Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Описанная схватка длится долго – с позднего вечера, когда мать и дочь приходят домой, до времени, когда надо ложиться спать, и дальше. Напряженность нарастает от одного этапа к другому по мере того, как мужчина прибегает к ряду новых приемов, задействует разные масштабы принуждения, а в конечном итоге берет в руки оружие. Трудно сказать, насколько сильно меняются поведение и эмоциональное состояние женщины, за исключением усиления ее крика на этапах 1–3, но этот крик так или иначе продолжает вовлекать мужчину в схватку. В отличие от обычных ссор, эскалация не прекращается, и даже грубого насилия как такового оказывается недостаточно. Мужчина ищет новые дальнейшие ходы и предпринимает очередные попытки драматизировать свой серьезный настрой: зажимает рукой рот женщине, душит ее, бьет ее, когда она падает (впрочем, бьет по конечностям, а не по жизненно важным частям тела), и нацеливает оружие на ее голову (правда, это легкое оружие – гитара), что также демонстрирует его готовность уничтожать собственное имущество. Тем не менее его гнев чрезвычайно сконцентрирован на жене: несмотря на неоднократные вмешательства дочери, он ни разу ее не ударил и даже не высказал в ее адрес открытых угроз. В результате девочке удается завершить этот инцидент, использовав собственное тело как физический заслон на пути мужчины, – теперь ему пришлось бы ударить и ее, чтобы добраться до женщины. Мужчина охвачен собственным гневом и сопротивлением жены, и хотя он оказался в туннеле, он тем не менее осознает его границы и не посягает на них. Фактически вмешательство ребенка нарушает его эмоциональную вовлеченность в ситуацию, и его настроение меняется.
Рассмотренный инцидент демонстрирует микроситуационный паттерн кратковременной эскалации и вовлеченности. Перед нами наступательная паника с неистовой чрезмерной жестокостью на последних стадиях, возникающая после того, как промежуток сильной конфронтационной напряженности переходит в тотальное доминирование. А в третьем случае, к которому мы обратимся, можно наблюдать иной тип сценария, помимо горячего эмоционального порыва наступательной паники: более хладнокровную, повторяющуюся, устрашающую жертву рутинную процедуру насильственного доминирования.
У некой Барбары на протяжении двенадцати лет был сожитель по имени Билл, и сценарий его насильственных действий в ее отношении всегда развивался в одной и той же последовательности.
Издевательства регулярно происходили в моменты, когда Билл выпивал, причем им всегда предшествовали заявления Билла, что Барбара не любит его и собирается от него уйти. Она же предпочитала пытаться вновь заверять его в своей любви и верности. Но как только она начинала проявлять к нему больше ласки и заботы, начинались избиения. Билл обзывал ее, а затем оскорбления переходили в физические меры – он пинал ее или пытался удержать, чтобы продемонстрировать превосходство в силе. После этого Барбара сокрушалась и продолжала попытки заверить Билла в своей любви… В последнее же время угрозы насилия сопровождались тем, что Билл доставал большой охотничий нож, приставлял его к горлу Барбары и не раз колол ее в грудь [Stith et al. 1990: 62].
Здесь присутствует паттерн нападения на слабого, причем именно в тот момент, когда Барбара демонстрирует свою слабость, ее уступчивость выступает вовлекающим моментом для нападающего на нее Билла. По мере того как она дает слабину в физическом и эмоциональном отношении, он активизирует свое наступление. Суть происходящего не сводится к простой уверенности мужчины в том, что он контролирует ситуацию, – признаки того, что он компенсирует исходную утрату контроля, здесь отсутствуют (во всяком случае, судя по тем материалам, которые имеются в нашем распоряжении). Ситуационная динамика, развивающаяся, по-видимому, не менее получаса, а возможно, и на протяжении нескольких часов, все глубже и глубже втягивает Билла и Барбару в сценарий насильственных действий. Это напоминает долгую затянувшуюся наступательную панику на поздней стадии, только здесь явно отсутствуют ее начальная стадия в виде конфронтационной напряженности и внезапный коллапс, – перед нами та же самая взаимововлеченность корчащейся жертвы (в данном случае жертва эмоционально корчится в собственном раболепстве) и повторяющихся нападений, которые происходят, когда солдаты совершают зверства в отношении беспомощных противников. Именно так выглядит максимально заезженная виниловая пластинка: игла проигрывателя застревает в канавке этого старомодного носителя звука, поэтому один и тот же фрагмент мелодии проигрывается снова и снова[10]. В случае Барбары и Билла эмоциональный настрой этой мелодии низкий и плаксивый, а не горячий и порывистый, и непохоже, что это связано со стрессом: скорее, перед нами разворачивается институционализированная игра, в которую мужчина играет с женщиной, некий ритуал, в котором все ритмы задает именно он.
Женщина в данном случае слишком хорошо играет роль жертвы, и это обстоятельство оказывается одним из аспектов той микроинтеракционной обратной связи, которая поддерживает вовлеченность доминирующего мужчины в агрессию. В рассматриваемом случае имеется поразительное свидетельство того, что все происходит именно так. После того как психотерапевт убедил Барбару в том, что привычный для нее сценарий сам собой не изменится, она взялась за дело:
На следующий сеанс Барбара пришла улыбаясь во весь рот. Она сообщила психотерапевту, что Билл снова начал обвинять ее в том, что она его не любит, и распознала первую стадию очередного эпизода издевательств. В тот момент она ехала в машине вместе с Биллом, держа в руках большую упаковку колы. По словам Барбары, она взяла колу и «вылила ее Биллу на колени… Да будь я проклята, если снова буду играть в эту игру, так я ему и сказала». Далее Барбара сообщила, что Билл был настолько потрясен, что вместо продолжения типичного паттерна издевательств они переключили все внимание на то, как она себя повела [Stith et al. 1990: 62].
Впрочем, было бы слишком большим упрощением советовать женщинам, оказавшимся в подобных отношениях, не играть роль жертвы. В одних случаях это работает, в других – нет. Женщины, которые дают отпор, рискуют столкнуться с более жестоким насилием; уход от мужчины способен привести к другой разновидности эскалации, включая преследование со стороны одержимого мужчины, а иногда и к нагнетанию конфликта воль вплоть до убийства [Tjaden,
