Настоящее Имя. Беседы о "Джапджи-сахиб" гуру Нанака - Бхагаван Раджниш

Тогда получается, что неважно, сколько длятся ваши духовные искания, потому что Он уже избрал вас. Ваш поиск начался, потому что Он уже вошел в вашу жизнь. Нанак говорит, что жажду Его пробуждает Он сам.

Вот метод Нанака: предоставьте все Ему. Не оставляйте ничего в своих руках, потому что гордыня эго растет неприметно, но множеством путей. Вы можете начать говорить: "Я — духовный искатель, я странствую в поисках Бога". Но Нанак говорит: "Лишь Его милость одаривает нас способностью воспеть Ему хвалу". Нанак говорит так, чтобы "я" негде было бы пустить корни: "Мы можем воспеть Тебе хвалу, только если на то будет Твоя воля. Как мы можем воспевать Тебе без Твоего повеления? Мы не в состоянии даже поднять к Тебе глаза, если Ты не одаришь нас зрением. Наши ноги ступают по Твоему пути только, если Ты направляешь их. Мы не можем ни думать, ни мечтать о Тебе, ни медитировать на Тебя, если ты уже не избрал нас для этого".

Нанак выкорчевывает все корни эго. Там, где нет эго, там Его двери открываются для нас: там, где нет эго, там Омкар начинает резонировать сам по себе. Только из-за шума и гвалта, который создает ваше "я", вы не слышите его слабый отзвук уже сейчас.

Глава 2. Упоенный вином любви

Бесценны Его качества и Его торговля тоже,Бесценны его купцы и Его кладовые,Бесценен тот, кто приходит взять, и то, что берется — бесценно.Бесценны Его чувства, Его самадхи бесценно,Бесценна Его божественная справедливость и Его суд,Бесценны гири и весы, на которых измеряются дела людей,Бесценна Его щедрость и символы, которые рассказывают о ней,Бесценны Его благодать и Его порядок,Он и есть — бесценность бесценного; Его невозможно описать.Многие падают, потеряв себя в медитации, лишь попытавшись перечислить Его свойства.Веды говорят о Нем; Пураны изучают Его;И знающие люди описывают его; так же делают Индра и Брахма;Гопи и Кришна говорят о Нем; и Вишну, и сиддхи;И многие, многие будды; и демоны, и божества.Люди, и отшельники, и те, кто служат, — все они поют ему хвалу.Многие из них могут выразить это, и многие умирают, не успев завершить свое дело.Он творил и будет творить бытие.Никто не может предсказать Его деяний.Что бы Он ни почувствовал, — так оно и сбывается.Всякий, кто знает это, сам становится истиной.Если кто-нибудь хвалится тем, что знает Его, — он глупейший и глупых.

Нанак восхваляет Бога не как пандит, а как опьяненный. Его слова — не с нова знающего, ученого человека, они просто выражают состояние того, кто полностью погружен в вино любви, пропитан им, растворен в нем. Поэтому Нанак настаивает все время на одном и том же. Это слова, произнесенные в экстазе. Вот вы видите пьяницу, который идет по дороге и бормочет себе под нос снова и снова одно и то же. Нанак совершенно, полностью, одурманен чем-то, поэтому он постоянно повторяется.

Бабур[16] вторгся в Индию и завоевал ее. Ему показалось, что Нанак — подозрительная личность, и поэтому он посадил его в тюрьму, как и многих других. Но постепенно до Бабура стали доходить вести, что есть один узник, который создает вокруг себя странную атмосферу, какой-то дух опьянения, дух эйфории и весь день счастливо распевает. Бабур подумал, что невозможно заточить в тюрьму, пленить человека, обладающего внутренней свободой, ибо такую свободу невозможно сковать. Поэтому он послал Нанаку повеление придти и предстать перед ним, Бабуром. А Нанак ответил: "Тебе, о царь, самому придется придти и проведать меня, потому что Нанак в том царстве, откуда нет возможности и смысла уходить, чтобы навещать кого-то". И Бабур сам отправился в тюрьму, чтобы увидеть Нанака. А увидев его, был настолько поражен, что привел его во дворец и предложил ему самое тонкое, самое лучшее вино. Нанак рассмеялся и спел песню, в которой поведал царю, о том, что попробовав вина Господа, от другого вина он уже не пьянеет, и лучше пусть царь изведает вино Нанака, а не обычное вино.

Песни Нанака — песни пьяницы. Он поет, как дитя или действительно как пьяный человек, он не придерживается никаких правил, не соблюдает никаких условий, он даже не пытается делать свою речь красивой. Его стихи — как неограненные драгоценные камни. Когда поэт сочиняет стихотворение, то пишет и переписывает его много раз и много раз исправляет написанное: его беспокоят грамматика, лексика, размер. Он вносить множество исправлений. Даже поэт такого порядка, как Рабиндранат Тагор, делает это. Дневники Тагора полны вставок, изменений, переписываний.

Слова Нанака не таковы. Он их не исправляет, не переставляет. Они остаются такими, какими он проговаривает их. Он их не записывает, он их произносит, поэтому он совершенно не обращает внимание ни на ритм, ни на последовательность, ни на сами слова. Если там есть какой-то размер, — это размер песни души. Если там есть какая-то грамматика, — это не человеческая грамматика, но божественная. Если вы найдете там какой-то ритм, это ритм экстаза, внутреннего опьянения. Именно поэтому, когда кто бы то ни было задавал Нанаку вопрос, тот говорил: "Слушай!" А потом Мардана, его близкий ученик, брал в руки музыкальный инструмент, и Нанак пел.

Помните это, иначе вы запутаетесь, вас может смутить то, что Нанак будто бы все время повторяется, и вы не поймете, почему он вновь и вновь говорит: "Его свойства бесценны, Его достоинства бесценны". Это слова экстаза, он их ниоткуда не считывает, это те слова, которые звучат в нем, внутри. Ему совершенно неважно, слышат его другие или нет. Если Вы будете иметь это в виду, слова Нанака раскроют перед вами безмерную глубину.

Бесценны Его качества и Его торговля тоже,Бесценны Его купцы и Его кладовые,Бесценен тот, кто приходит взять, и то, что он берет — бесценно.Бесценны Его чувства, Его самадхи бесценно,Бесценна Его божественная справедливость и Его суд,

Во-первых, Он сам бесценен, и все, что Ему принадлежит, что так или иначе касается его — тоже бесценно. Нет даже способа оценить, нет такой шкалы, чтобы Его измерить, нет таких весов, чтобы взвесить Его… И мы не можем определить, что Он представляет собой, насколько Он велик, как далеко Он простирается. Кто бы ни брался за задачу измерить Бога, обнаруживает, что не только все линейки оказываются короткими или ломаются, но и сам разум, который решился измерить, тоже ломается.

Санскритское слово "майя" означает "иллюзия". Это слово происходит от того же корня, что и "мапа", которое означает "измерять". Слова "метр" и "мерить" тоже происходят от того же корня.

"Майя" означает "то, что может быть измерено или взвешено". То, что не может быть измерено, есть Брахма. Если вы можете что-то измерить, знайте, это — майя; все что можно оценить или определить, это — майя. Когда вы приближаетесь к тому, что невозможно определить, что отвергает все измерения, что не может быть взвешено, когда вы приближаетесь к этому неизмеримому, — вот тут-то и начинается религия.

Наука никогда не может познать Бога, потому что весь научный метод основывается на измерении. Измерительные шкалы — это символ науки, измерение — это ее путь, поэтому наука никогда не приблизится к Богу и всегда будет считать, что Бога нет, ибо верит только в то, что может быть измерено, в то, что можно исследовать. Маркс сказал: "Если только Бог проявит себя в лаборатории, тогда я поверю в его существование". Но такой Бог не может быть Богом.

Разве Вы не чувствуете присутствия чего-то вокруг вас, чего-то, что не может быть измерено? На самом деле Он внутри ваших измерительных средств. Ну вот, например, возьмите цветок. Вы можете его исследовать в лаборатории. Вы можете его взвесить, вы можете его измерить, можете проанализировать его химический состав. Но есть такая вещь в цветке, которую измерить нельзя. Когда вы завершите ваш анализ, вы вдруг обнаружите. что цветка-то больше нет. Со всеми вашими исследованиями вы не смогли определить, найти места красоте цветка. Поэтому ученые вообще не принимают такого измерения, как красота Разве это не странно? Красота — это самое первое из того, на что мы обращаем внимание, когда видим цветок, но как раз это абсолютно теряется в научном исследовании. Что разрушается самым первым ударом науки — это как раз то самое, что в первую очередь задевает вас, когда вы видите цветок. Первое Ваше чувство, первый луч сознания, отразившийся в вашем уме при виде цветка — это отражение его красоты. Это чувство не изречено, не спето, оно глубоко — целое облако красоты, которое окружает вас. Наука не в силах этого понять.