Послушание змеи - Xxcoy

Гарретт добрался до козырька и стряхнул рукой снег, из-под которого показалась крышка металлического люка. Вроде бы она была незаперта, но я сомневался, что после всех этих многонедельных морозов получится ее открыть. К моему величайшему изумлению тяжелая металлическая штуковина легко отворилась.

— Некоторые их изобретения оказались весьма полезными, — сказал Гарретт, заметив мое удивление.

Люк вел в шахту, наполненную сырым холодным воздухом, там рябило в глазах от всяких перекрестков и ответвлений. Я держался рядом с Гарреттом, а он, судя по всему, отлично знал дорогу. В конце концов мы добрались до лестницы, очевидно соединявшей между собой все семь этажей, потому что она уходила вниз и тянулась наверх. Рядом на стене располагалась табличка с цифрой «пять», а несколькими метрами дальше — забранное решеткой небольшое отверстие, сквозь которое виднелась часть ярко освещенного и элегантно отделанного коридора. Я различил доносившиеся оттуда шаги и голоса.

Воздушная шахта[46] четвертого этажа выглядела точно так же, как и находившаяся выше, здесь из-за решетки тоже было видно коридор. Несколько человек разговаривали там нервно-взволнованными голосами. Спутник мой, скорчившись возле решетки, заглядывал в коридор, а я в ожидании примостился рядом.

Совсем рядом с нами горячо спорили несколько мужчин. Но если в голосе одного звучала неприкрытая властность, то другого он был слезливым и дрожащим. Какая-то женщина беспрестанно всхлипывала, а еще несколько человек тихо бормотали.

— Еще раз и с самого начала. Когда ты нашел своего хозяина? — сказал мужчина с повелительными нотками в голосе.

— Примерно в двенадцать часов, господин, — жалобно отвечал слуга. — Да, именно так, я слышал, как вдалеке пробили часы…

— А где ты был до этого и что делал?

— Я ведь уже сказал, господин, что был на кухне. Мой хозяин требует, чтобы обед подавался точно в двадцать минут первого, зачастую в библиотеку. Я занимался блюдами…

— Чтобы потом заняться поварихой?

Женщина лишь тихо всхлипнула в знак протеста. Голос слуги, и без того жалостный, возвысился на целую октаву, когда он, сыпля словами, начал уверять власть имущего, что ничем подобным в жизни не занимался.

— Так, все, уймись, мне нет до этого никакого дела, — повышенный тон мгновенно заставил умолкнуть слугу с поварихой. — Как ты нашла его?

— Он лежал точно так же, как и теперь, господин! Сначала я подумала, что он заснул, но потом заметила посиневшие губы и кровь… — мрачную картину повариха подкрепила усиленными рыданиями.

— И что потом?

— … как и положено, позвала охрану, господин.

— Не заметила ли ты кого-нибудь, вошедшего или покинувшего квартиру твоего хозяина? Все ценности по-прежнему на своих местах?

— Не знаю, господин, я их никогда не разглядывала…

— Сюда есть еще какой-нибудь другой путь?

— Никогда о таком не слышала, господин. Входную дверь стерегут днем и ночью.

Гарретт, многозначительно поглядев на меня, покинул свой пост наблюдения. Как никогда вовремя — именно в этот момент слуга сказал:

— В коридоре есть проход к воздушным шахтам…

— Где?

Как можно быстрее и тише мы вскарабкались наверх, затаившись в крошечном боковом ответвлении на пятом этаже. Внизу уже скрипели шарниры отодвигаемой решетки.

— По-моему, ее давно уже никто не трогал… — донесся голос снизу. — Да тут настоящий лабиринт!

— Да, господин, я и сам не знаю, где выход.

— А есть кто-нибудь, кто знает? Техник или домоуправитель?

Решетка, лязгнув, закрылась и голоса отдалились. Обождав немного, мы ступили на лестницу, чтобы снова спуститься вниз.

Осторожно прищурившись, я разглядел сквозь решетку, как два представителя городской стражи вели по коридору мужчину. Его правая рука висела как мертвая и гротескно болталась при ходьбе. Следом шли тощий, очень расстроенный слуга и плачущая пухлая женщина в сопровождении высокорослого мужчины со строгими чертами лица, и еще несколько стражников. Кто-то погасил светильники и стало совсем тихо. Гарретт выжидал какое-то время, прежде чем очень медленно поднять решетку. Вокруг не было слышно ни звука.

Прислушавшись, вор выбрался в коридор, еле различимо и тихо скользя в полутьме. По привычке я ждал, пока Гарретт не разведает обстановку и не подзовет меня. Спустя немного времени он как обычно подал мне знак. Мы шли по опустевшему жилищу, которое было очень просторным и поистине необозримым. Бесконечные двери располагались по сторонам длинного, изгибающегося коридора. Изящно украшенные металлические стены придавали всему холодную, отчужденную красоту, которая была мне не по душе. Пол устилал толстый темно-красный ковер. Деревянные столики и стеклянные витражи, попеременно появлявшиеся возле стен, явно не принадлежали прежним владельцам башни. Я знал, что Механисты никогда не стали бы использовать дерево в качестве материала — все выросшее естественным образом в их глазах не имело ценности.

Гарретт открыл одну из дверей. В комнате за ней не было окон, поэтому там царила непроглядная темень. Он что-то нащупал на стене рядом, раздалось жужжание и к моему величайшему изумлению разом вспыхнули несколько светильников. Хотя я слышал о том, что Механисты творить свет без пламени, но никогда не видел такого чуда в чьем-то жилище. Так освещались городские улицы, да и то только в богатых кварталах.

Проходя в дверь следом за Гарреттом, я до смерти перепугался, заметив темную фигуру в находившейся рядом нише. Но, к моему облегчению, это оказалась еще одна медная статуя ангела из времен Механистов. Рукой я провел по ее гладкому, блестящему лицу. Оно было красивым и очень холодным.

Комната за дверью выглядела странно — круглая и весьма большая. Пол и потолок были сделаны из тяжелых и темных деревянных балок. Это наводило на мысль, что подобное архитектурное новшество соорудили намного позже. По-видимому, раньше тут находился огромный, тянущийся через многие этажи купол. Ведущая будто на балкон входная дверь только подтверждала мою догадку.

Сейчас здесь размещалась прекрасно обустроенная библиотека — металлические полки, повторяя форму изогнутых стен, стояли по всему периметру, в середине этот круг разрывался — на противоположной стороне находился большой камин. Повсюду было множество книг, некоторые из них специально выставили напоказ, чтобы продемонстрировать красоту узорчатых переплетов. Новый обитатель башни оказался поклонником искусств[47] — его жилище просто ломилось от бесчисленных шедевров и разных диковинок. Притом хозяин был весьма придирчив в своем выборе — каждая вещь сама по себе казалась бесценной.