Быт и нравы царской России - В. Анишкин

3 ноября 1727 г. Меншикова привезли в Ораниенбург, причем в объезд Москвы. Во все время пребывание Меншикова в Ораниенбурге его не оставляли в покое. Никто не сомневался, что состояние светлейший нажил взяточничеством и казнокрадством. Теперь же выявлялись все новые и новые факты хищений и взяток.

По доносам и расследованиям Меншикову отправили 120 вопросных пунктов, обвинявших его в преступлениях против государства. Было описано 250 000 одного только столового серебра, а также 8 000 000 червонцев, 3 000 000 драгоценных камней и многое другое.

Вскоре все владения Меншикова, которые насчитывали свыше 90 тысяч крепостных, 6 городов и многое другое, были конфискованы. Друзья Меншикова, воспользовавшись праздником коронации, хотели просить милости для князя, но все испортило подметное письмо, в котором Меншикова оправдывали, а его врагов обвиняли. А враги эти были окружением царя. В результате вместо милости произошло окончательное падение Меншикова. Теперь Меншикова ждала Сибирь. Его объявили соучастником составления подметного письма, лишили всего имущества и назначили ссылку в Березов, на реку Обь.

Ссылаясь на материалы, опубликованные в «Отечественных записках» за 1861 г., Н.И. Костомаров перечисляет конфискованное недвижимое и движимое имущество Меншикова. Дома в Москве (на Мясницкой, у Боровицкого моста, на Яузе, на Хопиловке, в Слободах), в Петербурге (на островах: Васильевском, Адмиралтейском, Крестовском), в Ораниенбауме, в Ямбурге, в Нарве, в Копорье на Ижоре и в разных дачах; дома, поражавшие роскошной мебелью, обоями из вызолоченной китайской кожи; сады, мельницы, множество населенных деревень в тридцати шести российских губерниях, а также в Эстляндии, Украине (с пахотной землей в 152 356 десятин, не считая лесных угодий и покосов, которые измерялись верстами); из движимого имущества: экипажи, лошади, припасы, богатый гардероб, бриллианты и золото в украшениях. Все это пошло в казну, и многое было раздарено разным лицам.

Семью Меншикова обобрали так, что у него не осталось даже белья для смены, а у дочери отняли сундук с теплым бельем и материалом для рукоделия. Меншикова везли в Сибирь в рогожной кибитке. Княгиня Дарья Михайловна по дороге, недалеко от Казани, умерла.

На содержание князя с семьей и десятью слугами положили десять рублей в сутки.

Меншиков был сослан в Заполярье, в крепость Березов.

В ссылке Меншиков прожил недолго. Он страдал открытой формой чахотки и умер 12 ноября 1729 г. в возрасте 56 лет.

Как сказал новгородский архиепископ Феофан Прокопович, «этот колосс из пигмея, оставленный счастьем, которое довело его до опьянения, упал с великим шумом».

Получив известие о смерти Меншикова, Петр приказал освободить его детей и позволить им жить в деревне их дядьки Арсеньева без права въезда в Москву. Старшая дочь Меншикова умерла в Березове, по некоторым сведениям, ее смог похоронить сам отец; по другим сведениям, она скончалась на следующий день после смерти отца.

Ранняя зрелость и образ жизни Петра II

Как уже говорилось, мальчик рано осознал себя мужчиной и больше интересовался не учебой, а другими, совсем не детскими забавами. Большую роль в формировании пристрастий мальчика сыграл благодушный, но беспутный князь Иван Долгорукий.

Иван был молодым человеком восемнадцати лет. Он сразу понравился Петру. При Екатерине его сослали в деревню, но малолетний Петр упросил Меншикова простить его. После коронации 24 февраля 1727 г. в Москве Петр II сделал Ивана Долгорукого обер-камергером, а также приблизил В.В. Долгорукого и И.Ю. Трубецкого, сделав их маршалами.

Начались новые кутежи и развлечения. У Петра появилась новая забава — охота, к которой его пристрастил князь Иван. Вскоре дворовые псарни стали держать огромное количество собак, доходившее до 800.

На охоту выезжало до 500 экипажей. В результате царь часто и продолжительное время отсутствовал, бросив государственные дела, на что часто жаловались иностранные послы в депешах, посылаемых в свои земли. Кто-то подсчитал, что с февраля 1728 г. по ноябрь 1729 г. юный царь провел на охоте 8 месяцев из 12.

Под Москвой были великолепные охотничьи угодья, что нравилось Петру, а приближенные не торопили его вернуться в Петербург к государственным делам.

Герцог Лирийский в письме в Испанию писал в январе 1728 г.: «Царь не терпит ни моря, ни кораблей, а страстно любит псовую охоту. Здесь, в Петербурге, негде охотиться, но в Москве очень можно, почему никто не сомневается, что, приехав туда один раз, он едва ли возвратится сюда…».

Один посланник писал: «Вблизи государя нет ни одного человека, способного внушить ему надлежащие, необходимые сведения по государственному управлению, ни малейшая доля его досуга не посвящается совершенствованию его в познании гражданской или военной дисциплины».

Тем не менее многие отмечали, что юный царь был не лишен ума, сообразительности и скромности. Он хорошо говорил по-немецки, по-латыни и по-французски и подавал надежду на будущее благополучное царствование. Что касается пьянства, то об этом герцог Лирийский сказал так: «В нем не было заметно никакой наклонности к каким-либо порокам, а пьянство, в то время общее, совсем не было по его вкусу». В другом месте он пишет: «Он не терпел вина, т. е. не любил пить более надлежащего…».

У Петра в силу его юного возраста еще не сформировалась твердость характера, и этим пользовались Долгорукие.

Отъезд царя в Москву

Отъезд в Москву в начале января 1728 г. был капитальным. Все отрасли управления государством отправились вместе с царем. Петербург опустел.

Путь из Петербурга в Москву в то время был сложен. По дороге было невозможно купить самого необходимого. На ямах, где меняли лошадей, остановиться можно было только в курных избах. Путешественники, таким образом, должны были вести с собой запасы на всю дорогу до Москвы. Зимой съестные припасы замерзали, и повара долго возились с приготовлением пищи.

4 февраля Петр въехал в Москву. Для России это был праздник. Народ толпами бежал около царского поезда. Для народа Петр был законным царем, который возвращался в первопрестольную Москву, столицу, униженную его дедом. Все любовались юношей и уверены были, что он будет настоящим русским царем. Русский народ не любил моря, и знал, что оно было также противно и Петру II, который также не любил и новую столицу, а полюбил православную Москву. Народ верил, что и иноземцам теперь придется жить в России не хозяевами, а слугами.

18 февраля состоялась, наконец, встреча бабки Евдокии с внуком. Она приехала в Кремль, но была с внуком не наедине, а в присутствии Елизаветы, чтобы уклониться от задушевных бесед. Бабушка укоряла внука за беспорядочный образ жизни и советовала ему жениться.

Коронация

Перед коронацией Петр провел несколько дней в Троицкой лавре, где говел, как было заведено обычаем перед священным делом.

24 февраля состоялась коронация Петра. Восемь дней Москва праздновала. Весь день звенели колокола, по вечерам были фейерверки. В Кремле и в разных местах Москвы поставили фонтаны с вином и водкой вместо воды.

По случаю царской коронации был издан манифест, дававший льготы подданным: была прощена подушная подать за треть года до мая крестьянам и дворовым; прощены штрафы и освобождены из-под ареста содержавшиеся за пошлины; ожидавших смертной казни повелели сослать в Сибирь без наказания. Многие сановники получили повышения в чинах, Василий Долгорукий, пострадавший при Петре I, был приглашен ко двору и получил чин генерал-фельдмаршала.

Охота

У Петра влечение к охоте развилось до страсти. В Москве Петр столь же горячо предался охоте, как и в Петергофе. Окрестности Москвы изобиловали лесами и зверьем и благоприятствовали этому развлечению. С Петром на охоту ездила его тетка Елизавета вместе с боярыней и двумя служанками. Царя также сопровождали члены Верховного тайного совета и генералитет, хотя охота не всем приходилась по душе.

Отправляясь на охоту, вельможи брали с собой собственные кухни и прислугу. Охотясь в разных волостях, делали привалы, разбивали палатки и готовили пиры. После пира слуги укладывали всю поклажу и ехали дальше.

Н.И. Костомаров говорит, что такое кочевание отвечало вкусам старой московской жизни, когда за двором, отправляющимся на охоту, двигались даже купцы с товарами и съестными припасами, которые продавали на охотничьих стоянках втридорога и таким образом зарабатывали хорошие деньги.

Для охоты на птиц пользовались учеными кречетами, соколами и ястребами. Гончие собаки выгоняли птицу из болот или кустов, а потом уже на них выпускали ученых хищных птиц. При охоте на зверя сначала гончие собаки спугивали зверя, а потом верховые егери спускали борзых собак и скакали за ними в погоне за добычей. При охоте на медведя царя не подпускали близко в целях его безопасности.