Человек, который разгадал рынок. Как математик Джим Саймонс заработал на фондовом рынке 23 млрд долларов - Грегори Цукерман

Некоторые руководители даже ужинать летали на вертолете в Нью-Йорк. (6) В обеденной комнате кто-то прикрепил цифру к офисному холодильнику – рост своей зарплаты за последний год в процентах. Он сказал друзьям: когда процент упадет, он уйдет.

Саймон нахмурился, проходя мимо нескольких исследователей, сидящих и жалующихся на налоги, которые им приходилось платить.

«Если бы вы не зарабатывали столько денег, вы бы не платили столько налогов», – бросил Саймонс, прежде чем уйти.

Они становились настолько богатыми – исследователям и другим людям платили миллионы или даже десятки миллионов долларов ежегодно, и они получали столько же от своих инвестиций в Medallion, – что некоторые чувствовали необходимость оправдать прибыль. Сотрудники Renaissance были в основном бывшими учеными, и некоторые не могли не усомниться в огромной зарплате, которую они получали.

А заслуживаю ли я все эти деньги?

Большинство сотрудников пришли к выводу, что их активная торговля увеличивает ликвидность рынка, или дело в способности инвесторов легко входить и выходить из позиций, помогая тем самым финансовой системе. Хотя такой аргумент был немного натянутым, поскольку неясно было, какое общее влияние оказывает Renaissance на рынок. Некоторые обязались пожертвовать свои деньги на благотворительность после того, как накопят достаточно большой «сундук с сокровищами», стараясь при этом не думать о том, что их растущая прибыль складывалась из убытков других инвесторов, в том числе простых людей.

«Это была внутренняя борьба», – отмечает Глен Уитни, старший исполнительный директор, который помогал в исследованиях фирмы.

Браун испытывал смешанные чувства по поводу своих накопленных богатств. По словам коллег, он переживал из-за денег так долго, что теперь наслаждался богатством. Однако Браун пытался оградить своих детей от пагубного влияния денег: водил Prius и иногда носил протертую до дыр одежду. Его жена была ученым в фонде, который занимался снижением угрозы ядерного оружия, и она редко тратила деньги на себя. И все же деньги стало трудно скрывать. Его коллеги поделились следующей историей: однажды, когда семья Браунов посетила особняк Мерсера, сын Брауна, ученик начальной школы, взглянул на размер дома Мерсера и повернулся к своему отцу с растерянным выражением лица.

«Папа, а разве вы с Бобом делаете не одно и то же?»

По мере того как их торговля акциями процветала, Браун и Мерсер получили большее влияние в фирме, в то время как влияние Лауфера ослабевало. Эти две группы, казалось, работали на совершенно разных скоростях, как и их лидеры. Лауфер оставался спокойным и умеренным, независимо от того, что происходило на рынке. Пришли члены его команды, выпили чашку или две кофе, просмотрели Financial Times и неспешно приступили к работе. Их программное обеспечение иногда было немного недоработанным, не способным быстро протестировать и реализовать торговые идеи или обнаружить множество новых взаимосвязей и шаблонов, но доходность была хорошей, даже если она не росла. В любом случае команда Лауфера так и не поняла, зачем Саймонсу нужно увеличивать фонд. Все они зарабатывали миллионы долларов каждый год, так в чем же была проблема?

Сотрудники Брауна и Мерсера часто проводили ночи за написанием программ на компьютерах, соревнуясь, кто сможет оставаться в офисе дольше всего, а затем спешили обратно, чтобы посмотреть, насколько эффективными были их изменения. Как Браун собирался ведь день работать до изнеможения и спать ночью за компьютерной клавиатурой, так и его подчиненные чувствовали необходимость делать то же самое, чтобы не отставать от него. Браун оскорблял исследователей, придумывая унизительные прозвища для всех в группе (кроме Мерсера) и подталкивал каждого к еще большей отдаче. Впрочем, его сотрудники научились испытывать определенную гордость от того, что знали: они могут справиться с этими оскорблениями. Они полагали, что Браун использовал оскорбления в основном для мотивации. Сам Браун часто выглядел уставшим, словно на его плечах лежали все тяготы мира: это наводило на мысль, что он был увлечен работой так же, как и все остальные. Браун мог также быть необыкновенным и интересным. Большой фанат «Кандида»[132], он в своих выступлениях любил делать отсылки на манер французской сатиры, вызывая у сотрудников приступы смеха. Сотрудники спокойно работали над продвинутой торговой моделью, способной заменить ту, что использовалась фьючерсной командой. Когда они представили ее Саймонсу, тот был недоволен, что коллеги построили свою модель втайне, однако согласился, что она должна заменить ту, которую использовала команда Лауфера.

К 2003 году прибыль группы Брауна и Мерсера, торгующей акциями, была вдвое выше, чем у фьючерсной команды Лауфера, и этот примечательный сдвиг произошел всего за несколько лет. Награждая своих восходящих звезд, Саймонс объявил, что Браун и Мерсер станут исполнительными вице-президентами всей фирмы, совместно руководя всей торговой, исследовательской и технической деятельностью Renaissance. Когда-то Лауфер казался очевидным наследником Саймонса. Теперь же ему было присвоено звание главного ученого, и он отвечал, среди прочего, за самые проблемные участки работы фирмы. Браун и Мерсер стали будущим компании. Лауфер был ее прошлым.

Во время ланча в 1890 году в ресторане «Билли», отделанном деревянными панелями, в близлежащем порту Джефферсон, Саймонс сказал Брауну и Мерсеру, что думает… уйти в отставку.

«Вы возьмете все на себя», – сказал им Саймонс, давая понять, что хочет, чтобы они стали соруководителями компании. (7)

Когда об этом стало известно, некоторые сотрудники начали паниковать. Команда Брауна могла справиться с его оскорблениями, но другие терпеть не могли этого парня. Однажды, разговаривая по телефону с сотрудником офиса в Нью-Йорке, где у Renaissance находилась бухгалтерия и отдел по связям с инвесторами, Браун вышел из себя.

«Да ты просто идиот!» – вспылил он.

Что касается Мерсера, то хотя он продолжал регулярно общаться с Брауном, он редко говорил что-либо на публике. Когда он это делал, часто его высказывания были призваны вызвать раздражение. Мерсер долгое время занимался обсуждением подчиненных. Он явно провоцировал их, обычно в обеденном зале Renaissance. Часто Мерсер обращал внимание на «левых» коллег, главным образом на Ника Паттерсона – привычка, которую штатные сотрудники стали называть «Травля Ника».

Паттерсон, как правило, наслаждался такой суетой. Но иногда это выходило за рамки. Однажды Мерсер настоял на том, чтобы до Паттерсона довели информацию о его напрасных опасениях об изменении климата, вручив ему исследовательскую работу, написанную биохимиком по имени Артур Робинсон и некоторыми другими учеными. Паттерсон взял эти бумаги домой и изучил их; оказалось, что Робинсон также был владельцем ранчо овец и выступил соучастником проекта по накоплению и анализу тысяч пробирок с мочой, «чтобы улучшить наше здоровье, наше счастье и процветание, и даже успеваемость наших детей в школе».