Сахар на обветренных губах - Тата Кит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 34
Разумеется, мама сегодня проснулась без какого-либо настроения. Её ворчание и импульсивные стуки дверьми кухонных шкафчиков я услышала раньше, чем у меня сработал будильник.
Идти к ней не хотелось, но и слушать эту молчаливую историку тоже удовольствия не доставляло. Ещё и Катя может проснуться.
Поэтому, аккуратно выбравшись из-под одеяла, я, прихватив телефон, пошла на кухню, где мама в данный момент злилась на гречку. Молчаливо поведя бровью и не спеша комментировать увиденное, я прошла к чайнику, наполнила его и включила. Отошла к окну и, скрести руки на груди, оперлась бедрами о выступающий подоконник.
— И что ты встала в такую рань? — рыкнула мама, не посмотрев в мою сторону. Она всыпала гречку в кастрюле. Вышло гораздо больше, чем нужно на трёх человек, двое из которых не очень-то любят эту крупу.
— А ты что гремишь в такую рань? Катю разбудишь.
— Ей всё равно скоро вставать. Ничего страшного, если проснётся на десять минут раньше.
Маму буквально всю трясло от гнева, что, похоже, копился в ней всю ночь из-за отсутствия отчима в квартире. Каждое её движение было резким, рваным и небрежным. Она не старалась быть тише, наоборот.
Телефон в моей руке издал короткую вибрацию, экран загорелся, и мама обратила на него внимание, мгновенно застыв. Она увидела заставку. Ночью я поставила папину фотографию. Просто мне так захотелось. Я скучаю, и это мой способ сделать так, чтобы он был рядом.
— Зачем? — тихо выронила мама и перевела немигающий хмурый взгляд с телефона на меня.
— Что «зачем»?
— Зачем ты поставила его фотографию? Хочешь окончательно меня довести? — мама резко отвернулась, упёрлась ладонями в столешницу гарнитура и начала с громким сопением дышать через нос.
— Довести до чего, мам? Ты уже завела себя в такую задницу, что глубже не придумаешь. И меня с Катей в неё же тянешь.
— Убери его. Видеть его не могу.
— Ну, да, — я едко усмехнулась и повернула экран телефона к себе, чтобы прочитать новое сообщение, пришедшее в чат с одногруппниками. Один из парней спрашивал о количестве пар на сегодня. — Зато ты можешь выть о нём под раковиной в туалете, когда пьяная. Или сравнивать отчима с ним, а потом снова выть под раковиной, потому знаешь, кто проигрывает.
— Заткнись, — обронила она, будто сдалась. — И сделай какой-нибудь… салат.
— Из ничего? Считай, что уже готов.
Чайник выключился, я налила себе чай и снова отошла к окну. Мама симулировала некую бурную деятельность на кухне, но по факту просто переставляла предметы с места на место.
— Могла бы купить каких-нибудь продуктов, а не только жрать в этом доме.
— На какие деньги? Я же, по твоим же словам, живу только за чужой счёт, сама ничего не делаю, не зарабатываю.
Мама шумно вздохнула, её плечи поникли, а пучок на голове нервно дёрнулся.
— Придёт отец, посмотрим, как ты запоёшь. Лучше по-хорошему купи продукты к ужину. Он наверняка вечером вернется злой. Себе хуже не делай.
— Можно подумать, когда он злой, ему нужен повод для того, чтобы на нас отыграться.
После завтрака, к которому мама не притронулась и ушла на работу, я отправила Катю в школу, а сама застыла напротив своего шкафа, желая выбрать что-то особенное для того, чтобы прогулять сегодняшние пары.
Вадим уже написал, что немного проспал, но скоро за мной приедет. Времени на сборы у меня осталось не так много, поэтому, закрыв дверь квартиры на ключ изнутри, я быстро приняла душ и, стоя в белье перед шкафом, не знала, на чём остановиться.
Вещей у меня немного. Очень немного. Но это, в основном, джинсы, футболки и толстовки. Гардероб, максимально не предназначенный для свиданий в кино.
— Блин! — выдохнула я сокрушенно, и взгляд мой зацепился за черную ткань в белый горошек.
Это платье с белым воротником я надевала всего один раз в прошлом году. На день рождения мамаши отчима. Тогда она настояла на том, чтобы я и Катя пришли в платьях, чтобы было понятно, что мы девочки, а не «хрен пойми что с дороги».
Нехотя я вытянула это платье из шифоновой ткани с черной подкладкой и расправила в руках. В принципе, если надеть его с черными плотными колготками, то сойдёт. А длинные рукава с белыми, как воротник, манжетами скроют ещё незажившую царапину от ножа на руке.
Я уложила волосы волнами, накрасила ресницы тушью и акцентировала губы бледно-розовым блеском. Румянец, к счастью, получился естественным, стоило мне на секунду представить возможную реакцию Вадима.
Колесников: «Я поднимаюсь»
Сердце ускорилось, кровь зашумела в ушах, ладони вспотели. Я ужасно волнуюсь.
Последний раз посмотрев на себя в отражении зеркала, я надела ботинки и накинула пальто, которому уже года два, но, к счастью, оно мне всё ещё как раз.
Раздался звонок в дверь, набрав побольше воздуха в грудь, я открыла её и сразу наткнулась на темный взгляд Вадима. Его явно заспанные глаза, будто он только что проснулся, тут же расширились, а лестничную площадку заполнил его тихий протяжный свист.
— Вау! — выронил он, сосредоточившись на моих ногах, обтянутыми черными колготками. — Вау! — снова сказал он, подняв взгляд к лицу. — Охренеть! — вышло сипло, поэтому Вадим поспешил прочистить горло и перемялся с ноги на ногу. — Я даже забыл, зачем приехал.
— Чтобы прогулять со мной пары, кажется.
— Точно. Кхм. Погнали, принцесса?
— Только помни, что в восемь вечера карета превратиться в тыкву.
— В смысле?
— Мне нужно вернуться домой к восьми.
— Постараюсь успеть всё до восьми.
— Хватит, — я смущенно опустила глаза и оттянула подол платья ниже к коленям. — Не смотри на меня так.
— А как я должен смотреть на свою девушку? — Вадим с игривой ухмылкой мазнул по мне взглядом и вновь отвлекся на дорогу.
Смутиться? Нет. Сегодня я в не менее игривом настроении, чем Вадим. Впервые мне хочется забыть обо всем, что было до начала нашего свидания и совершенно не хочется думать о том, чё будет вечером, когда я вернусь
