Военная история Римской империи от Марка Аврелия до Марка Макрина, 161–218 гг. - Николай Анатольевич Савин

подозрение: ведь если они и не замышляли переворот, то уж точно были недовольны положением дел. И таким образом, они как жили вместе, так вместе и умерли, а с ними и сын одного из них. Братья относились друг к другу с исключительной любовью и никогда не расставались, даже занимая государственные должности. Имея большие доходы, они стали чрезвычайно богатыми, и обязанности по должности исполняли вместе, сидя рядом друг с другом» [Дион Кассий. Римская история 73. 5].

Секст Квинтилий Кондиан в это время, по-видимому, находился в Сирии-Палестине в качестве наместника (181–182 гг.). Благодаря друзьям и связям он узнал, что ему вынесен смертный приговор. Поскольку исполнители ещё не прибыли, Кондиан решил инсценировать свою смерть. Он выпил заячьей крови после чего вскочил на коня и нарочно упал с него, извергнув изо рта кровь, как будто свою собственную. Его подняли и отнесли в его жилище, словно уже умирающего. После этого он исчез, а в гроб вместо него положили и сожгли на похоронах тушу барана. Впоследствии он, постоянно меняя внешность и одежду, скитался, переходя из одного места в другое. Когда же об этом распространились слухи (ведь невозможно, чтобы такое дело долго оставалось в тайне), повсюду был устроен самый тщательный розыск и многих людей постигла кара: одних — за то, что были похожи на него, других — за то, что они якобы являлись его соумышленниками или где-то предоставляли ему укрытие. А еще большее количество людей, которые, пожалуй, никогда и в глаза его не видели, было лишено имущества. Тут уж постарались чиновники, обвиняя невинных с целью наживы на конфискации. Что же до него самого, то никому не известно, был ли он убит на самом деле (ведь в Рим много раз привозили то одну, то другую голову, якобы принадлежавшую ему) или ему удалось скрыться. Уже после смерти Коммода некий авантюрист осмелился выдавать себя за Секста и притязал на возвращение ему его богатств и званий. Многие люди расспрашивали его о разных вещах, и он остроумно выходил из положения, пока Пертинакс не спросил его о чем-то греческом, так как в этой области Секст Кондиан обладал глубокими познаниями. Вот тут-то самозванец совсем растерялся, будучи не в силах даже понять, о чем идет речь. Так выяснилось, что этот человек, походивший на Секста внешностью благодаря природе и всем остальным благодаря навыку, не был наделен его ученостью. И ведь насколько он был похож на Кондиана, что не боялся общаться с людьми, близко знавшими его.

Мы знаем всё это, благодаря рассказу Диона Кассия, который ещё добавляет: «Я сам присутствовал при этом и всё слышал. Видел я и кое-что иное. Есть в Киликии, в городе Малле, оракул Амфилоха, который посылает людям прорицания в сновидениях. Получил от него пророчество и Секст, который запечатлел его с помощью рисунка следующим образом: на табличке он изобразил ребенка, который душит двух змей, и льва, преследующего молодого оленя. Я тогда был с отцом, который управлял Киликией, и не мог разгадать смысла этих изображений, пока не узнал, что братья Квинтилии были неким образом удушены Коммодом, который позже стал подражать Гераклу, подобно тому, как и сам Геракл еще во младенчестве задушил змей, подосланных к нему Герой (а ведь Квинтилиев и в самом деле удавили). Секст же стал беглецом, преследуемым более сильным врагом» [Дион Кассий. Римская история 73. 7].

Надо полагать, что Кондиан побывал в Киликии по пути в свою провинцию в 181 году и тогда тоже не понял пророчества. Но потом понял, почему и смог скрыться.

Коммод

Как в заговоре были замешаны братья Квинтилии, нам неизвестно, может и совсем не были. С другой стороны, упорство Коммода в преследовании Кондиана говорит за то, что у него были веские на то причины.

А вот Дидию Юлиану повезло. Император, обычно подозрительный и скорый на расправу, пришел к выводу, что Дидий Юлиан в заговоре невиновен, и приказал казнить доносчика Севера. Дидию Юлиану было приказано вернуться в свою провинцию и закончить срок наместничества. Сделав это и, возможно, желая прийти в себя, Юлиан на какое-то время удалился на свою малую Родину в Медиолан. Вскоре, однако, ему пришлось опять появиться на политической сцене, поскольку его назначили сначала наместником Понта и Вифинии (185–186 гг.) в Малой Азии, а затем и проконсулом Африки (189–190 гг.), между прочим, после Пертинакса. Оба поста были почётными, но лишёнными реальной военной силы.

Тогда же и, возможно, в связи с тем же делом, мог погибнуть Публий Гельвий Пертинакс. В течение первых лет правления Коммода Пертинакс был наместником богатой провинции Сирия. Возможно, здесь родился его сын Публий. Именно во время наместничества в Сирии Пертинакс пристрастился к деньгам, о чём все знали уже тогда и подвергали старого вояку насмешкам. А тут ещё и дело Кондиана. Ведь он скрывался где-то на Востоке и Пертинакс не смог или не захотел его арестовать.

Когда Пертинакс вернулся в Рим в 182 году, на основании слухов о его причастности к заговору против императора Коммода новый префект претория Секст Тигидий Переннис сделал всё возможное, чтобы предотвратить продвижение Пертинакса дальше по карьерной лестнице. Не успел Пертинакс впервые, хотя уже давно был сенатором, войти в курию, как получил приказ Перенниса удалиться в отцовское поместье в Лигурии. На 3 года Пертинакс отправился в свою лигурийскую усадьбу, занявшись скупкой окрестных земель, строительством зданий и торговлей. Денег из Сирии он привёз достаточно. Был ли Перти-накс реально причастен к заговору, неизвестно. Уж больно далеко находилась Сирия от Германии. Может быть, Переннис просто пытался избавиться от такого авторитетного человека, как Пертинакс, желая сохранить своё влияние на слабохарактерного Коммода.

И, кстати, тогда же, возможно, даже вместе с Пертинаксом, из Сирии в Рим вернулся Луций Септимий Север, отслуживший три года легатом легиона IV Scyphica. Это был второй военный опыт будущего императора, причём, показавший его несомненный военный талант. Ведь Септимий никогда не хотел быть военным и сначала увиливал от военной службы.

Однако, Коммод, похоже, не оценил Севера, или, наоборот, переоценил, посчитав за возможного союзника Пертинакса. И здесь тоже выплывает дело Кондиана. Поэтому Септимий не получил никакого нового назначения, а возможно, даже попал в опалу. По крайней мере, подобно Пертинаксу, он уехал из Рима. Септимий направился в Афины, где собирался повысить своё образование. Однако, в Греции его встретили плохо, видимо зная об опале на него императора. За это Север позднее урезал привилегии афинян [Элий