Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч - Егор Чекрыгин

А вот у верблюжатников, и это я заметил еще тогда, в степи, с дисциплиной все было в порядке. Регулярные патрули, четкая охрана, налаженная служба снабжения — все это говорило об опытной Армии, не один год (а в местных условиях, может, и не один десяток лет) проведшей в бесконечных походах и сражениях. А тот факт, что про эту армию и эти сражения до недавних пор никто не слышал, говорил о том, что пришли они откуда-то очень издалека. И если верить утверждениям Витька, что верблюжатники неплохо умеют пользоваться плавсредствами, — возможно, и приплыли. Вроде как европейцы, в один безрадостный для местных аборигенов миг, — приплыли к берегам Америки… Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это, кстати, был почти идеальный вариант, объясняющий практически все загадки… Кроме одной, — где сейчас те огромные корабли, на которых можно было бы перевезти столько верблюдов?

И вот на нас снова пахнуло степью. Вкус ветра был не очень привычным. Даже я явственно чувствовал привкус соленой влаги и запахи йода, приносимые южным ветром. Зато это была степь, и мой приятель Лга’нхи просто-таки расцвел, будто подснежник в марте. На радостях он даже припустился нарезать круги вокруг нашего каравана, будто бы мы были старшими братьями, а он — нашим пастухом. Я орал на него и требовал поберечь ногу, а это двухметровое дитяти вызывало меня и всех остальных играть с ним в салочки и носиться наперегонки. — …Иди ты на хрен, — я за тобой, даже за хромым, не угонюсь. Хотя… — внезапно почувствовал, что собственные ноги желают припуститься по степи ровной рысью… — вот оно, тлетворное влияние дикарской жизни.

Впрочем, очень скоро ногам нашлась работа. Мы с Лга’нхи вызвались идти на разведку. Поскольку возле основных путей еще могли стоять верблюжатники, отряд наш прошел какими-то обходными тропами, и теперь нам придется переть по целине, без всяких троп и дорог. Что для нас с Лга’нхи было делом привычным, потому мы (он) и вызвались идти на северо-восток, туда, где лежали привычные дороги, чтобы посмотреть, что там нонче верблюжатники вытворяют. С нами вызвался идти заместитель командира отряда воинов — еще довольно молодой парень по имени Ревмал, и жертва шила в заднице — Витек. Я, конечно, согласился. Во-первых, они будут задавать скорость, так что мне не придется выбиваться из сил, гонясь за своим быстроногим, но туповатым Вождем, а во-вторых, в случае чего, как говорится, «Мне не обязательно бежать быстрее медведя, достаточно бежать быстрее тебя». — (Шутка)… (почти)… (Все равно Лга’нхи в драку полезет, а я за ним…) (А жаль.)

Увы, к моему сожалению, Ревмал тоже оказался неплохим бегуном. Нет, конечно, со степняком ему было не сравниться. Но вот со мной он бежал вполне на равных. Витек тоже от нас сильно не отставал. Недостаток навыков в беге компенсировался у него молодостью и «пришпоривающим» эффектом, которое оказывало шило в заднице. Так что уже через пару дней мы вышли к дороге… А уже к обеду нашли очередной лагерь верблюжатников. Для Ревмала это был повод вернуться назад — все пропало, путь закрыт! Но я настоял на более детальном обследовании местности. Мы разделились и обошли лагерь по большому кругу… Как я и подозревал — других лагерей в округе не было. А язык Лга’нхи оказался таким же быстрым, как и его ноги, так что насчет пленника первым высказался он. Видать, ему не терпелось влипнуть в очередные неприятности. Вот только мои планы были несколько иными.

Не в том смысле, что я пытался как-то радикально избежать неприятностей. В конце концов, в чем-то Лга’нхи прав — жизнь штука опасная, и схлопотать от нее перо в бок или камнем по маковке можно было в любом месте.

Скорее даже то, что задумал я, в случае неудачи сулило куда большие неприятности. Зато, если моя задумка сработает, можно будет довольно быстро вернуться к Леокаю с отчетом о проделанной работе и пачкой счетов, требующих немедленной оплаты. И для этого не придется ходить за тридевять земель, каждую секунду рискуя схлопотать копьем в брюхо или ледорубом в темечко.

…Впрочем, пленник-«язык» моему плану не мешал. Скорее даже помогал, учитывая наличие переводчика в лице Витька. Только вот в выборе этого пленника надо было действовать крайне осторожно, чтобы не спугнуть верблюжатников раньше времени. Так же осторожно, как и убеждать членов своей разведгруппы послушаться моих ценных рекомендаций, без того, чтобы сразу огласить весь план. Потому как есть веские подозрения, что его, мягко говоря не примут.

С пленником вышел голимый цирк. Брали-то мы его той же ночью.

Причем все мое участие фактически ограничилось тем, чтобы ткнуть пальцем в отходящую от лагеря четверку пеших вояк. Судя по направлению, это была фуражная команда, посланная к дальним выпасам (мы уже знали, где они) за очередной отарой овец. Как я понял, стояли тут верблюжатники уже с начала лета, и их скот подожрал всю зелень вокруг лагеря с трех сторон. Четвертая, видимо, предназначалась для «дежурных» верблюдов (даже в этом у верблюжатников был полный порядок). Потому отары овец и стада овцебыков паслись уже почти в дневном переходе от лагеря.

Мы проследили наших жертв до отар, дождались, когда они сформируют стадо и отгонят его в сторону от основной массы, дабы не париться с этим поутру. Дальше уже работали Лга’нхи с Ревмалом. Или скорее уж Лга’нхи, который, используя старые степные навыки по выслеживанию тигров и вражеских дозорных, незаметно подкрался к костру и грохнул трех дремавших возле него вояк. А вскочившего и изготовившегося к бою четвертого, которого мы условно посчитали главным в этой компании, отвлек на себя Ревмал, которому, видите ли, западло было воевать под покровом ночи, да и еще напав внезапно… (И как тут с такими чистюлями полноценную партизанскую войну вести? Его и на эту операцию удалось уговорить лишь доводами о том, что верблюжатники не настоящие люди, а захват пленного — это не настоящая война.)

…Так что пока Ревмал выплясывал перед растерявшимся верблюжатником танец вызова на смертный бой, Лга’нхи умудрился выбить у того из рук копье и свалить на землю, подбив древком копья ноги. Затем мы быстренько повязали супостата и увели на несколько километров в сторону, для экспресс-допроса.

…Допрашивали долго. Нет, не потому, что нам попался особо «идейный фашист», из которого даже стоны пришлось бы клещами вытаскивать. Говорил пленный охотно. Но я и даже Витек его почему-то не понимали. Ну то есть Витек еще что-то понимал, но только частично и, кажется, не совсем правильно. В общем, сильно упал Витек в моих глазах в качестве переводчика. Пока не выглянуло солнышко и не осветило светлорыжие лохмы пленного и его типично степняцкую физиономию с характерными ритуальными шрамами. И тогда я снова включился в беседу, заговорив с пленным на степном диалекте. Взаимопонимание пришло очень быстро. Конечно, были некоторые неясности, но не более чем при разговоре москвича с каким-нибудь архангелогородцем, некоторые специфические слова и говор, а в остальном — полное понимание.

…Звали его Мнау’гхо. И был он когда-то вольным кочевником, откуда-то из далеких-далеких южных степей. Конкретнее он не мог сказать, названий, которые он называл, мы не знали, а длина пути, которым он сюда шел, характеризовалась числительным «много».

…И наехали на эти далекие земли верблюжатники… И побили многие племена… А оставшихся поставили перед выбором — либо служить им, либо отправляться в преисподнюю вслед за проигравшими.

…Племя Мнау’гхо выбрало покорность. И началась у нашего героя и его соплеменников совсем иная жизнь. Поначалу их даже особо и не строжили. В принципе, они делали то же, что и раньше, — кочевали куда скажут (только вот поперек обычных маршрутов) и сражались с встречными племенами. Вот только старших братьев приходилось по одному, по два отдавать на прокорм новым хозяевам (Лга’нхи скорчил презрительную мину), да и племя становилось все меньше и меньше, тая в постоянных схватках. А когда от старших братьев остались всего один бычок да три коровы, а от племени — пяток воинов и куча баб, их окружил отряд аиотееков (так называли себя сами верблюжатники), верхом на оуоо (сиречь верблюдах) — старших братьев забрали в котел, воинов — в солдаты, а баб… которых помоложе, оттрахали, а остальных прогнали в степь, где они, вероятно, и сдохли от голода.

Ну а Мнау’гхо начал постигать искусство быть пехотинцем-верблюжатником. Воевать в строю и работать, драться, спать, есть и срать по указке командира… Тех, кто не выдерживал подобной нагрузки на психику, убивали без всякой жалости. Зато оставшиеся научились бояться своих командиров сильнее, чем врагов, и подчиняться беспрекословно любому их приказу.

— …А что мы могли? — жалостливо бормотал Мнау’гхо в ответ на презрительные взгляды Лга’нхи. — Они же демоны! Сражаться с ними невозможно. Даже если убьешь одного-двух, на их место придет десяток и вырежет всех, кто был в то время рядом. Силе демонов можно только покориться. (…М-да, вот еще один случай естественного отбора — «человек покорный».)