Запруда из песка - Александр Громов

Из самых общих соображений я вывел: пяти часов мало, Эйхорн не успеет. Это немного утешало. Впрочем, много ли стоят все на свете умозрительные построения при столкновении их с такой грубой штукой, как реальность?

Как известно, хорошо то, что хорошо кончается. Пять часов проползли со скоростью издыхающей улитки, но все-таки они проползли и остались позади. Я наконец-то познакомился с тремя моими соночлежниками по спальному блоку. Степенный Дорофей Евсеевич Бунько оказался Иваном Павловым, лысый живчик Уилбур Стаффорд – Вейсманом, и они тут же заспорили между собой о таких материях, что китайский язык был бы мне, наверное, понятнее, а Робер Лануа в прошлой жизни отзывался на имя Никола Тесла. Впрочем, он скоро извинился и ушел помогать технарям.

Наконец и я сам, не выдержав пытки неизвестностью, отправился на поиски хоть кого-нибудь, способного прояснить текущий момент, и – о удача! – навстречу мне по коридору топал Магазинер. Выглядел он, откровенно говоря, не лучшим образом. По-моему, он перетрудился, его слегка пошатывало, а когда слегка пошатывается этакая туша, становится немного не по себе.

– Что с вами? – спросил я, хотя на языке у меня вертелись совсем другие вопросы.

– А! – махнул он рукой. – Устал. Просто устал. Иду спать и вам того же желаю.

– А где вы разместились?

– Вон там, – указал он на дальний конец длинного, как взлетная полоса, коридора.

– Ничего, если я с вами?

– Пожалуйста, – с некоторым удивлением сказал он. – Но должен предупредить: в моем боксе сейчас спит Рикардо Лопес, он же Сади Карно.

– Ну так что же?

– Он храпит. Исследовал тепловую машину, а сам являет собой акустическую. Повышенной мощности, хе-хе.

– Да нет, – сказал я. – Мне есть где спать. Я просто набиваюсь вам в провожатые.

– Понятно… Имеются вопросы?

– Не вовремя?

– Нет, ничего, – вздохнул он. – Валяйте.

– Как обстановка?

– Оповещение передано. Астероид уже на расчетной орбите, столкнется с Землей через сорок шесть часов с минутами. Большой астероид, почти пятьсот метров, мы схватили первый попавшийся… зато скорость столкновения выйдет чуть ниже стандартной, так что по энергетике примерно тож на тож… Что еще? Да ничего, в общем-то…

– А сведения извне? – спросил я.

– Ничего интересного, – ответил он, чуть помедлив. – И больше уже не будет ничего интересного. Эйхорн опоздал, а мы теперь вне игры, будем сидеть и ждать… Потерпим? Слушайте, куда вы так торопитесь? Напросились в провожатые, так провожайте в моем темпе, а не бегите сломя голову… Ну вот… – Он притормозил и принялся отдуваться. – Мне, может, до инфаркта полтора шага…

– Какая точка выбрана для удара?

– Запланированная. Не беспокойтесь, не Тверь и не Торжок… Ладно, пойдемте дальше.

Пыхтя, он переваливался, как утка, а я, подстроившись под его скорость передвижения, был готов подхватить его, если что, только не был уверен, что удержу.

– Еще один вопрос, если позволите, – сказал я, когда мы уже почти дошли. – Можно?

– Один – можно.

– Эйхорну известно о нашем существовании, верно? Он знает, что цивилизация чужих не имеет прямого отношения к астероидным ударам. Почему он не объявит об этом публично или хотя бы не даст информацию своим сыскарям? Для них это сразу облегчило бы дело…

Я еще не успел договорить, как Магазинер засмеялся. Он щурил правый глаз и мелко трясся. Не стану врать, что смех его был мне приятен, – смеялся-то он надо мной! Но что я нипочем не позволил бы какому-то Магазинеру, то стерпел от Эйлера.

– Не понял? – только и сказал я, нахмурившись.

– Вы не думали об этом, потому и не поняли, – ответил он. – Ладно, можете не утруждать мозги, сам скажу. Это элементарно. До оповещения об импакте распространение истины – это то, чего Эйхорн желал менее всего. Уничтожив нас – допустим, как ренегатов, продавшихся чужим, – он сохранял всю отлаженную структуру управления Экипажем. Без астероидной угрозы Экипаж рассыплется в считаные годы, разве это не ясно? Сохранив эту угрозу в массовом сознании, Эйхорн получал карт-бланш до конца жизни. Что бы он ни творил, все шло бы ему на пользу – астероиды ведь не падают! Лет через двадцать он так и умер бы на посту от естественных причин, успев передать власть преемнику, вероятно, сыну. За такой бонус сражаются и умирают, а вы говорите – дать информацию…

– Ну хорошо. До оповещения – понятно, ну а теперь, когда Эйхорн знает, что проиграл?

– А теперь у него нет времени. Теперь он кругом виновен – три астероида за год! – и если станет оправдываться, выдвигая фантастические версии, ему это нисколько не поможет. Скорее его сочтут выжившим из ума. Нэш сказал истинную правду: у Эйхорна началась уже совсем другая игра. А мы откроем ему лазейку: достойный уход в отставку со всеми коврижками, что к ней полагаются, в обмен на мертвое молчание. Мы уже предпринимаем определенные шаги. Пройдет совсем немного времени, и из Эйхорна можно будет вить веревки. К сожалению, Нэш прав еще и в том, что нам придется оставить Эйхорну жизнь…

– Несмотря на Ландау? – ощетинился я.

– Что вы на меня так смотрите? – вздохнул он. – Да, несмотря. На первых порах. Все должно выглядеть естественно. Пост Капитана займет Асаи, Эйхорн угаснет на заслуженной пенсии, и никаких византийских интриг, никаких римских страстей. Зло наказано, добродетель торжествует, новых астероидов не будет лет пять, если не десять… Слушайте, хватит уже пытать меня, а? Я спать хочу.

– Еще одно…

У Магазинера был скорбный вид Сизифа, в очередной раз спустившегося с горы к скатившемуся камню.

– Я слушаю.

– Этот Нэш, он что, не шутил насчет Парижа?

Моше Хаимович устало пожал плечами:

– На моей памяти Нэш ни разу не шутил…

– А не слишком ли сильное средство?

– Допустим. Что вас беспокоит? Оно ведь отвергнуто.

– Меня беспокоит то, что подобная ситуация может повториться, – сказал я.

– Правда? – восхитился Магазинер. У него даже глаза заблестели. – Вы, стало быть, за то, чтобы соизмерять средства с целями? Превосходно. А теперь вспомните, пожалуйста, один момент из той вашей жизни. Поздний вечер, фактически ночь, Васильевский остров, сосновый лес, просека, ведущая в порт Санкт-Петербурга, одинокий путник, возвращающийся из порта в город… Вспомнили?

– Вспомнил, – улыбнулся я. – Хорошая была драка.

– Не в том дело, хорошая или нехорошая. Когда на вас из леса выскочили трое, что вы подумали в первый момент?

Я почесал нос, потом подбородок. В затылке чесать не стал, пусть и хотелось.

– М-м… Да вроде ничего не подумал. Когда там было думать? Просто защищался.

– А чуть позже?

– Это когда один улетел и осталось двое? Подумал, что кто-то заплатил бродягам, чтобы те поколотили меня хорошенько. Кто именно – не гадал. Мало ли…

– Действительно, мало ли. Заказчиками могли быть ваши ученые недруги или мужья некоторых ваших, гм, женщин. Разве угадаешь? А что случилось еще немного погодя?

– Ну, когда против меня остался один, я подмял его, надавал по роже и заставил признаться, чего ради они на меня напали. Оказалось, что это портовые матросы, а напали ради грабежа. Тогда я содрал с него куртку и дал ему хорошего пинка.

– То есть они хотели вас побить и ограбить, а вместо этого вы их как следует побили и ограбили. Верно? Вы одержали полную победу, не получив даже мелких телесных повреждений, зато обретя большое моральное удовлетворение, а неприятель постыдно бежал. Теперь внимание: что вы сделали на следующий день?

Я начал понимать, куда он клонит, и предпочел промолчать.

– Запамятовали? Вы явились к портовому начальству с трофейной курткой и потребовали разбирательства. Незадачливые грабители были найдены и прогнаны сквозь строй. Вы могли торжествовать, сидя дома, но предпочли растереть ваших случайных недругов, по сути уже наказанных вами, так основательно, как только позволял закон. К чему было так усердствовать?

– Ну, знаете… – протянул я. – А если бы они назавтра напали бы еще на какого-нибудь путника?

– Плевать вам было на всех путников на свете и вообще на людей, – жестко врезал мне Магазинер. – Нет?

– Ну…

– Не «ну», а так оно и есть. Вернее, так оно и было. Я прав?

– Возможно. Однако Нэш…

– То-то же. Вы капризны, мстительны и порой излишне горячитесь, а Нэш холоден, как заливная рыба. И все же я предпочту услышать о крайних мерах от вас, а не от него. Все, идите спать, допрос окончен.

Привычно утерши углы рта, он скрылся за массивной дверью, а я побрел назад. Скучать и ждать.

Что, черт возьми, хотел сказать Магазинер? Что мною руководят эмоции, а потому можно не принимать во внимание мои экстремистские предложения, буде они поступят? Хитро завернул: вроде польстил, а на самом деле ткнул носом в… это самое.

Следующие трое суток ознаменовались для меня лишь содержательной беседой с Джеймсом Максвеллом и ссорой на бытовой почве с Адамом Смитом. «Технари» в поле зрения не появлялись, Магазинер тоже, полезная работа сводилась к доставке из кладовки еды и затеянных Пастером попыток приготовить в кухонном блоке что-нибудь повкуснее сушеного комбикорма из армейских рационов. А какие кулинарные шедевры, спрашивается, можно изготовить из тех же сухпайков при полном отсутствии других продуктов? С первой попытки вышел омерзительный на вкус суп, а результаты второй и последующих я не стал и дегустировать.