня сюда, она же и заставляет задавать вам вопросы.

— Все, что вы говорите, мне совершенно непонятно, — растерянно ответила охотница. — Кажется, вы знаете гораздо больше, чем я, но, по-видимому, вы хотите мне добра, и поэтому я охотно отвечу на любой заданный вами вопрос, ничего не скрывая.

— Благодарю, — сказал я. — Думаю, у вас не будет причины раскаиваться в вашем доверии.

Глава LXXXIV

РАЗГОВОР ПО ДУШАМ

Мне до некоторой степени была понятна причина откровенности Мэриен. Хотя она и постаралась выказать недоверие к тому, что я рассказал ей об Уингроуве, мои слова все-таки произвели на нее приятное впечатление. Она была мне благодарна и хотела ответить любезностью на любезность.

Я сам в этом разговоре преследовал две цели. Кроме всего остального, мне хотелось проверить, не разлюбила ли она Уингроува. Если так, то вместо счастливого соединения двух любящих сердец мне пришлось бы присутствовать при очень печальном расставании.

Я сразу приступил к делу. На все мои вопросы последовали самые чистосердечные ответы, полностью подтвердившие рассказ мексиканца.

— Ваш отец действительно принудил вас к этому браку?

— Да… — не совсем решительно ответила девушка.

— Зачем же он это сделал?

— Не знаю. Этот негодяй, видимо, имел над ним власть, но какую и почему, мне неизвестно. Отец говорил, что это долг, какая-то большая сумма, которую он не в силах уплатить. Хотелось бы верить, что это так.

— Значит, вы думаете, что Стеббинс вынудил вашего отца согласиться?

— Я уверена в этом. Отец говорил, что я спасу его от большого несчастья, если выйду за Стеббинса. Он скорее умолял, чем заставлял меня сделать это. Вы понимаете, сэр, что расспрашивать его о причине я не могла — он же мой отец, — однако мне кажется, что он и сам не хотел выдавать меня за этого человека, но чего-то боялся.

— Он знал, что брачная церемония недействительна?

— Нет, не может быть. Негодяй и его, наверное, обманул, так же как меня. На это отец не способен! Я знаю, люди всегда считали его злым, потому что он резок и груб. Но он не злой: с ним случилось какое-то несчастье, и он запил. Иногда его мучила тоска и он сердился на весь мир, но на нас — никогда! Со мной и с сестрой он всегда был добр и ласков.

— Но ведь он знал, что Стеббинс мормон?

— Я стараюсь думать, что не знал, хотя Стеббинс и утверждал обратное.

Мне было известно, что она ошибается, но я промолчал.

— Слова Стеббинса, конечно, ничего не доказывают, — продолжала она. — Может быть, отец и знал, что он мормон, но не имел понятия о том, какие это дурные люди. Одни рассказывают о них всякие ужасы, а другие утверждают, что это клевета, и трудно понять, где правда, а где ложь. Я-то убедилась потом, что самые худшие рассказы о мормонах все-таки лучше действительности.

— Но вы, конечно, не знали, что Стеббинс — мормон?

— Как я могла знать? Об этом не было и речи. Он притворялся, что собирается переселиться в Орегон, куда сейчас многие едут. Знай я всю правду, я скорее утопилась бы, чем поехала с ним.

— Я думаю, что, если бы не одно обстоятельство, вы все-таки не подчинились бы воле отца. Вы говорите, что дали согласие, уступая его просьбе, но не повлиял ли на ваше решение случай на лесной поляне?

— Я обещала, что ничего не скрою от вас, и я скажу вам правду. Когда я обнаружила, что человек, уверявший меня в своей любви, — обманщик, я чуть не сошла с ума. Не хочу отрицать, что меня охватила злоба и жажда мести. Мне все стало безразлично, иначе разве я могла бы согласиться стать женой человека, к которому не чувствовала не только любви, но даже симпатии? Наоборот, можно сказать, что он внушал мне почти отвращение.