ПСЫ ГОСПОДНИ - Рафаэль Сабатини
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пропыленный, измученный и небритый, сэр Джервас был представлен кардиналу. Он еле держался на ногах. Его глаза, воспаленные от бессонницы, запавшие, окруженные тенями, блестели неестественным стеклянным блеском, а походка была шаткой от усталости.
Кардинал, человек гуманный, отметил все это про себя.
– Вы очень торопились, я вижу, – сказал он, то ли спрашивая, то ли утверждая свои наблюдения.
Джервас поклонился и вручил ему письмо.
– Усади гостя, Пабло, он ни в коем случае не должен стоять.
Англичанин с благодарностью опустился на стул, указанный кардиналом, и тотчас предупредительно принесенный секретарем.
Его высокопреосвященство сломал королевскую печать. Он прочел письмо, и его озабоченно нахмуренный лоб разгладился. Он оторвал взгляд от королевского послания и посмотрел на Фрея Хуана искрящимися от радости глазами.
– Я думаю, это ниспослано небом, – сказал он, передавая пергамент доминиканцу. – Волею короля женщину забирают из-под опеки святой инквизиции. Отныне она не имеет к нам никакого касательства.
Но Фрей Хуан, читая письмо, хмурился. Даже если подсудимая и не колдунья, она все же еретичка, и душу ее нужно спасти. Фрей Хуан негодовал на королевское вмешательство в сферу, которую почитал промыслом Божьим. В другое время Генеральный инквизитор разделил бы его негодование и не отдал бы еретичку без борьбы и строгого напоминания его величеству, что он подвергает себя опасности, вмешиваясь в дела веры. Но сейчас приказ пришелся очень кстати, разрешил все трудности и спас Генерального инквизитора даже от возможного обвинения в семейственности. Размышляя об этом, его высокопреосвященство улыбнулся. И обезоруженный этой мирной располагающей улыбкой, Фрей Хуан склонил голову и подавил в себе протест, готовый вот-вот сорваться с языка.
– Если вы, как Генеральный инквизитор веры, утверждаете этот приказ, заключенная будет освобождена.
В ответе содержался тонкий намек, что король превысил свои королевские, строго мирские полномочия. Кардинал Кирога – напротив – был очень признателен королю за проявленную самонадеянность. Он продиктовал подтверждение приказа секретарю, подписал его и протянул инквизитору, чтобы тот приобщил документ к королевскому посланию.
Потом он перевел взгляд на Джерваса.
– Заключенная поступает в ваше распоряжение. Кто вы, сеньор?
Сэр Джервас поднялся и представился.
– Англичанин? – Его высокопреосвященство поднял брови.
Еще один еретик, подумал он, пожав плечами. Впрочем, не все ли равно, дело с плеч долой, и это очень хорошо. У него не было оснований испытывать что-либо, кроме благодарности, к измученному гонцу.
Кардинал предложил ему подкрепиться – гонцу это явно требовалось – пока пленницу доставят из монастыря в замок. Когда инквизиторский долг позволял проявить любезность, во всей Испании не было человека любезнее кардинала-архиепископа Толедо. Джервас с благодарностью принял предложение. Он слышал приказание кардинала немедленно доставить пленницу в замок и ответ Фрея Хуана, что это займет не менее часа, поскольку необходимо выполнить некоторые формальности и внести в дело королевский приказ об освобождении подсудимой.
Два стража инквизиции явились в темницу за Маргарет. Она решила, что ей предстоит очередное изматывающее душу заседание трибунала, пародия на правосудие. Однако ее провели через просторный зал к огромным двойным дверям, выходящим на улицу. Один из стражей отворил боковую дверцу, и второй, следовавший за ней, махнул рукой в сторону улицы.
Возле двери стояла повозка, запряженная мулами, и страж подал ей знак сесть туда. Маргарет огляделась в нерешительности. Аутодафе завершилось, и улица перед монастырем, как и другие, была переполнена людьми, возвращающимися домой. Маргарет хотелось узнать, куда ее повезут. Перемены в судебной процедуре вызвали у нее новый прилив беспокойства. Но она не знала испанского и не могла ничего выяснить. Одинокая, беспомощная, слабая, она и не пыталась сопротивляться. Сначала нужно, набравшись терпения, узнать, что ей уготовила судьба.
Маргарет забралась в повозку, кожаные занавески задернули, и мулы резво побежали вперед за человеком, ехавшим впереди. Сбоку повозку сопровождал эскорт, и теперь она слышала цоканье копыт.
Наконец маленькая кавалькада остановилась, кожаные занавески раздвинули, и ей предложили спуститься. Маргарет оказалась перед величественным зданием на большой площади. Солнце шло к закату, густая тень падала от высокого собора на площадь.
В тени было прохладно, и Маргарет пробирала дрожь. Затем стражи провели ее через двойные чугунные ворота. На них красовались позолоченные гербовые щиты с витым орнаментом и кардинальской шапкой. Они прошли под аркой во внутренний дворик, выложенный мозаикой, с фонтаном посредине, пересекли его и оказались у двери, охранявшейся двумя красавцами-стражниками в стальных шлемах и красных мундирах. Потом стражи подвели Маргарет к камергеру в черном с цепью на шее и жезлом.
Таинственность усиливалась. Может быть, она заснула в своей темнице, и все это ей пригрезилось?
Вылощенный камергер сделал ей знак следовать за ним, и стражи инквизиции остались позади. Они поднялись по широкой мраморной лестнице с массивной баллюстрадой. Холл был увешан дорогими гобеленами, несомненно награбленными Испанией во Фландрии. Они миновали еще двух стражей, застывших, точно изваяния, на верхней площадке лестницы, и прошли по коридору. Наконец камергер остановился у двери, открыл ее и, сделав ей знак войти, откланялся.
Растерянная Маргарет оказалась в простой маленькой комнате. Ее окна выходили во внутренний дворик, выложенный мозаикой. Белая стена напротив переливалась красками заката. У стола, покрытого красным бархатом, стоял стул с высокой спинкой. С него поднялся человек, и Маргарет невольно вздрогнула.
Он повернулся к ней лицом, и невероятное стало невозможным. Даже когда он сдавленным голосом произнес ее имя и неверной походкой пошел к ней, раскрыв объятия, Маргарет все еще не верила своим глазам. А потом он обнял ее, и тот, кого она приняла за призрак, неопрятный, грязный, небритый, целовал ее волосы, глаза, губы. Нет, это не призрак, это был человек из плоти и крови. Сама мысль повергла ее в ужас. Она отпрянула, насколько могла, в тесном кольце его рук.
– Джервас! Что ты здесь делаешь, Джервас?
– Я приехал за тобой, – просто ответил он.
– Приехал за мной? – повторила она, будто не улавливая смысла сказанного.
Улыбка скользнула по его усталому лицу. Он сунул руку в нагрудный карман камзола.
– Я получил твою записку, – пояснил он.