Леди не движется – 2 - Олег Дивов

– Ну понятно, – кивнула я, – он считает, что самое время ему выйти на сцену и исполнить соло во всю глотку. А мы давно уже заждались его.

– Именно. Поэтому нам не интересен Грант – в ближайшие дни мы увидим Аристократа.

– А ты, конечно, уже знаешь, кто это.

– Делла, мои знания на сегодняшний день – не более чем обоснованные подозрения. – Август помолчал. – От нас не требуется никаких действий.

– Почему?

– Я тебе уже говорил – за нас и полицию эту работу сделает Даймон. Мы можем посуетиться, а можем затаиться – и тогда разгадка придет к нам сама, подгоняемая Даймоном.

– Считаешь этичным принять его помощь?

– У нас нет выхода. Я не думаю, что обстоятельства следует рассматривать именно как сотрудничество – мы воспользуемся результатами внутренного конфликта в банде.

– Август, послушай, меня все-таки беспокоит судьба Даймона. Я понимаю, что он преступник. Но мне его жалко. Может, я все-таки попробую его взять? Ну ей-богу, тот случай, когда тюрьма – вполне себе шанс на спасение.

– Жалость к убийце?

– Почему бы и нет?

– Спроси у детей Греты Шульц, что они думают по этому поводу, – суховато предложил Август. – Делла, я понимаю, ты увидела коллегу, к тому же очевидно ставшего преступником не по своей воле. У вас общий враг, вам пытался сломать жизнь один и тот же человек. Он пощадил тебя, хотя мог убить…

Я очень зло рассмеялась.

– Август, не говори чепухи, ладно? Если разведчик отказывается от миссии – и неважно, государственный заказ был или частный, методы-то одинаковые, – то означает это всегда одно: он не может ее выполнить. Даймон убил бы меня, если бы мог. То, что я жива, объясняется не жалостью и тем паче не общими врагами – а исключительно тем, что он по каким-то причинам не мог меня убить.

– Жалость – недостаточная причина?

– Я тебя умоляю. Какая, на фиг, жалость? Из хоббитов ее выбивают в первые две недели учебы.

– Но ты же его жалеешь?

Я пожала плечами:

– Да. В данном случае милосердие – это правосудие. Только оно позволит ему выжить. Альтернатива – смерть. А у нас смертная казнь запрещена по закону. Август, ситуация ровно та же, что у Даймона со мной: жалость выгоднее жестокости. Ему было выгодно пожалеть меня, а мне выгодно поступить с ним по закону.

– В таком случае я тоже имею право на получение выгоды. Я запрещаю тебе даже думать о том, чтобы взять Даймона живым. При следующей встрече с ним ты будешь стрелять на поражение. Это приказ, и он не обсуждается. Мне выгоднее иметь живого ассистента, а не устраивать пышные похороны в синем гробу с последующей кровной местью.

– Местью синему гробу? – поддела я.

– Назовем это местью синего гроба.

Я оскорбленно замолчала. Совершенно не понимаю, почему мужчины такие дураки. Все до единого.

– Постарайся не задерживаться в полиции, – сказал Август. – Вернешь чип – и домой. Пока ты была на Эвересте, накопилась тонна кларионской почты, я боюсь даже заглядывать в нее.

Я наконец доела яичницу.

– Август, а тебе не кажется, что пора бы нам обсудить продление моего контракта? Или его завершение.

– Завтра, – отрезал он. – Завтра я буду уже совершенно готов сформулировать дополнительные условия.

– А сегодня никак?

– Никак. У меня есть планы на вечер, и многое зависит от того, как и в какой форме они реализуются. Благодарю, – он аккуратно сложил столовые приборы, бросил на них салфетку и встал из-за стола, – было чрезвычайно вкусно.

Я только скрипнула зубами, почти с ненавистью глядя ему в спину. Доедать свой завтрак желания не было, поэтому я взяла легкий льняной жакетик – не с голой же спиной ехать в полицию! – и отправилась работать.

И уж конечно, я не собиралась ограничиваться тем «заданием», какое получила от Августа.

Крюгер обрадовался мне, как ребенок. Окинул восторженным взором мой наряд и сообщил:

– Делла, вы прекрасно выглядите. Как будто только что с пляжа.

– Собираюсь поехать на море сразу от вас, – скромно ответила я.

– Да, да. Это замечательно. У вас были тяжелые дни, надо выкроить хотя бы несколько часов на бездумный отдых. Море, пляж великолепно способствуют восстановлению нервной системы. А у нас с вами такая работа, что надо компенсировать стрессы, иначе быстро наступит психоэмоциональное выгорание. Не знаю, как у вас, разведчиков, с этим боролись, а я очень внимательно слежу за своими подчиненными. Потому что эмоционально выгоревший полицейский совершенно бесполезен для общества. Он просто не может работать.

Я ощутила нечто вроде признательности.

– Вы удивитесь, но у нас никак с этим не боролись.

– Что, вообще? – Крюгер, кажется, мне не поверил. – Но как же… Это ведь достаточно просто. Даже я это знаю. Уставшего человека надо направить к косметологу, массажисту, маникюрщику, на пляж или в сауну, потом денек на природу, предложить пройтись по магазинам, ну, вы знаете – что-то такое, что обычно считается дурацким и обывательским времяпровождением… Моя жена превосходно снимает стресс, покупая ненужную, но яркую косметику и бродя по китайскому рынку. Тут ведь главное – переключиться. И несколько дней пробыть в обстановке, которая вообще никак не ассоциируется с угрозой для жизни.

– Кстати, вы мне подсказали замечательную идею. Надо будет проведать Ли Бэя – помните, тот китаец, тесть убитого эльфа? У него парикмахерская, мне понравилась обстановка.

– А попробуйте. Если поедете в ту сторону, рекомендую заглянуть в отель «Голубой папоротник». Да, туда ветер доносит запахи с рынка, рыба, знаете ли, не всем нравится. Но какой пляж у этого отеля! Какой там песок! И замечательная кухня. Цены демократичные – вы понимаете, из-за запаха. Моя жена отдыхает только там.

– Спасибо, загляну непременно.

Секретарша, которую Крюгер делил с комиссаром, принесла два кофе. Крюгер машинальным жестом достал из сейфа коробку конфет, пододвинул ее ко мне.

– Как у вас продвигается расследование? – спросил он.

– С позавчерашнего дня ничего нового, – заверила я.

– Ну да, я понимаю, понимаю. Значит, интересуетесь, что у нас? Да тоже немного… Арбалетчик раскололся. Раскололся, потребовал адвоката… Сейчас под домашним арестом. Ох, какую истерику закатил. Я привыкший, но и то удивился. Причем истерить начал уже после того, как его из камеры выпустили, а не во время допроса.

– Сказал что-нибудь интересное?

– Да не, – Крюгер поморщился. – Левый он. Жил на Кабане, состоял в клубе спортивной стрельбы. Сюда прилетел на соревнования и отдыхать, на десять дней. Увидел объявление, что нужен стрелок из лука или арбалета, на один вечер. Встретился с подателем объявления. Какой-то Экрюс Самини. По описанию – в точности Грант. Тот предложил неплохо заплатить за единственный выстрел. Задача плевая, вся трудность – расстояние. Дистанция предельная. Заказчик объяснил, что в том доме проживает его зазноба, вот он и придумал романтический способ послать ей письмецо. Содержания записки стрелок не знал. Задачу выполнил и, уже отъезжая от места, услыхал взрыв. Тут-то он и понял, как его использовали. Испугался, забился в щель, ночью его арестовали. В архиве указанное объявление есть, я наткнулся быстро. Экрюс Самини – не вымышленное лицо, я с ним уже созвонился, предупредил, что самое время заблокировать счета и позаботиться о сохранении важной информации.