Интервьюировать Нильсена (СИ) - "Pokerface Luna"

Если честно, начиная эти отношения с одной целью — изнасиловать Нильсена, я не думала, что все зайдет настолько далеко. Конечно, мне никто не клялся в любви, но все же… У меня появились чувства. А Алекс… Хоть он и оставался закрытой книгой и почти ничего о себе не рассказывал, я буквально кожей чувствовала его заботу. Так не относятся к девушкам, с которыми просто спят.

С каждым днем скрывать свое прошлое, да и вообще свою личность становилось все сложней. Не потому что меня могли разоблачить. Дело было в моральной составляющей вопроса. Вот только рассказать я ему тоже не могла. Физически. Проверив опытным путем, я выяснила, что язык прилипает к небу, стоит мне только открыть рот с определенным намерением.

Тряхнув головой, отгоняя на время эти мысли, я поплелась в ванную. Чувствую, день будет тяжелым, ведь война с Бульдозером продолжается.

***

Готовясь к эпичному сражению, я не учла только одно — биться было не с кем. Просидев несколько часов в своем кабинете, поначалу я наслаждалась неожиданно свалившемся на меня спокойствием. Но чем больше проходило времени, тем сильнее росло мое беспокойство. В этом доме было слишком тихо. А еще маман до сих пор не навестила меня, не заставила хорошо покушать, не всучила витамины. Короче, все это было очень подозрительно. Не выдержав, я отправилась к Александру.

— Привет, — заглянула я в кабинет, осторожно оглядываясь.

— Можешь не бояться, — улыбнулся Нильсен. — Ее здесь нет.

Только после этих слов в комнату можно было войти без опасений. Конечно, у меня есть шикарный рецепт против особы, озабоченной появлением внуков, но вряд ли он сработает посреди рабочего дня, особенно когда я в полном гриме. Снимать корсет вместе с комплектом одежды за секунду я еще не научилась, так что справедливо опасалась.

— А где Бульдозер?

— Кто? — выпучив глаза, переспросил Алекс.

Пожалуй, даже ругать себя не буду за эту оговорку. Это выражение лица того стоило!

— Эм… Неважно, — потупилась я.

А что, я вроде девочка скромная. Нужно ведь и смущение изобразить. Ну хотя бы ради приличия.

— Подожди, — начал осознавать Нильсен. — Ты назвала мою мать Бульдозером?

Он еще пару секунд просто таращился в пространство, а затем так громко заржал, как будто здесь проводилось соревнование на самый истерический ржач.

— Более точной характеристики я еще не слышал, — заявил он, отсмеявшись.

— Ну… — так и не придумав, как это прокомментировать, я решила вернуть разговор к изначальной теме. — Так где миссис Нильсен?

— Без понятия. Когда я проснулся, в доме ее уже не было.

— Ты думаешь, она уехала? В смысле, улетела в Швецию?

— Это вряд ли. Моя мать так просто не отступает. Скорее всего, сейчас она покупает боеприпасы, которые могут сломить эту неприступную крепость. Так что поздравляю, ты дала ей массу времени на подготовку.

— Тебе тоже, — фыркнула я. — Было бы лучше, если бы ты ее вчера послал?

Отвечать на это Нильсен явно не собирался, только хмыкнул себе под нос.

— В чем-то ты даже права. Я успел подготовиться и даже разработал стратегию, — улыбнулся он.

— Какую?

— Беспроигрышную, каттен, — заявил Нильсен. — Потерпи до вечера. Уверен, моя мать скоро вернется. Я бы сказал, чтобы ты подготовилась к очередной битве, но не думаю, что это понадобится. А сейчас лучше продолжить работать, пока в этом доме все еще тихо, — фыркнул он, снова уткнувшись в бумаги.

***

Не знаю, что за план придумал Алекс по укрощению собственной матери, но у меня были проблемы и помимо Бульдозера. Я так и не сказала ему, кто я. При этом каждый день приближал меня к неминуемому краху. Я прекрасно понимала, что вечно скрываться не получится. И лучше бы он узнал правду от меня, а не от Макото или от детектива, к которому он, очевидно, обращался, только в последний момент решив не забирать отчет. Вот только голос разума редко работает там, где замешаны чувства. Признаться и потерять то, что есть сейчас было слишком сложно. Практически невыполнимо. И я понимала, что сама не справлюсь. Мне определенно нужна группа поддержки и еще пара лишних мозгов.

— Девочки, у меня проблема! — заявила я, как только подключила сеанс нашей телепатической, тьфу ты, видеосвязи.

— В чем дело? — сразу же поинтересовалась сердобольная Рэйчел.

— Погоди, я за виски сгоняю, — вставила Ева.

Вспомнив свой недавний алкотур, который завершился в ванной Александра, я передернула плечами. Если до этого момента он по какой-то непонятной причине еще не считал меня сумасшедшей, то теперь точно подумывает о том, чтобы сдать в ближайшую «дурку».

— Я готова, можешь начинать интересные истории рассказывать, — оказывается, пока я была погружена не в самые приятные воспоминания, эта брюнетистая ведьма уже плеснула себе янтарный напиток в стакан щедрой рукой. Хорошо хоть попкорн не взяла. С нее бы сталось.

— У вас случайно нет никакой сыворотки правды? — справила я.

— Конечно, есть, — легко махнула рукой Ева.

— Что, правда? — заинтересовалась я.

— Ага, паяльник называется. Так что, кого пытать нужно?

— Меня! Я должна сказать Алексу, что я журналист, а я не могу-у-у-у-у-у, — захныкала я.

— Странно, — нахмурилась Ева. — Мне казалось, это как раз для тебя проблемой не станет. Ты же вечно болтаешь так, что хрен заткнешь.

— Вот дождешься у меня! — снова взывала я. — Найду и придушу, ведьму! Нет, лучше инквизиторам отдам! Они как раз что-то давно никого не сжигали. Расслабились! Пусть работают на благо общества!

— Угу, очень давно, всего каких-то двести лет…

— Девочки, успокойтесь, — заговорила Рэйчел. — Агата, объясни, пожалуйста, почему ты не можешь рассказать о своей профессии? Я понимаю, что ты это скрывала, но…

— Ты не понимаешь Рэйч. Он ненавидит журналистов! Очень сильно, очень долго и очень безнадежно. Причем небезосновательно.

— И какова же причина? — скептически хмыкнула Ева.

— Весомая, — буркнула я, не желая отвечать на этот вопрос и рассказывать подробности про Александра. — Я не знаю, что делать. Он действительно никогда не простит меня.

— Никогда не говори «никогда», куколка, — подмигнула мне Ева. — Если все дело только в ненависти к определенной профессии, то это можно легко исправить — просто поменять мнение.

— Ну да, ты уже исправила, — скривилась я. — Теперь журналистов ненавидит не только Александр, но и его друг!

— А вот с этим я бы поспорила, — мечтательно улыбнулась брюнетка. — Помимо ненависти там определенно что-то еще есть.

— Агата, — снова перебила нас Рэйчел. — Ты ведь уже не собираешься писать про него. И смею напомнить, что ты даже не журналист, ты владелица издания. Это немного разные понятия. Я уверена, если ты все объяснишь ему…

— То выкинет он меня, придав пинка для ускорения, — закончила я за нее. — Твоя логика могла бы сработать, если бы изначально при знакомстве я сказала правду. Но я ведь бороду приклеила! И для чего? Для того чтобы пробраться к нему в дом и выведать секреты!

— Так, ладно, хватит стенаний и самобичевания, — отрезала Ева. — Рэйч, пока наш Добби не начал прижигать себе уши утюгом, давай решать, что делать.

— Нуу… — протянула блондинка. — Мы могли бы приехать к Агате…

— И размахивать пампонами с криками «журналисты вперед», — фыркнула подруга. — Нет, от вас точно помощи не дождешься! Все как всегда самой приходится делать. Так, думай голова, чепчик куплю.

— Ева, — осторожно начала я, — а может не…

— Придумала! Итак, девочки, мы запускаем мощную пиар-компанию! Рэйчел, подготовь материал к ближайшему выпуску о Нильсене и этой его конторе. Пусть распишут в самых розовых красках саму компанию, продукцию, передовые технологии и аккуратно упомянут нашего шведского-британского гения. Причем упоминания должны встречаться равномерно по всему тексту не менее семи раз. А еще свяжись с коллегами, пусть распространят. Можно даже отдать это на откуп мелочи — пусть копипастят. Короче, я хочу чтобы через неделю фотографии Нильсена замироточили.