Психология социализма - Гюстав Лебон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Их огромное число и присутствие их во всех слоях нашего общества делает их более опасными, чем были когда-то варвары для Римской империи. В течение долгого времени Рим умел защищаться от нападений извне. Современные варвары находятся внутри наших стен. Если они во время Коммуны не спалили Парижа дотла, то исключительно потому, что у них не хватило на это средств.
Нам не нужно доискиваться, каким образом на всех ступенях общественной лестницы появился этот отброс неприспособленных. Достаточно будет показать, что развитие промышленности способствовало быстрому увеличению их числа. Цифры, приведенные в одной из предыдущих глав, показали постепенное увеличение заработной платы в рабочих классах и распространение благосостояния в народных массах, но это общее улучшение распространилось лишь на категорию средних работников. А что за участь постигает тех, кого природная неспособность ставит ниже этой категории? Представленная нами блестящая картина общего улучшения тотчас же сменится картиной очень мрачной.
При старой системе корпораций, когда ремесленные цеха управлялись по уставам, ограничивавшим число мастеров и устранявшим конкуренцию, невыгоды слабых способностей обнаруживались не особенно сильно. Ремесленник, входивший в состав этих корпораций, вообще поднимался не очень высоко, но также и не спускался очень низко. Он не был одинок и не кочевал. Корпорация была для него семьей, и ни одной минуты в жизни он не оставался одиноким. Занимаемое им место могло быть незначительно, но он всегда был уверен, что будет иметь его, как ячейку в огромном общественном улье.
Сообразно с экономическими законами, управляющими современным миром, и с конкуренцией, представляющей собой закон производства, положение вещей сильно изменилось. Как весьма справедливо сказал Шейсон, «когда старинные связи, скреплявшие общества, распались, то песчинки, составляющие современные общества, повинуются известного рода индивидуальному давлению. Каждый человек, имеющий в борьбе за существование какое-либо превосходство над окружающими, будет возвышаться в воздухе, подобно пузырьку, наполненному легким газом, и никакая привязь не сдержит его подъема. Так же всякий человек, скудно одаренный нравственными качествами или мало обеспеченный материально, неизбежно упадет, причем никакой парашют не замедлит его падения. Это — торжество индивидуализма, не только освобожденного от всякого рабства, но и лишенного всякой опеки».
В переживаемую нами переходную эпоху неприспособленным по их неспособности еще удается кое-как поддерживать свое, хотя и очень плачевное, существование. Но и без того уже их нищенское положение должно неизбежно стать еще печальнее. Рассмотрим, почему это так.
В настоящее время во всех отраслях торговли, промышленности и искусства наиболее одаренные продвигаются очень быстро. Менее способные, находя лучшие места уже занятыми и будучи в состоянии (вследствие этой самой неспособности) давать труд лишь низшего качества, принуждены предлагать этот легко выполнимый труд за низкую плату. Но конкуренция среди неспособных гораздо напряженнее, чем среди способных, так как первые гораздо многочисленнее вторых и на несложную работу находится больше исполнителей, чем на трудную. Из этого следует, что неприспособленный для того, чтобы получить преимущество над соперниками, должен понизить требуемое им вознаграждение за свои изделия. Со своей стороны хозяин, покупатель этих посредственных изделий, назначаемых для потребителей невзыскательных, но многочисленных, конечно, старается заплатить за них возможно меньше, чтобы потом подешевле продать и расширить свой сбыт.
Таким образом, заработная плата доходит до того крайнего предела, за которым работник, жертва одновременно и малой своей пригодности, и экономических законов, должен умереть с голоду.
Эта система конкуренции на легкий труд между неприспособленными создала то, что англичане обозначили энергичным и верным выражением «sweating system))[42]. В действительности это только продолжение старого «закона неумолимости», который социалистами заброшен несколько преждевременно, так как он всегда управляет работой неприспособленных.
«Sweating system, — говорит де Рузье, — царит беспрекословно там, где люди без достаточных способностей производят за свой счет общеупотребительные предметы низшего качества.
Эта система проявляется во множестве форм: ее держится, например, портной, который, вместо того, чтобы выполнять заказы в своей мастерской, отдает работу на дом за самую низкую плату. Ее же практикует большой магазин, раздающий швейные работы бедным женщинам, которым дети и хозяйство не позволяют работать вне дома».
По той же «sweating system» ныне фабрикуются по низкой цене все обиходные предметы, продающиеся в магазинах, торгующих готовым платьем и мебелью; вследствие той же системы корсетницу, жилетницу, башмачницы, белошвейки и проч. дошли до того, что зарабатывают только от 1 фр. 25 сант. до 1 фр. 50 сант. в день, а некоторые мебельщики-краснодеревцы — всего около 3 фр. и т. д.
Нет ничего печальнее такой участи, но и нет ничего тяжелее того сцепления обстоятельств, которое делает ее неизбежной. Разве можно обвинять хозяина, заставляющего работать по низкой цене? Ничуть, ведь им управляет всесильный господин: покупатель. Если он увеличит заработную плату, то ему придется тотчас же набавить несколько су на рубашку, продаваемую за 2 фр. 50 сант., и на пару обуви в 5 фр. Немедленно покупатель его покинет, чтобы перейти к соседу, продающему дешевле. Предположим, что все хозяева по взаимному уговору повысят заработную плату. Но тогда иностранцы, продолжающие еще работать за меньшую цену, тотчас же завалят рынок своими произведениями, а это только ухудшит судьбу неприспособленных.
Рабочие, сделавшиеся жертвой этого рокового сцепления обстоятельств, думали, что нашли очень простое средство поправить дело — установив через посредство своих синдикатов определенные цены, понизить которые хозяин не может, не рискуя остаться совсем без рабочих. В своих требованиях они были поддержаны муниципалитетами больших городов, например, Парижа, установившими минимальные тарифы, ниже которых предприниматели общественных работ не имеют права оплачивать рабочих.
Эти определенные цены и тарифы до сих пор приносили больше вреда, чем пользы тем, кому они должны были покровительствовать, и послужили только доказательством того, насколько регламентация бессильна перед экономическими законами. Хозяева подчинились требованиям синдикатов в некоторых давно существующих отраслях промышленности, требующих сложного и дорого стоящего оборудования или искусных рабочих. В других, очень многочисленных отраслях, не отличающихся такой сложностью и не требующих такого искусства, это затруднение было тотчас же обойдено, и притом исключительно в пользу хозяев. Как пример, выбранный из бесчисленного множества подобных случаев, я приведу ремесло мебельных столяров-краснодеревцев в Париже. Раньше хозяева заставляли мастеров работать у себя в мастерских. Как только синдикаты предъявили свои требования, хозяева рассчитали три четверти своих рабочих, оставив у себя лишь наиболее способных, для выполнения срочных работ и починок. Тогда рабочему пришлось работать у себя дома, и так как у него других заказчиков кроме хозяина не было, то изготовленную мебель поневоле пришлось предлагать ему же. ион, в свою очередь, мог ставить свои условия. Вследствие конкуренции французских и иностранных производителей, цены упали наполовину, рабочий со средними способностями, легко зарабатытавший в мастерской по 7 и 8 фр. в день, теперь с трудом может у себя на дому заработать 4 или 5 фр. Таким образом хозяин научился избавляться от социалистических требований. Публика получила возможность приобретать мебель, хотя и плохую, но за низкую цену. А рабочий, разорившись, смог, по крайней мере, убедиться, что экономические законы, управляющие современным миром, не могут быть изменяемы ни синдикатами, ни регламентами.
Что касается предпринимателей, которые вынуждены были принять тарифы, установленные муниципалитетами, то они подобным же образом обошли затруднение, принимая лишь наиболее способных рабочих, т. е. как раз тех, которые не нуждаются ни в каком покровительстве, потому что их способности обеспечивают им повсюду самые высокие заработки. Обязательные тарифы привели лишь к тому результату, что заставили предпринимателей устранить посредственных рабочих, прежде исполнявших у них второстепенные работы, правда, плохо оплачиваемые, но все же дававшие какой-нибудь заработок. В конце концов тарифы, имевшие целью оказывать покровительство рабочим, слабые способности которых нуждались в нем, обратились против них же и в результате сделали их положение гораздо более затруднительными, чем прежде.